Майкл нахмурился и опустил взгляд, поёрзал, после чего ответил:

– Я хотел дождаться тебя.

– Ты же не знал, когда я вернусь?

– Не знал, – согласился Майкл. – Но я всегда чувствую, когда ты должен прийти.

Это было правдой. Всякий раз, когда Блейд уезжал куда-то, Майкл преданно ждал брата, как собачка, ожидая его возвращения и почти всегда идеально чувствуя тот момент, когда брат должен переступить порог их дома. Правда, были и другие случаи, когда предчувствие немного подводило Майкла или Блейд неожиданно менял свои планы и задерживался на дольше, чем планировал. Тогда Майкл мог ждать его прихода по несколько дней, смотря на дверь, даже не принимая пищу.

Блейд не пытался ругать брата, кричать на него, пытаться объяснить ему, насколько его поведение глупо. Он всегда знал, что его брат – особенный. И с этим просто нужно было смириться и жить.

– Надеюсь, – произнёс Блейд, смотря на брата, который смотрел вниз, ковырял обивку дивана, – ты меня не несколько дней ждал?

– Нет. Сегодня меня предчувствие не подвело.

Блейд вздохнул и сел рядом с братом, обнял его за плечи. Майкл уткнулся носом ему в плечо.

– Иди спать, – сказал Блейд.

– Я ещё не хочу, – поморщился Майкл, затем, добавил: – Точнее, хочу. Но не сейчас.

Он поднял голову и посмотрел на Блейда.

– Я хочу побыть с тобой, – добавил младший.

– Хорошо, – кивнул Блейд.

Парень нахмурился и огляделся по сторонам, вздохнул. Он добавил:

– Только я хочу поесть, выпить кофе или чего-нибудь покрепче. Так что, сидеть здесь, на диване, я не стану.

– Я пойду с тобой на кухню, – с готовностью ответил Майкл и встал.

Постояв несколько секунд, он взял Блейда за руку, несильно, но требовательно тяня его на себя. Парни переместились на кухню. Блейд наконец-то включил свет, от которого они оба поморщились, он показался слишком ярким.

Майкл занял место за столом, внимательно и с интересом разглядывая спину старшего брата, следя за его движениями. Блейд открыл холодильник и, пробежавшись взглядом по его содержимому, пытался придумать, что можно по-быстрому приготовить. Поскольку заниматься сотворением кулинарных шедевров Блейду не хотелось, он просто взял из морозильной камеры упаковку полуфабриката-лазаньи и бросил его в духовой шкаф. Но перед тем, как включить плиту, парень обернулся к брату, спрашивая:

– Майкл, ты хочешь есть?

– Да.

Кивнув, Блейд достал ещё одну упаковку быстрой еды из морозильника и отправил к первой, включил духовой шкаф, выставляя нужную температуру.

Присоединившись к брату за столом, Блейд достал из кармана тёмных джинсов пачку сигарет, которая тоже была чуть влажной, и, достав из неё одну сигарету, бросил на стол. Зажав в зубах сигарету, парень нашёл в другом кармане штанов зажигалку. Щелчок, вспыхнувший на мгновение огонёк, и по кухне поползли змейки крепкого дыма.

Сделав три глубокие затяжки, Блейд обернулся, ища пепельницу, которая, как всегда, куда-то запропастилась. Сколько бы пепельниц не покупал парень и не расставлял по дому, их всегда не оказывалось рядом, когда они были нужны.

– Ты не видел пепельницу, которая стояла здесь? – спросил Блейд, указывая на место, где она раньше стояла.

– На втором этаже есть, – ответил Майкл, смотря на брата. Его взгляд был очень пристальным.

Он помолчал несколько секунд, затем спросил:

– Принести?

– Я сам могу, – вздохнул Блейд и собирался встать, но брат перебил его, останавливая:

– Не надо, я принесу. Я знаю, где она.

Младший быстро скрылся из виду. Духовой шкаф за спиной Блейда запищал, извещая о том, что следует сбавить температуру, если он не хочет, чтобы ужин сгорел. Сделав это, парень вернулся за стол и к почти докуренной сигарете, пепел от которой уже усыпал половину стола. Блейд ужасно не любил подобного в своём доме.

Блондин обернулся, ища взглядом тряпку, чтобы убрать пепел.

– Вот, – послышалось сверху.

