В зале повисла тишина.

– Вы предполагаете, он переместился? – хмуря брови, спросил Талимир.

– Именно, ваша милость, – подтвердил старик.

– Но как это возможно? – не поверил наставник Гурдиен. – В столь раннем возрасте…

– Уже тогда я задумался над тем, каких высот достигнет этот мальчишка, когда ему исполнится, скажем, восемнадцать, – продолжал старый волшебник, не замечая возмущения своего коллеги.

– Почему вы не доложили мне об этом? – вновь нахмурился архимаг. – Молчите? А я вам отвечу. Ваша бескрайняя чувствительность к детям, не знает границ на столько, что вы сами готовы потакать им в нарушении дисциплины.

Старый маг лишь улыбнулся и развел руками.

– Все-таки, правильно я сделал, что не допустил вас к обучению детей, – продолжал отчитывать его архимаг. – Могу себе вообразить, на сколь неуправляемыми были бы ваши подопечные.

– Как бы там ни было, – выдержав паузу после взыскания, продолжал старый чародей. – Я хотел бы услышать рассказ о том, как вы собираетесь ограничить его передвижение по острову, если будучи самым младшим в своей группе, он уже могущественнее половины, сидящих в этом зале?

Кто запретил чародеям любить?

На этот вопрос трудно ответить точно, по ряду причин, главной из которых является то, что никто не помнит, когда и почему возникли такие ограничения. Однако на этот счет существует несколько версий, создателями которых являются современные чародеи. Эти версии даже не стоит озвучивать, потому как все они однотипны, и основаны на рассуждениях и фантазиях их создателей. Но, если кратко ознакомиться с их содержанием, то речь пойдет о безответной любви, которую пережил тот или иной рассказчик. Если ученик спрашивал, почему чародеям нельзя любить, то в качестве ответа слышал душераздирающую историю о том, как некто могущественный встретил прекрасную деву, и в результате долгих душевных переживаний, растратил на нее весь свой потенциал. Когда же ученик спрашивал что такое любовь, то ему рассказывали о злом энергетическом выплеске, который преобразуется, под воздействием неуправляемых чувств чародея и разрушает его колдовские способности. Чародей, который заболел таким людским недугом, никогда не достигнет больших успехов.

И так повелось издавна, – колдунам нельзя испытывать или пытаться испытывать подобные чувства, потому как они мешают духовному развитию и ведут к магическому регрессу.

Что касается чувств, то контроль над ними, ученики приобретали еще в начальных, подготовительных группах, и некоторые учителя считали, что это самое главное для будущего волшебника. Если же ученик, все-таки, начинал испытывать подобные ощущения, то таких облагали различными обязанностями, в результате исполнения которых, он забывал про свою страсть. Если и это не помогало, то подобных воспитанников называли неуправляемыми, потом изгоняли, и придавали смерти.

На столь серьезен был этот запрет, что никто не решался его приступить, а рассказы про то, что любовь это страшное заболевание, и вовсе вызывали в молодых волшебниках стремление пресечь подобное помешательство.

Не раз у дверей Талимира, собирались молодые воспитанники, что бы поделиться своими ощущениями, и убедиться, что это не любовь оказывает на них столь странное воздействие.

О том, что простые люди любят и стремятся полюбить, чародеи знали, и именно этим объясняли своим ученикам, неспособность населения творить волшбу. Они любят, а потому не колдуют.

Запрет на любовь, по словам самих чародеев, являлся чем-то вроде способа уберечь более достойных в этом мире, от напастей извне, которые одолевают сознание всего человечества. Что касается других отношений с женщинами, тех за которыми приходят завсегдатае в дома удовольствий, то здесь дело обстояло иначе. Эту потребность чародеи разрешили, построив свой дом удовольствий, и посещали его, когда возникала необходимость.

