— Теперь я понимаю, почему брат Кирилл сказал, что варваров в бухте было маловато для имевшихся там ладей, — проговорил Варда, — подавляющая их часть участвовала в штурмах городов, а в бухте оставались только те, кто охранял суда и перегружал в них добычу. Но теперь, после завершения боев, варвары начали возвращать воинов в бухту, чтобы перед выходом в море иметь в ладьях полные команды. Значит, сегодняшней или завтрашней ночью...
— Патрикий, прости, что прерываю трапезу, — прозвучал от входа голос дежурного центуриона. — Варвары подожгли Лаврополь и покидают его. Часть их плывёт к острову на ладьях, другая с большим обозом движется к нему по дороге вдоль реки. Наши наблюдатели передали, что на стоящих возле острова судах полным ходом идёт подготовка к походу. Извини ещё раз, патрикий, но ты велел без промедления сообщать о всех караванах врага из Лаврополя.
— Ты поступил правильно, — сказал Варда. —Теперь прикажи усилить наблюдение за островом. Немедленно докладывай обо всём, что будет там происходить, в первую очередь о работах на судах.
Склонив голову в знак послушания, дежурный покинул палатку, а Варда вскочил на ноги и возбуждённо начал шагать из угла в угол, разговаривая на ходу.
— Перед появлением центуриона я собирался сказать, что варвары могут осуществить прорыв в море уже сегодняшней или завтрашней ночью. Однако своим спешным уходом из Лаврополя они точно указали этот срок — наступающая ночь. К прибытию их войск из-под Лаврополя ладьи у острова будут полностью подготовлены к походу, и, отдохнув до наступления темноты, варвары двинутся к устью реки на прорыв в открытое море. Значит, этой же ночью приступит к действиям и отряд их судов в Камышовой бухте.
— Я тоже уверен, что противник будет покидать провинцию наступающей ночью, — произнёс Иоанн. — Именно поэтому на ладьях у острова идёт подготовка к походу, именно поэтому варвары погрузили остатки лавропольской добычи сразу в телеги, а не в суда. Перед закатом солнца обоз из горящего города будет у острова и с наступлением темноты без задержек направится в Камышовую бухту. Стоит ему разгрузиться — и варвары готовы к выходу в море, чтобы напасть с тыла на наш флот в устье реки или самостоятельно плыть на Русь. Но, возможно, часть их отряда нанесёт удар по нашим кораблям, а другая часть, нагруженная добычей, станет поджидать сражающихся товарищей где-нибудь в море, чтобы потом соединиться с ними и плыть домой.
— Для нас не важно, какая цель стоит перед вражеским отрядом в Камышовой бухте, — сказал Варда. — Для нас главное одно — не выпустить из бухты ни одной ладьи, ни единого варвара. Считаю, что с наступлением темноты надлежит действовать и нам. Поэтому, доместик, сразу после обеда отправляйся к нашему флоту и после захода солнца плыви с ним к Камышовой бухте. В устье реки оставь пять-шесть дромонов, которые окажут сопротивление прорывающимся в море варварам. Сигналом для твоего нападения на бухту послужат три огненные стрелы, которые я велю пустить в небо после разгрузки прибывшего обоза. Кстати, мы так и не решили, трогать ли его, если он пустым отправится в обратный путь.
— Полагаю, что связываться с ним не стоит. Вдруг варвары на острове должны дождаться его и лишь после этого плыть на прорыв, зная, что в бухте всё в порядке? И если обоз не возвратится к условленному времени, противник на острове заподозрит неладное и значительными силами двинется ему навстречу? Ведь сохранность добычи и уверенность, что события развиваются согласно задуманному ими плану для них куда важнее, чем задержка на несколько часов прорыва в море или даже отсрочка его на сутки. Теперь представь, что будет, если варвары наткнутся на свой разгромленный обоз или, не обнаружив его, явятся прямиком в бухту?
— Пожалуй, ты прав, — согласился Варда. — Я позволю обозу разгрузиться, выжду час, если он двинется назад, и только после этого дам тебе сигнал для нападения с моря. О подробностях поговорим после обеда.
До захода солнца Варда отдыхал и беседовал с разведчиками, обнаружившими стоянку противника в Камышовой бухте, выслушивал донесения дежурного центуриона о поведении русов и викингов на острове. Там вовсю велась подготовка к выходу в море. Когда же на византийский лагерь начала опускаться вечерняя мгла, Варда с тремя таксиархиями легионеров направился к Камышовой бухте.