Вернувшись в исходное положение, Блейд увидел брата и пепельницу, которую он услужливо принёс и поставил перед ним.

– Спасибо, – кивнул блондин.

Майкл снова сел, подпёр голову руками и вновь уставился на старшего брата. Блейда никогда не напрягали эти взгляды, хотя, вполне могли бы, он с детства привык к этому и всегда безумно любил брата, несмотря на то, что, порой, с ним было совсем тяжело найти общий язык.

И причиной некоторых трудностей, которые испытывал Блейд со своим младшим братом, был неутешительный диагноз, впервые выставленный ему в трёхлетнем возрасте и окончательно подтвержденный, когда Майклу было четыре. И диагноз этот – аутизм. И пусть парень страдал лёгкой или, иначе – высокофункциональной формой данного недуга, которая исключала умственную отсталость, он испытывал огромные трудности в социализации и был совершенно неприспособленным к жизни.

С горем пополам Майклу удалось окончить школу, и то, заслуга в этом была скорее Блейда, нежели самого Майкла. Пусть младший и не был, грубо говоря, тупым, но то, что он совершенно не умел вести себя среди других людей и, откровенно говоря, боялся их, терялся в обществе, принесло свои плоды – о дальнейшем его обучении не могло идти и речи. Также обстояли дела и с работой – Майкл ничего не умел и шансов на то, что что-то изменится, было катастрофически мало.

Пусть Майкла и старались лечить, адаптировать, но он всё равно не признавал никого, кроме своего старшего брата, кроме Блейда. Он практически не разговаривал с другими людьми даже, если к нему обращались. Даже родители мальчика испытывали огромные трудности во взаимодействии с ним. В конце концов, отец братьев смирился с тем, что один из его сыновей – особенный и таковым и останется, как говорится, махнул на это дело рукой, продолжая его любить, но не надеясь на то, что он сможет измениться. И только один Блейд всегда носился с братом, всегда верил в него, всегда старался вывести его на новый уровень. Удивительно, как ребёнок может всё это понимать, как он может носиться со своим странным и не таким братом, но Блейд делал это, всегда делал. И, верно, именно благодаря его усилиям Майкл заговорил. Потому что, начав осваивать речь очень рано, в семимесячном возрасте, потом мальчик вдруг замолчал – замолчал почти на три года, начав вновь пытаться разговаривать только в три с половиной года.

Вспомнив о детстве, об отце, Блейд невольно вспомнил и их мачеху, которая слишком быстро ворвалась в их жизнь, придя на смену сгоревшей от онкологии матери. При мыслях об этой женщине рука Блейда невольно сжалась с такой силой, что зажигалка, которую он держал в ладони, треснула. Хорошо, хоть, что не взорвалась.

– Блейд, что случилось? – участливо спросил Майкл, встревожено смотря на брата.

– Ничего, – ответил блондин.

Усилием воли разжав кулак, он бросил треснувшую и уже бесполезную вещь на стол. Поменяв положение, Майкл пересел поближе к Блейду, взял его напряженную ладонь в свои.

– У тебя руки холодные, – произнёс брюнет.

– На улице холодно, – вздохнул Блейд и чуть прикрыл глаза. – Никак не могу согреться.

Майкл кивнул и потёр руку брата, после чего наклонился и подышал на неё, грея. Блейд слегка улыбнулся, это всегда так умиляло, не могло не умилять. Поведение Майкла, вообще, подходило скорее для ребёнка, нежели для взрослого парня.

– Нужно сварить кофе, – вздохнул Блейд.

Он заставил себя открыть глаза. Отчего-то, недолгая дорога домой оказалась безумно выматывающей, и парень ужасно устал, жутко хотел лечь и забыться, отдохнуть.

– Сварить тебе кофе? – спросил младший, заглядывая Блейду в глаза.

Блейд поджал губы. В такие моменты, когда вокруг никого не было, когда были только они вдвоём, Майкл казался таким нормальным, таким обычным, что его диагноз начинал казаться глупой шуткой или же страшным сном, но, стоило им выйти куда-то, оказаться в обществе других людей, как брюнет менялся до неузнаваемости. С одной стороны Блейда радовало то, что его брат мог нормально общаться хотя бы с ним, но, с другой, его больно резало по сердцу тем фактом, что лишь он может увидеть настоящего Майкла.