Всех, кроме химер. Этот феномен пока не нашёл у искроведов "Оплота" объяснения, но доказательство, что химера может оставаться незамеченной прямо под носом мониска, имелось железное. Доказательством этим служил погибший Игорь Кадмин. Он был химерой - вот почему сумел невидимкой пробраться не только на территорию монисков, но даже и в сам монастырь, о чём доложил по рации ожидавшим его соратникам, после чего связь прервалась, и почему произошёл взрыв, оплотовцы так и не узнали. Однако факт проникновения химеры в святая святых был зафискирован и не подлежал сомнению.

И вот теперь в монастырский лес на горе собирались прокрасться целых две химеры - я и Дмитрий Сорвирогов. Я должен был усыпить мониска, когда тот будет спускаться с горы. В инъекционный дротик наши медики закачали такую дозу снотворного, что мгновенно свалила бы лошадь, так что никакую взрывчатку мониск не мог успеть привести в действие, рухнув как подкошенный, после чего мы вдвоём с Сорвирогом протащили бы его через лес, окольными путями, к припрятанному за территорией монастыря внедорожнику.

- А возможно, что им и обвязываться ничем не надо, - таинственным шёпотом проговорил Веселовский.

- То есть? - не понял я, тоже понизив голос.

- Ну, то есть, у меня есть такая теория, - всё так же тихо заявил Данила, бросив взгляд на сосредоточенно смотревшего в окно Сорвирога - командир, видно, не одобрял пустого теоретизирования. - Что химические вещества для взрыва вырабатываются прямо в организме Мониска.

- Чего? - я опешил. - Как это?

- Да вот так! Как синие пятна у некоторых видов термитов taracua Neocapritermes.

- Чего-чего?! Какие ещё пятна?

- У некоторых термитов... чёрт! надеюсь, ты знаешь, кто такие термиты? - вдруг озаботился Данила.

- Муравьи вроде, только большие...

- Ну, можно и так сказать! - с облегчением, что у меня есть хоть какое-то представление о предмете разговора, подтвердил Веселовский. - Хотя точности ради не могу не отметить, что термиты только внешне похожи на муравьёв, фактически же эти насекомые - родственники тараканов, впрочем, сейчас важно не это, а то, что они тоже живут огромными сообществами и обладают коллективным разумом.

- Это ты вроде как аналогию с околистами, что ли, проводишь? - догадался я.

- Ага, ага! - с готовностью закивал Данила, явно довольный сообразительностью собеседника. - Провожу. Потому что некоторые виды термитов имеют синие пятна на спине, содержащие взрывчатые кристаллы, понимаешь?

- Термиты могут взрываться?

- Те, которые с кристаллами, - да! В них находится самая настоящая двухкомпонентная взрывчатка, состоящая из белка и меди, которая детонирует при столкновении термита с противником. Термиты с синими пятнами - это камикадзе, всегда готовые к миссии самоубийцы для защиты своей колонии.

- Вот бес рогатый, да как же мы тогда потащим эту тварь через суки и деревья? - ужаснулся я.

- Осторожненько, - пожал плечами Веселовский. - Руки ему свяжете... ну и сами тоже не тычьте его куда попало... а вообще, это же всего лишь моя теория, и, скорее всего, она...

- Дорога перекрыта! - перебив Данилу, воскликнул Белов.

Я посмотрел вперёд: шоссе перегораживала полицейская и ещё какая-то чёрная машина, похоже, принадлежащая спецслужбе. Рядом стоял полицейский в форме, за машинами были ещё люди - вроде в штатском.

- Спокойно! - только и успел крякнуть Сорвирог.

Что он хотел приказать дальше, мы не узнали, потому что Жбан вдруг ударил по тормозам, нас бросило вперёд, а нул уже выскочил из внедорожника и, подняв руки, побежал к полицейской машине.

- Я не Кибер!- заорал он во всё горло. - Я сдаюсь! Это я вам вчера звонил!

- Засада! - крикнул Белов, перепрыгивая на водительское сидение.

- Разворачивай! - гаркнул Сорвирог.

Внедорожник рванул задом, впереди слева раздался звук гранатомёта, машину подбросило, развернув почти поперёк дороги и только чудом не завалив на бок. Бегущего Жбана больше не было - только дымилась дыра в асфальте.

- Выходите с поднятыми руками или будем стрелять! - раздался усиленный громкоговорителем голос. Полицейские выскочили из машины и взяли нас на мушку, а с противоположной стороны нёсся военный вездеход, отрезая путь к отступлению.

