Сколько хозяин заработал на этом? Вы не поверите - двадцать долларов; что это для Америки, сущие гроши! Стоило ли ради этого так стараться, - такой вопрос и в голову не пришёл хозяину магазина, ведь каждый доллар ценен для того, кто занимается бизнесом...

Работать и зарабатывать - вот цель жизни американца; не работать и получать всё даром - вот наша цель. Наш национальный герой - бездельник Емеля, который лежал-лежал в разваливающейся нетопленной избе, да вдруг поймал щуку, исполняющую его желания. Впрочем, он её даже не ловил, - лень ему было ловить, - а просто зачерпнул воду в реке, щука и попалась...

Вы тут ещё говорили о вере, религии и прочих высоких материях. А я смотрел по телевизору фильм о Кальвине, - исключительно по документам поставленный фильм, без каких-либо выдумок. Вот он, Кальвин, создал настоящую религию, полезную для людей. Все заповеди имеют у него практический характер: честность необходима, потому что она приносит прибыль; трудолюбие необходимо, потому что без него тоже не будет прибыли. А прибыль - важнейшая цель жизни, нужно постоянно заботиться о приращении денег, чтобы вкладывать их в дело.

И с Богом у него всё ясно: в церкви, мол, учат всякой ерунде, вроде того, что молитвами, постом и покаянием можно спасти душу и придти к Богу. Чушь собачья! Отношения Бога и человека определены заранее, и церковь тут ни при чём - у Бога есть избранные и неизбранные, ничего и ничем изменить тут нельзя... А кто избранные, кому суждено спастись? А те, кто успешны в делах - вот они и есть избранные Богом, отмеченные благодатью. Не нищие или блаженные угодны Богу, а крепко стоящие на ногах деловые люди. Но для того, чтобы быть успешным, надо работать, работать и работать, - вот вам ответ нашим бездельникам!..

И смотрите, - где кальвинизм победил, там развитие быстро пошло вперёд: деловые успешные люди стали главными людьми, как и должно быть, и от этого выиграли все, даже бедняки и бездельники, потому что Кальвин учил жалеть и их, раз уж они прокляты Богом и помогать им материально, - ну, то есть заниматься благотворительностью.

А у нас что? Как было при царе Горохе, так и теперь; наша религия бездарная и отсталая, она смотрит назад, а не вперёд. А церковь, как глиста, высасывает соки из страны, - поглядите, сколько они всего себе построили, сколько всего под себя подмяли! Деньги к ним текут со всех сторон, а ведь всё это могло пойти в дело, в настоящее дело! Обряды, свечи, молитвы - всё денег стоит, и живут наши "духовные отцы" далеко не в скромности и разумной бережливости. О поведении и не говорю: какое там воздержание, там целый букет всевозможных удовольствий, вплоть до половых извращений...

- Будешь теперь сплетни повторять! - раздраженно перебила его Ольга, давно порывавшаяся это сделать. - Ты чего разошёлся?

- Сплетни?! - Борис, прищурившись, посмотрел на неё. - Рассказал бы я, какие это сплетни, да уж ладно, не за столом... В общем, вы правы, - обратился он к Александру Алексеевичу, - или мы избавимся от этой болезни навсегда, или нас сожрёт, как раковая опухоль.

***

Снова наступила неловкая пауза.

- Вот разошёлся, - повторила Ольга, прерывая тишину. - Кто бы мог подумать, что ты такой оратор?..

- А вы знаете, что в Швейцарии, где раньше всего утвердился кальвинизм, самый большой процент самоубийств? - сказал Гоша слегка заплетающимся языком.

- Ну и что? - подозрительно спросил Борис. - Вы это к чему?

- К тому, что человеку мало, наверное, одного материального благополучия, нужно что-то и для души, - ответил Гоша, улыбаясь пьяной доброй улыбкой.

- А может, у них всё слишком хорошо, - угрюмо заметил Александр

- Как это? - удивилась Настя. - Ты думаешь, самоубийством кончают от хорошей жизни?