Лешарп не ходил по публичным домам. Если он жаждал женского внимания, то ему было достаточно зайти в любую деревню и аккуратно заявить об этом. Он был красив лицом, и сложен как участник физических состязаний. У него был утонченный продолговатый нос, большие карие глаза и открытая добрая улыбка. Что касается доброты, то ей Лешарп был наделен до такой степени, что некоторые считали, что ее было слишком много. Другие, правда говорили, что доброта к простому люду, это вообще лишнее качество для того кто творит волшбу.

Он был слишком не похож на остальных воспитанников, что бы слушать, и верить всему, что ему говорят. Он был слишком любопытен для слепой доверчивости, а потому ему обязательно нужно было самому во всем убедиться, и сделать собственные выводы. По этим же причинам ему был не ведом страх перед любовью, и рассказами, о ее воздействии.

Однажды, он как обычно, прогуливался по деревенским окрестностям, и собирался искупаться в реке. Там, возле берега, он услышал, как кто-то поет, и пошел в ту сторону, откуда раздавался голос. Обладателем этого голоса была определенно девушка, так как тембр его был высок, и нежен. Подойдя к тростнику, он затаился и стал слушать. Сидя на зеленой траве, он наслаждался чудесным пением, какое-то время, как вдруг девушка перестала петь.

Лешарп поднялся на ноги.

– Спой еще, – сказал он просто.

Девушка резко обернулась, и тоже поднялась.

Она была примерно одного с ним возраста, и чуть ниже его ростом. У нее были необычного цвета глаза, которые в данный момент оценивающе смотрели на него, а ее губы растянулись в непринужденной улыбке.

– Спой еще, пожалуйста, – попросил вновь Лешарп, аккуратно делая один шаг в ее сторону.

Девушка отпрянула назад, задев деревянное ведро с бельем, что она принесла с собой.

– Не бойся меня, – добродушно сказал Лешарп. – Я не причиню тебе вреда.

– Ты чародей? – с опаской в голосе спросила она.

– Ну и что из этого? – Пожал плечами Лешарп.

Девушка ничего не ответила, только собрала свои вещи и поспешила покинуть его общество.

– Прости, если я напугал тебя, – виновато сказал Лешарп. – Просто мне очень понравилось, как ты поешь.

Девушка стала поправлять свои белые локоны, которые не очень опрятно были собраны у нее на голове, потом едва заметно улыбнулась и побежала по тропинке в сторону поселения.

На следующий день Лешарп вновь пришел на тот берег, и снова встретил эту девушку. В этот раз она не стала убегать, и через некоторое время у них завязался разговор.

– Ты и в правду чародей? – спросила она тогда.

– Правда, – улыбаясь, ответил он.

– Ты не похож на остальных, – сказала она.

– Почему?

– Все остальные чародеи, злые и надменные, а ты не такой.

Лешарп только улыбнулся, ей в ответ.

– Это потому что ты не такой сильный, как они? – продолжала интересоваться девушка.

– А много ли ты видела чародеев? – ответил он.

– Трех или чуть больше, – ответила она. – Все они были злыми и жестокими, а ты не такой, – она провела своей рукой по его лицу.

С тех пор они виделись каждый день. Они встречались всегда на одном и том же месте, и шли гулять по окрестностям. От нее Лешарп узнал, как по настоящему люди относятся к таким как он, и то, что он услышал, ему не очень понравилось. Магов знали как жестоких тиранов, которые брали все, что им захочется и когда захочется. Люди говорили, что чародеи наделены божественным даром, который используют не во благо, а в своих целях, коими является власть, и тирания по отношению к тем, кто таким даром не обладает.

– Мне кажется, что вы не справедливы к нам, – улыбаясь, не верил ей Лешарп.

– Зря ты не веришь, – упрекнула она его. – Вот послушай, что мне рассказывал мой отец. Когда я еще не родилась как-то раз, в нашу деревню приехал чародей. Он прибыл, что бы забрать какого-то ребенка в Лазурный замок, потому как тот ребенок, обладал божественным даром. Родители не захотели расстаться со своим чадом, и колдун приказал запереть их в собственном доме и поджечь. Говорят, будто он лично зажег огонь, и смеялся над их предсмертными криками.