- В лес! В лес!! Уходим! - рявкнул Сорвирог, и мы вывалились из внедорожника, в который ударили первые пули.

- Бегите, прикрою! - Белов открыл ответный огонь по полицейским, я бросил гранату под стремительно приближавшийся военный вездеход, и мы бросились в лес. Веселовского ранило, я рванул его вверх, ставя на ноги, и мы проломились через кусты.

Снова сработал вражеский гранатомёт, мы с Сорвирогом в это время как раз развернулись прикрыть отход Белова, когда внедорожник, за которым он укрывался от пуль, взорвался, яростно выметнув всепожирающее пламя.

- Же-е-ека-а!!!

* * *

Данилу Веселовского мы тоже потеряли - но я узнал об этом, когда нам с Сорвирогом уже удалось уйти от погони. Сам не знаю, как мы смогли это сделать: сначала повезло, что Жбан, затормозив за много метров от перегородивших дорогу машин, выскочил и отвлёк на себя внимание, потом Женя прикрыл нас ценой собственной жизни... Веселовского ранили в ногу, и я, несмотря на протесты искроведа с требованиями бросить его и бежать, закинул Данилу себе на спину, и просто отключил соображалку-анализатор, полностью доверившись способностям, инстинктам и навыкам бывшего ловчего. Не знаю, откуда у меня взялись силы лететь сквозь лес с таким грузом на спине, практически наравне с Сорвирогом, но неслись мы, как спасавшие свои жизни дикие волки, пока не оторвались от погони.

А когда остановились и человеческий рассудок снова включился, я сразу понял, что Данила мёртв. Это было мгновенное осознание, словно удар в сердце, ещё до того, как я отпустил его руки, обхватывавшие меня за шею, и Веселовский безжизненным кулём сполз на землю. Пуля пробила его спину и попала прямо в сердце. Она догоняла меня, эта пуля! Данила перехватил мою смерть, а я, отключившись от мыслей, этого даже не почувствовал и продолжал бежать, таща на себе его труп. Ужасно, но зато у нас было тело Данилы, и теперь мы могли его по-человечески похоронить, в отличие от сгоревшего и так и оставшегося в руках врага, Жени Белова.

Но прежде мёртвого Данилу я отвёз в одну из лабораторий, как делали со всеми умершими шизами, потенциарами или драконами, ибо даже мёртвый околист был ценным материалом для изучения. Никто меня не заставлял и не просил это делать, напротив, тело пытались забрать, но я не дал: просто почувствовал вдруг, что не должен упускать Данилу из виду, и потребовал, чтобы мне разрешили присутствовать на вскрытии. Тогда я ещё не понимал зачем, представления даже не имел, что со мной происходит и уж, конечно, не представлял, чем всё это закончится. Сорвирог, подавленный смертью друзей, предательством Жбана и жутким провалом нашей миссии, только устало махнул рукой, соглашаясь на мою просьбу. Нам сделали перевязки - у меня кровила царапина на голове, а у командира было лёгкое ранение руки - и Сорвирог ушёл.

А я повёз Данилу в лабораторию. Странная это была транспортировка: я почти не осознавал, как двигался, перед глазами плавало только лицо Веселовского - оно становилось всё крупнее и крупнее, будто приближалось, причём как-то дискретно, рывками, в такт ударам моего сердца. Я помню, как добрался до лаборатории, где тело переложили с каталки на стол. Всё было как в тумане, но в памяти остались и осмотр тела, и подготовка искроведов к вскрытию - словом, всё, что происходило в лаборатории ровно до тех пор, пока Веселовского не перевернули на живот и не сделали над околистом разрез. В этот момент меня словно огонь охватил, жаркий, бешеный, опаливший каждую клетку тела, и дальше я уже совсем ничего не помнил.

Очнулся, пристёгнутый к койке, и, что творил после напавшего на меня "пожара", наблюдал уже в записи с лабораторной камеры. Зрелище было, прямо скажем, не для слабонервных. Руки мои с подогнутыми пальцами, как лапы с когтями, протянуты к голове Веселовского, глаза вылезают из орбит, рот открыт, весь содрогаюсь в каком-то бешеном приступе, но никто меня не успокаивает, все замерли в шоке, взгляды прикованы к околисту Веселовского, который медленно выползает через разрез наружу. Сам выползает! Да ещё и светится!