- Я думаю, что в раю, если бы в него была допущена смерть, был бы невероятно большой процент самоубийств. Миром движут пороки, а не добродетель, пороки многообразны и живучи, а добродетель скучна и однообразна - она ведёт к совершенству, а совершенство и есть конец всему, - неохотно пояснил Александр. - Знаете, когда была жива ваша мама, - он взглянул на Настю и Ольгу, - меня мучила мысль, что ей недолго жить на свете: уж слишком хороша она была во всём - тётя Аделаида называла её ангелом, такой она и была. Но в этом мире ангелы не живут...

- Как вы не любите земной мир, Александр Алексеевич! - воскликнул Гоша с большим сожалением. - Вы и людей не любите?

- Люди? - Александр призадумался. - Знаете, - сказал он затем, - Фрейд в конце жизни пришёл к безрадостным выводам насчёт будущего человечества. Животные инстинкты и агрессия - главные и неистребимые черты человека, писал Фрейд. Редко кому удаётся избавиться от них, поднявшись в своём "сверх-я" до высоких морально-этических норм, - большинство людей так и остаётся во власти этих примитивных животных инстинктов. Фрейд говорил, что обуздать это стадо диких животных, которые только внешне выглядят как люди, можно лишь насилием и кровью, но старик был гуманистом и не хотел даже думать об этом, поэтому никогда не брался за такой вопрос в своей теории.

- Вот как? Стадо диких животных? Так и сказал? - переспросил Борис. - Смело... - добавил он и нехорошо рассмеялся.

- Но какие же выводы вы делаете, что ожидает нас дальше? - заметно разомлевший Гоша попытался налить себе ещё рюмку, но Настя решительно забрала у него бутылку.

- Выводы? Какие же могут быть выводы? - Александр взял бутылку у Насти, вылил остатки коньяка в стакан и выпил одним махом. - Если я скажу, что надо прекратить рождение детей, вы, ведь, сочтёте меня сумасшедшим? А между тем, насколько лучше стала бы жизнь, если бы мы вдруг узнали, что детей больше не будет никогда ни у кого. Исчезли бы зависть и вражда, и войны сделались бессмысленными. Мы доживали бы свой век в довольстве и покое, не заботясь о дне завтрашнем; это была бы лебединая песня человечества, печальная, но прекрасная. И если человечеству всё равно суждено погибнуть, - а так и случится, рано или поздно, - то к чему длинная череда мучений и страданий? Не лучше было бы уже сейчас избавиться от проклятья деторождения и насладиться последними золотыми днями нашего существования?

- Боже мой, папа, что ты говоришь! - ужаснулась Настя. - Господи, такого я от тебя ещё не слышала!

- Да уж, ты сегодня в самом деле в мрачном настроении, - поддержала её Ольга.

Александр усмехнулся:

- Тётушка прочла нам стихотворение Лермонтова, но обрубила на середине, а там есть продолжение:

...Когда же через шумный град

Я пробираюсь торопливо,

То старцы детям говорят

С улыбкою самолюбивой:

"Смотрите: вот пример для вас!

Он горд был, не ужился с нами:

Глупец, хотел уверить нас,

Что бог гласит его устами!

Смотрите ж, дети, на него:

Как он угрюм, и худ, и бледен!

Смотрите, как он наг и беден,

Как презирают все его!".

- Ну да, слышали мы все эти стенания! - грубо сказал Борис. - А я думаю, что нам надо самим устраивать свою жизнь, - и ни где-нибудь, а в своей стране. А вы, - что же вы не уедете отсюда, если всё здесь так плохо? Сейчас многие уезжают.

- Корни - великая вещь, и родина - не пустой звук. Человек должен жить на одном месте, от рождения до смерти, а не носиться по миру, как неприкаянный, - устало ответил Александр. - Да и где найдёшь покой? Разве что в каком-нибудь пустынном месте, где нет никого, - он невольно посмотрел на картину с северным пейзажем.

- И всё же, Александр Алексеевич, хороших людей больше, чем плохих. Надо быть лишь чуточку внимательнее, чуточку добрее к людям, чтобы убедиться в этом, - проговорил Гоша, улыбаясь всё той же пьяной добродушной улыбкой.

- Желаю вам не разувериться в этом, - сказал Александр.