2. Типы правовых доктрин
Любая доктрина позитивного права и соответствующая догма позитивного права выражают определенную концепцию правопонимания, то или иное общее понятие права.
Проблемы, связанные с доктриной и догмой позитивного права, в основном разрабатывались и продолжают разрабатываться представителями различных школ и направлений легистского (позитивистского) правопонимания. В центре их внимания всегда стояли вопросы юридико-догматической трактовки и анализа действующего права, изучения его источников, их комментирования, толкования, систематизации и т. д.
Основы правовой доктрины и догмы разработали римские юристы. Дальнейшее развитие доктрины и догмы права связано с деятельностью средневековых юристов (глоссаторов, а затем и представителей гуманистической школы права). Заметный след в истории юридической догматики оставили представители исторической школы права. Так, Г. Гуго рассматривал “юридическую догматику” как одну из трех составных частей юриспруденции (наряду с философией позитивного права и историей права). При этом под “юридической догматикой” он имел в виду сочетание доктрины и догмы позитивного права и с позитивистских позиций трактовал “юридическую догматику” как “юридическое ремесло”, для которого достаточно эмпирического знания об источниках действующего права. В дальнейшем (особенно со II половины XIX в.) проблемы юридической догматики занимают центральное место в юриспруденции — как в теоретических, так и в отраслевых юридических дисциплинах.
В русле юридико-догматической трактовки права сформировалась и аналитическая юриспруденция (Д. Остин, Ш. Амос и др.). Идеи этого направления получили дальнейшее развитие в трудах неопозитивистов в XX в. (Г. Кельзен, Г. Харт и др.). Наиболее последовательно неопозитивистская концепция правовой доктрины и догмы представлена в “чистом учении о праве” Г. Кельзена.
В целом позитивистские разработки правовой доктрины и догмы внесли значительный вклад в развитие юриспруденции, в обогащение ее понятийного словаря и методологического арсенала. Своими исследованиями в области доктрины и догмы позитивного права они оказали большое влияние на процесс рационализации и совершенствования действующего права в духе соответствующих доктринальных положений об источниках, системе и структуре позитивного права, способах его толкования, унификации и систематизации, о надлежащих формах правотворчества, правоприменительной деятельности и т. д. Разработанные ими юридико-технические конструкции, способы и приемы анализа действующего права сохраняют свое познавательное значение для представителей всех направлений доктринальной трактовки права.
Представители естественноправовой мысли весьма мало занимались доктринальными проблемами позитивного права и, за редким исключением (в лице, например, средневековых юристов Павийской школы, постглоссаторов, Г. Гроция, некоторых представителей “возрожденного естественного права” в XX в.), не разрабатывали со своих позиций каких-либо специальных учений о позитивном праве. Их основное внимание было сосредоточено на трактовке естественного права и естественноправовой критике позитивного права, но не на вопросах теории позитивного права.
В современных условиях необходимость разработки проблем доктрины и догмы позитивного права с позиций юридического правопонимания диктуется уже не только общетеоретическими соображениями, но и существенными изменениями в самом позитивном праве, которые связаны с закреплением в конституциях многих стран основных естественных (прирожденных и неотчуждаемых) прав и свобод человека. Причем речь идет не только о признании этих естественных прав и свобод в качестве позитивных прав, но и о необходимости соответствия всего позитивного права этим естественным правам и свободам. Кроме того, эти конституции признали также и общепризнанные принципы и нормы международного права приоритетной составной частью своей национальной системы позитивного права.
Однако эта радикальная модернизация смысла и содержания современного позитивного права не нашла еще своего адекватного отражения ни в традиционных позитивистских доктринах и догмах позитивного права (при всем пиетете позитивистов ко всему официально установленному), ни в соответствующих естественноправовых разработках доктринальных проблем позитивного права (при всем восхвалении юснатуралистами идей естественного права).
В нашей юридической литературе (научной и учебной) доктринальная проблематика позитивного права (как в основном и вся теория права) освещается в целом с традиционных легистских (позитивистских) позиций. Новые, конституционно признанные и закрепленные приоритетные части действующего позитивного права (прирожденные и неотчуждаемые права и свободы человека, общепризнанные принципы и нормы международного права), по существу, остаются вне этих легистских доктринальных представлений о позитивном праве, его источниках, системе и т. д.
Между тем ясно, что в любой доктринальной трактовке современного российского позитивного права должны быть надлежащим образом учтены названные конституционные положения, смысл которых состоит в признании двух новых приоритетных источников позитивного права— 1) прирожденных и неотчуждаемых прав и свобод человека (т. е., по существу, естественных прав человека) и 2) общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации. Причем основные права и свободы человека по смыслу конституционных положений являются не только реальными, уже приобретенными субъективными правами каждого индивида, но имеют также исходное общеправовое (критериально-правовое) значение, так что все остальные нормы позитивного права должны соответствовать (и не должны противоречить, нарушать) основным правам и свободам человека.
Исходной основой и принципом либертарно-юридической концепции доктрины и догмы позитивного права является принцип формального равенства (как синтеза и триединства всеобщей равной меры, свободы и справедливости), нормативная конкретизация которого представлена в системе позитивного права, во всех формах и процедурах его установления, действия и реализации. В рамках либертарно-юридического подхода под доктриной и догмой позитивного права мы имеем в виду доктрину и догму позитивного права, соответствующего принципу формального равенства, доктрину и догму правового закона.
Поэтому во всем нашем дальнейшем изложении проблем доктрины и догмы позитивного права предполагается правовой смысл, правовой характер закона (позитивного права в целом, включая все его системно-структурные элементы и т. д.), всех способов, форм, процедур и приемов его установления, изменения, действия, толкования и применения.
Глава 2. Норма права
ных прецедентов и т. д.), в которых содержатся разного рода общеобязательные положения (установления, требования, запреты, предоставления, указания, констатации, определения, характеристики, оценки, наказания, поощрения и т. д.). Эти положения текстуально выражаются в виде статей, параграфов, пунктов, частей, разделов того или иного официального документа общего характера (закона, указа, постановления и т. д.) или в виде конкретно- 1 го судебного решения (в системах прецедентного права) и т. д.
Весь этот фактический материал сам по себе — без его научно-юридического осмысления, без его доктринальной трактовки — носит, как и все фактическое, весьма хаотичный, неопределенный, фрагментарный характер.
Одна из основных задач юриспруденции в целом и правовой доктрины в особенности состоит в научной разработке, упорядочении и систематизации этого фактического официального материала в качестве определенным образом согласованного единства и целостности различных явлений, которые в своей совокупности именуются “позитивным правом” (“действующим правом”).
Для рационального упорядочения этого официального материала и придания ему системного единства логически необходимо, чтобы и искомая система в целом, и ее составные элементы строились по одной и той же регулятивной модели, имели одну и ту же регулятивно значимую структуру. Такой единой регулятивной моделью, согласно доктрине и догме права, является норма права. Причем норма права как доктринальная юридико-логическая конструкция (регулятивно-правовая модель) представляет собой такую систему, внутренняя структура которой состоит из трех взаимосвязанных регулятивно значимых компонентов (элементов) — диспозиции, гипотезы и санкции.
