- Был, - коротко ответил Александр.

***

Наступила неловкая пауза.

- А его понимаю, - внезапно сказала тётя Аделаида. - Помните, у Лермонтова:

С тех пор как вечный судия

Мне дал всеведенье пророка,

В очах людей читаю я

Страницы злобы и порока.

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои

Бросали бешено каменья.

Посыпал пеплом я главу,

Из городов бежал я нищий,

И вот в пустыне я живу,

Как птицы, даром божьей пищи;

Завет предвечного храня,

Мне тварь покорна там земная;

И звезды слушают меня,

Лучами радостно играя...

- Я никогда не отчаиваюсь, отчаяние - большой грех, - говорила далее тётушка, очень довольная, что всё внимание обращено на неё. - Наш батюшка в церкви любит повторять заповедь святого Бенедикта: "Никогда не отчаивайтесь в милосердии Божием". Когда мне плохо, я вспоминаю эти слова, и мне становится легче.

- У нас Антон крещённый, - сказала Ольга, - а нас папа не крестил. Я крестилась только недавно, вот крестик, - показала она.

- Я тоже не крещённый, - сообщил Гоша, - наша семья была не в ладах с Господом. Как-то я спросил отца, верит ли он в Бога. Отец помолчал немного и ответил: "Верю ли я в Бога? Нет. Я сам могу создать его, я знаю, как это делается. Для этого не требуется большого умения - надо лишь понимать людей, их надежды, страхи и желания". Его ответ показался мне тогда игрой ума, желанием блеснуть остроумием, но сейчас это стало горькой истиной. Кто бы мог подумать, что идеология старого, несправедливого и жестокого мира снова вернётся к нам, и люди добровольно пойдут в рабство ко всем этим жрецам религии, которые, будто ожившие мертвецы, выйдут из своих мрачных подземелий.

- Пойдут в рабство, - повторил всё время молчавший до этого Борис.

- Что? - переспросила Ольга.

- Нет, ничего, - ответил он, глядя в свою тарелку.

- Но согласитесь, в религии есть много поучительного, в ней есть особая мудрость, - с чувством проговорила Ольга. - Недавно я прочла по совету своего духовника "Повесть о Петре и Февронии Муромских". Я чуть не расплакалась - какая сильная вещь! И что за удивительная женщина, ума необыкновенного: скажем, на корабле её начал домогаться один из бояр, а она уже была замужем, и боярин тоже был женатый, - так она велела ему испить воды с левого борта корабля, потом с правого, а когда он испил, спросила, какая вода слаще. Вода как вода, ответил он ей, и с той стороны и с этой. И женское естество одинаково, сказала, Феврония, почему же, забывая свою жену, ты думаешь о чужой?.. Как вам это? Удивительная женщина, ведь правда же?

- Вот на такой чепухе и держится церковь! - неожиданно вспылил Гоша.

- Что?! Да что вы такое говорите?! - Ольга поперхнулась соком, который пила. - Вы не так сильно налегали бы на спиртное, молодой человек, а то уже не соображаете, что несёте.

- Это да, это конечно, - закивала тётя Аделаида. - Меру надо знать, а так что же это будет...

- Гоша, нельзя оскорблять чувства верующих, - строго сказала ему Настя. - Сколько раз я тебе говорила.

- А почему они могут безнаказанно оскорблять мои чувства? - запальчиво ответил Гоша. - Почему со всех сторон мне внушают, что церковь - это хорошо, и всё что связано с ней - свято? А я вижу, что это ложь, что история церкви полна самых гнусных преступлений, что число праведников в ней измеряется единицами, а число негодяев - миллионами, что так называемое священное писание отнюдь не священно, а представляет собой собрание нелепых, отживших представлений, наравне с фантастическими рассказами, которые не могут вызвать ничего кроме снисходительной улыбки, а в худшем случае, - мерзких баек и таких связанных с ними предписаний, от которых каждый порядочный человек должен чувствовать отвращение и ужас. Почему же я должен относиться ко всему этому с уважением, почему мне нельзя слова сказать против этого кошмара, который всё более овладевает нашим существованием? По-моему, любой неравнодушный человек, видящий, к чему ведёт распространение этой болезни, обязан бороться с ней... А вы как считаете, Александр Алексеевич? - спросил он, не давая сказать рвавшейся в бой, пунцовой от гнева Ольге.

