***
Опять наступило молчание.
Ольга взглянула на часы.
- Нам пора, мы обратно на дачу... За руль я сяду, ты выпил, - обратилась она к Борису.
- Без проблем, - ответил он, тяжёло поднимаясь с места.
- Антон! Антон! - позвала Ольга. - Иди, попрощайся с дедушкой, мы уезжаем.
Тётя Аделаида и Антон вышли из другой комнаты.
- Попрощайся с дедушкой, мы уезжаем, - повторила Ольга.
Антон послушно подошёл к Александру Алексеевичу, он поцеловал его в лоб и прошептал на ухо:
- Ты уж извини, не поговорил я с твоей мамой, о чём обещал. В следующий раз непременно поговорю.
Антон недоверчиво посмотрел на него и пошёл одеваться.
- А с нами попрощаться? - крикнула ему Настя. - До свиданья, Антон!
- До свиданья, - глухо ответил он из прихожей.
- О чём ты с ним шептался? - с подозрением спросила Ольга отца.
- Так, ни о чём, - ответил Александр, чувствуя, как вдруг сжалось сердце. - Захватите с собой тётю Аделаиду, - прибавил он через силу, - вам по пути.
- Да, что ты, я на автобусе отлично доеду, - замахала руками тётушка. - Зачем мне их утруждать.
- Одевайтесь, тётя, и спускайтесь с Антоном вниз, - приказала ей Ольга, и тётя Аделаида покорно пошла в прихожую.
- До свиданья, тётушка, - сказал Александр, она ответила: - До свиданья, Николай, до свиданья, дорогой, спасибо тебе за всё!
- Прощайся! - Ольга толкнула Бориса.
- До свиданья, Александр Алексеевич, - пожал ему руку Борис, натянуто улыбаясь.
- До свиданья, - ответил Александр, не глядя на него.
- Ну что же, папа, всё было прекрасно: посидели, поговорили, стол замечательный. Спасибо тебе, - поцеловала его Ольга в щёку. - Я тебе позвоню.
- Звони, - сказал он.
- А вы что, остаётесь? - спросила Ольга, видя, что Настя с Гошей продолжают сидеть за столом.
- Нет, сейчас тоже поедем, - сказала Настя.
- А, ну пока! - коротко бросила Ольга.
- Пока, - так же коротко ответила Настя.
Закрыв дверь, Александр вернулся в комнату.
- Папа, у меня к тебе небольшой разговор: давай пойдём на кухню, заодно помогу тебе посуду помыть, - сказала Настя. - А ты не вздумай пить, и так уже хорош, - бросила она Гоше.
- У нас ничего и не осталось, - ответил её Александр. - Попейте сок, Гоша.
- Я попью сок, - Гоша взялся за пакет и чуть не опрокинул его. - Я вас уважаю, Александр Алексеевич, вы настоящий человек. Обращаетесь на "вы", не тыкаете, как некоторые прочие. Максим Горький писал, что на Украине жители вежливые, они говорят друг другу "вы", а в России принято тыкать малознакомым людям, а уж тем, кто меньше по возрасту или ниже по должности - так это само собой разумеется. А вы не тыкаете; я попью сок, вы настоящий человек.
- ...Хороший парень, но конченный, - сказал Александр, складывая на кухне грязные тарелки в раковину. - Сопьётся, я таких немало повидал. И ты его не спасёшь, не по тебе этот подвиг.
- Ой, папа, не сыпь соль на раны! Бьюсь с ним, бьюсь, но ты видишь - стоит ему увидеть бутылку, обо всём забывает, А парень действительно хороший, добрый и умный, - вздохнула Настя. - Но я хотела тебя попросить... Мне так неудобно, я у тебя уже брала...
- Деньги нужны? - догадался Александр.
- Пока Гоша не начнёт зарабатывать, а то у меня тоже сейчас с работой туго... Но как только деньги появятся, я тебе сразу отдам, - заторопилась Настя.
- Да, да, конечно, - кивнул Александр. - У меня там осталось что-то наличными, забирай.
- А ты как же?
- У меня на карточке ещё немного есть, выкручусь, - ответил Александр.
- Спасибо большое, папочка! - она расцеловала его. - Только Гоше не говори, ему будет неприятно, он не любит одалживаться... Ну ладно, тогда мы собираемся? Такси придётся брать, Гошу совсем развезло... Посуду ты сам помоешь?
- Не беспокойся, - сказал он, - я всё вымою и уберу.
Когда они уехали, Александр перемыл посуду, навёл порядок в комнате и лёг на диван. Сердце продолжало колоть, но он не стал пить таблетки. Он ругал себя за то, что разговорился за столом; он помнил слова какого-то польского сатирика: "Не открывайте душу, если не хотите, чтобы в неё плюнули". Не надо было пить столько коньяка, это коварное питьё, оно развязывает язык...
А впрочем, всё равно: пройдёт время и всё забудется. Забвение - лучшее что есть в мире; забвение и небытие. Может быть, церковь права, готовясь не к жизни, а к смерти, к концу света, к апокалипсису. Только не надо говорить, что после апокалипсиса тоже что-то существует: это так жестоко - покончить с этим существованием для того, чтобы начать новое. Индусы правы, считая жизнь наказанием, а небытие - блаженством; только так и никак иначе. Рано или поздно мысли, чувства, желания - всё растворится в вечности, бесконечной вечности, которая была до нашего рождения и продолжится после нашей смерти, чтобы больше уже никогда не прерываться. Раствориться в вечности, стать частицей её, - может быть, в этом высший смысл жизни.
13
