В итоге похороны были сорваны - да простит меня ни в чём не повинный усопший Леонид Петрович! - а я оказался в отделении, но, к чести моей бывшей, она сумела-таки уговорить своего украшенного кровоподтёком "гражданского мужа" не писать заявления, а полицейских обойтись без телеги мне на работу.
Сегодня, слава богу, воскресенье, так что я успею до завтра привести себя в порядок и свести реггелем все следы побоища.
- Спасибо, Дина, - прохрипел я в трубку рано утром, когда меня наконец отпустили домой.
- Пожалуйста, - без выражения проронила она. - Я уведомлю тебя, когда и куда надо будет явиться для развода. - Дина нажала отбой - раньше, чем я успел что-то ответить.
Конец записи.
Дата: 27.01.63 / 18:50 / [Запись 03]
Прошло несколько месяцев с тех памятных похорон, когда я понял, что правильно не завидую радсам, потому что они - не вполне нормальные люди. С Диной мы развелись, ну да я и не жалею особо. Главное, она не препятствует моему желанию видеться с сыном, а большего мне от неё и не надо. Был бы Мишка здоров и вообще в порядке, а я мог бы это периодически проверять, а также контролировать понимание сына: что такое хорошо, и что такое плохо. Делать это, однако, становится всё труднее, он вырос, стал ершистым и всё хочет казаться независимым. Типа, сам он во всём разбирается без папиных нудных советов. К тому же живёт он среди радсов, которых, к сожалению, становится всё больше и больше, а их до жути практичное, без высоких материй, излишних сантиментов и вселенской тоски разума, миропонимание уже распространилось повсюду и считается нормой. Все довольны тем, что имеют, и счастливы, исчезли болезни "от нервов" и пагубные зависимости, живи и радуйся...
Сознаюсь, что, несмотря на их ненормальность с точки зрения миморада, я, когда слушал в новостях об усовершенствованиях радсов, порой задумывался, а не попытаться ли мне ещё раз пройти обследование, может, надо принять, что мир изменился? Что сын мой будет жить здесь, в этом новом мире, а не в том, что был у меня, и я зря пытаюсь внушить ему устаревшие истины и нормы морали? Иногда кажется, что я и сам уже плохо понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо, куда уж мне сына учить... Не исключено, что я лишь напрасно мешаю ему быть счастливым? До шестнадцати лет радсы не ставят, но как только Мишка станет совершеннолетним, нет сомнений, что он выберет имплант. Разве может один миморад-отец, который видится с ним раз в неделю, конкурировать с его новой семьёй и СМИ, которые с утра до ночи пропагандируют чудодейственность и необходимость "Радости существования"?
Миморадов совсем перестали слушать и уважать, и мне кажется, нас скоро будут считать неполноценными. Это действительно грозная тенденция, и она уже сделалась ясно видимой. Так может отступиться, не мешать мальчишке? А лучше разузнать про новые возможности имплантов, чтобы тоже стать частью его нового мира? Не сказать, чтобы я часто думал в подобном ключе, но порой было такое, каюсь, вплоть до сегодняшнего дня.
Сегодня случился переломный момент... это было как трещина между мирами, которая вдруг появилась прямо передо мной и стала быстро расползаться, требуя немедленно выбрать одно из двух: прыгнуть вперёд, пока трещина ещё не сделалась слишком широкой или остаться на старом берегу, зная, что это уже навсегда...
Впрочем, надо по порядку.
Я - программист и сейчас тружусь над программным обеспечением целой партии андроидов для Новотерры, куда скоро отправятся первые колонисты. Хотя сейчас я уже и не уверен, что скоро... а может даже и в том, что они вообще отправятся.
Нет, начиналось всё очень хорошо: в научно-производственном центре корпорации электронных и кибернетических систем, где я служу, было сформировано целое подразделение, чтобы выполнить этот важный заказ и потом постоянно работать по этому направлению. Однако со временем, особенно когда широко распространились радсы, правительство, как видно, охладело к проекту, в корпорации сменилось начальство, а с ним и приоритеты, поэтому нашему подразделению стали то и дело урезать финансирование, а сотрудников переводить на другие линии. Всё больше народу чувствовали себя счастливыми и довольными жизнью, а в новостях всё чаще проскакивали заявления, что проблема перенаселения преувеличена и надо бороться не с количеством людей, а с их неудовлетворённостью...