- Я? - встрепенулся погружённый в свои мысли Александр. - Вы о религии?.. Не беспокойтесь, Гоша, это последний рецидив, потом религия будет окончательно изжита.

- Вы так думаете? - оживился Гоша. - Почему?

- Религия тысячелетиями была нужна человечеству, она нужна и в настоящем, но будущего у неё нет. Или человечество избавится от этой болезни навсегда, или эта болезнь сожрёт его, как раковая опухоль, и отомрёт вместе с ним. Третьего не дано, - сказал Александр.

- Да, папа, настроение у тебя сегодня не праздничное, - Настя тревожно посмотрела на него. - Ты не болеешь?

- Я здоров. Впрочем, в моём возрасте болезни вызывают не страх, а любопытство: интересно, от какой умрешь? Вот эта протекает лучше, зато в этой - смерть легче, - ответил Александр, нехорошо усмехаясь.

- Господи, Николай, что ты говоришь! Ты действительно сегодня не в себе, - запричитала тётя Аделаида. - Хочешь, я свожу тебя к хорошей знахарке, - есть у меня одна знакомая, я сама к ней хожу. Она с тебя порчу снимет.

- Вы ходите в церковь и одновременно к знахарке? - спросил Гоша.

- Да, а что? - не поняла его тетушка.

Настя толкнула Гошу в бок.

- Нет, я просто так спросил, извините, - ответил он.

- Но, может быть, вы сделаете нам одолжение и объясните, почему Феврония вызвала ваше недовольство? - с подчёркнутой иронией спросила Ольга. - Или мы недостойны ваших разъяснений?

- Пожалуйста, объясню, - лёгко согласился Гоша, уже успокоившийся и улыбающийся. - Что имела в виду Феврония под женским "естеством"? Если женщин как таковых, то разве они все одинаковые? Может, у Февронии что-то не в порядке было с глазами, но женщины бывают блондинками и брюнетками, шатенками и рыжими, высокими, среднего роста или низкими, худенькими или полненькими, стройными и не очень, - а сколько разных женских лиц, и каждое неповторимо!.. Может быть, она имела в виду характер? Но и по характеру женщины отличаются также сильно, как по внешности, - если у Февронии было хотя бы две подруги, она бы точно знала это. О чем же она говорила, что за "естество" одинаково у всех женщин? Неужели речь шла об интимных частях тела? Но и тут только полное неведение могло вызвать подобное утверждение; не буду вдаваться в анатомические подробности, скажу о чувственности. Есть женщины, за одну ночь любви с которыми мужчины готовы отдать жизнь, - вспомним знаменитую Клеопатру, - а есть холодные, как лёд. Где здесь одинаковость? Ещё раз повторю, все женщины разные во всех своих проявлениях, и это заставляет мужчину искать свою, лишь ему предназначенную избранницу, ошибаться и вновь искать, биться за неё, совершать подвиги, а бывает, идти на преступления. На том стоит белый свет - с древнейших времён и до наших дней такие любовные драмы заставляют вертеться мир.

- Но послушайте... - хотела что-то возразить Ольга, но Настя перебила её:

- Я согласна: все мы постоянно находимся в поиске любви. Но есть исключения: вот папа с мамой жили душа в душу, мама для него всегда была единственной женщиной на свете. Никто больше ему был не нужен, до сих пор он хранит верность маме. Ведь так, папа? Сколько у тебя было возможностей жениться после её смерти, но ты по-прежнему остаёшься один.

Александр не сразу ответил:

- Знаешь, мне не хотелось бы выносить наши отношения на всеобщее обозрение: я не герой театральной драмы, чувства и переживания которого должны стать достоянием публики. Как и что было у нас с Аней, останется между нами, но специально для тебя, а также для вас, тётушка, - обратился он к тёте Аделаиде, - скажу: не надо спасать меня от одиночества, от которого я не хочу спасаться. Поймите, моя семейная жизнь осталась в прошлом, впереди другая; не знаю, какой она будет, но она другая Я готов к ней, я принимаю её.