Её не зря называли заповедным царством комаров, потому что они, крупные, назойливые, громко жужжащие, начали одолевать Варду уже на подходе к бухте. Тем не менее он подъехал к ней как можно ближе и расположился в боевых порядках манипулы, приготовившейся наступать на бухту вдоль русла одной из впадавших в неё речушек. Идущие в бой легионеры должны знать, что патрикий вместе с ними. Злые языки не посмеют упрекнуть Варду в том, что он, став придворным вельможей, утратил былую храбрость. А лично он постарается, чтобы ушей императора достиг слух, что только благодаря его личному участию в сражении и умелому руководству им варвары наголову разгромлены в Камышовой бухте, оставив в руках победителей всю добычу и лишившись значительной части своего флота.
Комары настолько донимали Варду, что он не слишком внимательно выслушал донесение о появлении в бухте обоза из шестидесяти тяжелогружёных телег, равнодушно отнёсся к сообщению, что тот разгрузился и отправился обратно в сопровождении той же тысячи дружинников, что прибыла с ним. И лишь когда минул час с момента ухода обоза, Варда высунул голову из плаща, которым укутал от комаров голову, и принялся командовать:
— Пустить в небо над бухтой три стрелы с горящими хвостами! Центурионы, наступайте на бухту вдоль берегов реки! Тесней, тесней ряды! Ни один варвар не должен проскользнуть мимо вас!
Приподнявшись в стременах, Варда наблюдал, как легионеры приблизились к тёмной стене камышей, исчезли в ней. Вот затихло чавканье грязи под их ногами, перестали доноситься звуки команд центурионов, и на берегу бухты вновь наступила тишина. Что происходит? Почему он не слышит шума начавшегося боя? Неужели варвары успели покинуть бухту? Или все они сражаются в ладьях с кораблями доместика? Или — что никак не укладывалось в голове! — вздумали сдаться в плен?
Варда пребывал в неведении до тех пор, пока не появился доместик Иоанн.
— Варвары ушли из бухты? Сдались? — в нетерпении спросил Варда, сбрасывая с головы плащ.
— Да, патрикий, они ушли из бухты. Ушли все, до последнего человека, и сделали это на твоих... на наших глазах, — ответил Иоанн.
— Ушли? Все? По суше бухту не покинул ни один человек, значит, они уплыли. Как ты мог упустить их, доместик?
— Мы упустили их вместе, патрикий, — с грустной улыбкой сказал Иоанн. — Последние покинули бухту этой ночью на возах обоза с якобы захваченной в Лаврополе добычей. Они незаметно улеглись на дно пустых телег и под охраной своих товарищей выбрались из нашего окружения. Поэтому в бухте легионеры обнаружили только вражеские суда и ни единого человека.
— Но суда в бухте? — встрепенулся Варда. — Значит, взятая в провинции добыча осталась в них? Или... — Варда смолк и, осенённый внезапно пришедшей в голову догадкой, замер на миг с широко открытым ртом, — или в них ничего нет? Ведь ты сказал, что в сегодняшнем обозе была, была... якобы захваченная в Лаврополе добыча. Что это значит?
— Это значит, что варвары никогда не доставляли в бухту никакой своей добычи, — ответил Иоанн. — В ладьях мы обнаружили мешки и корзины с землёй, песком, мелкими камнями. Варвары просто привлекали наше внимание к Камышовой бухте, патрикий, чтобы с наименьшими потерями прорваться в море в другом месте. И это им удалось.
— Они опять перехитрили нас! — выкрикнул Варда. — Опять! Но теперь я знаю виновника случившегося! Это негодяй, выдающий себя за брата Кирилла! Он ответит мне за всё!
— Не надо горячиться, патрикий, — сказал Иоанн. — Вспомни, что брат Кирилл действительно монах из монастыря близ Лаврополя и это подтвердил отец Пафнутий. Надеюсь, в честности отца Пафнутия ты не сомневаешься? Да и чем обманул нас монах? Тем, что рассказал о виденном в Камышовой бухте? Но ведь то же видел в ней и я прошедшей ночью. Откуда мы оба могли знать, что в телегах земля и песок? Ведь подобная мысль не приходила в голову и тебе, патрикий. Не так ли? Наша сегодняшняя неудача, как и поражение в недавних ночных боях, заключается совсем в другом.