В итоге моё подразделение, постепенно лишаясь мощностей и лабораторий, сначала выродилось в отдел, а потом и вообще я остался единственным, кто продолжал работать над программным обеспечением для андроидов. Но я люблю свою работу, да и заказ не был отменён, так что я горбатился, не покладая рук, частенько задерживаясь на службе допоздна, - всё равно дома меня теперь никто не ждал, так что, даже оставшись в одиночестве, я справился. ПО было почти готово, и я уже провёл часть испытаний, которые выявили ряд недоработок, срочно подлежащих устранению.
- Ты с этим не торопись, - вдруг заявил мне начальник, когда я пришёл выяснить, почему моя заявка на расходные материалы до сих пор не удовлетворена. - Ты лучше скажи, долго ещё миморадить-то собираешься? - он хохотнул.
- А какое отношение это имеет... - тут у меня даже перехватило дыхание, так я был ошарашен его внезапным беспардонным вопросом.
- Такое, что мы все здесь должны быть единой командой! Ты понял? Вместе мы - сила! - он снова хохотнул и с довольным видом откинулся в кресле. - Раз ступенька, два ступенька, будет лесенка!.. как там дальше-то?
"Что за детский сад?" - с ужасом подумал я, но начальник продолжал сверлить меня взглядом, явно ожидая ответа.
- Раз словечко, два словечко, будет песенка, - сказал я.
- Вот! Точно! Вспомнил! Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам!
- И, конечно, припевать лучше хором, - автоматически продолжил я, начиная подозревать, что всё это просто идиотский сон.
- Молодец! - сияя, похвалил меня начальник. - Вот и давай: со всеми в ногу и припевай! Ты понял? - Он вдруг выпрямился в кресле и, вытянув шею, воззрился на меня немигающим взглядом, словно готовая к атаке кобра.
"Нет, это не сон".
- Да я бы с удовольствием, - огорчённый своим мысленным выводом, проронил я, - но у меня - медицинские противопоказания. Я хотел "Радость существования" поставить, да мне отказали.
- Так это когда было-то?
- Точно не припомню, года три назад, наверное.
- Три года! - присвистнул начальник. - Да ты знаешь, как изменились за это время радсы? Медицина-то не стоит на месте, дружок, импланты совершенствуются, многие противопоказания теперь сняты, так что давай, дорогой, иди снова!
- Зачем? - попытался затупить я.
- Чтобы обрести, наконец, радость существования! - возопил начальник и, чуть подумав, добавил: - Вот прямо завтра и отправляйся!
- Да как завтра? У меня же работа с андроидами, там процесс, и мне срочно нужны материалы, что я указал в заявке, иначе...
- Я дам тебе отгул! - рассмеялся начальник, фамильярно хлопнув меня по плечу.
"А тебе-то за какими хренами это надо?! - хотелось мне заорать с возмущением. - Сдалась тебе моя личная жизнь, весёлый козёл?" Но я, разумеется, сдержался и только спросил:
- Но почему обязательно завтра?
- Потому что нет больше сил смотреть на твою постную, вечно всем недовольную рожу, - шокирующе прямолинейно заявил начальник и впервые за весь разговор посмотрел на меня серьёзным взглядом. - Мы единая команда, ты понял?
- Я понял! - буркнул я, не уточняя, к чему именно относится моё понимание, однако не склонный ни в малейшей степени к мыслекопанию начальник счёл мой ответ согласием и отпустил.
Вид он при этом имел крайне довольный, даже и не подозревая, что далеко не на всех людей давление оказывает тот эффект, которого от него ждут. Некоторым, кто сам по себе нерешителен или склонен быстро менять свою точку зрения в зависимости от обстоятельств или под влиянием мнения других, давление совсем невредно, а возможно, что и полезно: нерешительным помогает действовать, конформистам - быстрее приспособиться. Но те, кто привык не оглядываться на окружающих, а вырабатывать своё мнение на основе знаний и наблюдений, собственных представлений и умозаключений, чужого давления не приемлют в принципе. Такие люди, к коим я отношу и себя, в состоянии не испугаться и ответственно заявить, что по ряду вопросов правы именно они, а вовсе не то большинство, что постоянно навязывает остальным свои понятия и интересы. Поэтому когда на меня начинают давить, я от этого становлюсь только ещё жёстче. Сила моего противодействия растёт прямо пропорционально силе давления, что делает весь процесс совершенно бесполезным да ещё и всё более болезненным для обеих сторон.
