Накануне ночью Матильду снова начали одолевать мучительные сомнения, тот ли танец она выбрала. Подходит ли он ей настолько, чтобы представить ее в правильном свете, сможет ли она произвести хорошее впечатление.

Право самостоятельно выбирать себе танец предоставлялось не всем, а только первым ученицам, и Матильда, балетом не занимавшаяся, а балетом живущая, была в их числе. Танец она выбрала исключительно потому, что именно это па-де-де не так давно было с блеском исполнено Вирджинией Цукки – абсолютным кумиром и эталоном танцевального мастерства для Матильды. Эта выдающаяся, немолодая уже балерина, перевернула весь, казалось бы, устоявшийся к моменту выпуска мир Матильды. Глядя на Эсмеральду в исполнении Цукки, Матильда с присущим каждому только начинающему познавать мир на собственном опыте человеку, сделала для себя поразительное открытие, столь ее тогда шокировавшее, что она не сразу нашла нужные слова, чтобы озвучить и объяснить его родным.

– Техника, будь она сколь угодно виртуозна, не должна быть целью. Техника – это средство, понимаете? – взволнованно говорила она дома.

Пояснить свою мысль она тогда еще не смогла.

Танец, который Матильда выбрала для своего экзамена, был исполнен Цукки в паре с Павлом Гердтом с огромным успехом. Выразительный, немного кокетливый и даже лукавый, полный при этом неподдельной чувственности и страсти танец, исполненный под музыкальную тему из итальянской песни «Стелла конфидента» был встречен публикой с бурным восторгом. Во время овации Вирджиния Цукки поцеловала Павла прямо на сцене, и этот небывалый случай был освящен во всех многочисленных рецензиях. Для Матильды же порыв Цукки явился подлинным проявлением той силы и смелости, к которой отчаянно и неуклонно стремилась она сама.

А теперь, накануне экзамена, она сомневалась абсолютно во всем. Что, если все пройдет не так хорошо, как должно? Что, если окажется, что балет – это не ее? Что, как бы она ни работала и как бы ни стремилась – ей не достигнуть того уровня мастерства, который был бы для нее самой приемлемым? «Хорошее должно быть лучшим», – говорил отец, и Матильда была с ним согласна.

Когда занавес, наконец, опустился, маленький зал училища все еще содрогался от аплодисментов.

Матильда отпустила руку своего партнера – Рахманова и произнесла, ни к кому определенному не обращаясь: «Жаль, что хлопают всем одинаково. Видимо, чтобы никого не обидеть. Так и не определишь, кто справился лучше».

Классная дама шикнула на нее. Всех выпускников прямо в костюмах, не дав возможности переодеться, вместе с учителями и начальством собрали в репетиционном зале, который соединялся со школьным театром длинным широким коридором.

Именно по этому коридору вот-вот должны были медленно пройти Император с супругой и сыном, четыре брата Государя с женами и множество Великих Князей с супругами и детьми.

Так Матильда увидела Наследника впервые.

Потом она рассказывала, как Государь, войдя в зал, сразу, когда к нему только еще собирались подвести лучших воспитанниц школы, произнес громко и требовательно: «А где же Кшесинская?» И как засуетились классные дамы, отыскивая ее, скромно стоящую в углу.

Так она меняла свою реальность по собственному усмотрению: большая ли разница – самостоятельно ли выделил ее Император, или она с товарками первыми решились набраться смелости и пригласить Государя за свой стол?

«Я была ошеломлена такой неожиданной честью», – так говорила Матильда сначала, описывая их встречу родным. Спустя какое-то время, этот миг в ее сознании обрастал все большими и большими подробностями, в которые она сама совершенно искренне начинала верить.

«Я влюбилась в Наследника с первого взгляда», – горячо утверждала она по прошествии времени. И так искренне верила своим же словам, что у нее даже не возникало мысли о том, что это могло быть не так.

Спустя еще какое-то время она уже верила, что Государь лично протянул ей руку со словами: «Будьте украшением и славой нашего балета!»

Будьте украшением и славой нашего балета. Было ли это сказано Императором Александром, выдумала ли это сама Матильда – так или иначе, на том выпускном экзамене она обрела много больше, нежели образование и переход во взрослую жизнь: теперь у нее была четкая задача. Миссия.

В тот день Наследник запомнился ей мягким, нерешительным на фоне своего великого отца. Сидя за общим столом рядом с ним, она успела заметить, что глаза у него голубые, а взгляд она охарактеризовала как внимательный и добрый. Когда Николай, участвуя в общем разговоре, обращался не к ней, она могла его изучать и разглядывать.

Было очень странно видеть, что он может быть занят такими обычными делами. Не скакать на своем прекрасном белом жеребце впереди огромной непобедимой армии, не восседать на почетном месте во время великолепного парада, не принимать участие в тайном военном совете. А просто молча сидеть за столом, ласково и чуть робко улыбаясь, или живо жестикулировать, отвечать веселым тихим смехом на шутки артисток. От того, что Наследник оказался живым человеком, из плоти и крови, Матильда неожиданно для самой себя смогла представить, что к нему можно прикоснуться. Посмотреть в глаза, сказать что-нибудь смешное, отчего уголки его губ изогнулись бы в ласковой улыбке…

В ту ночь она снова не смогла сомкнуть глаз – теперь уже от не умещающихся в ней чувств и эмоций. Первые дни после выпуска Матильде казалось, что когда она идет по улице, все встречные оборачиваются на нее, глядя с гордостью, а то и с завистью из-за ее первого профессионального триумфа. Ей тогда еще думалось, что личная победа человека автоматически является знаменательным событием для окружающего мира. Поделиться счастьем ничего не стоит, когда у тебя его в избытке.

Родители были счастливы и горды, и братья, и сестры, и друзья семьи – горды и радостны тоже.

Через пару дней после выпуска она бесцельно гуляла по центру города с Юлей. До традиционного летнего переезда в имении оставались еще дни – свободные, весенние, полные радостного предвкушения должгожданного короткого петербургского лета.

Матильде казалось, что люди смотрят на нее со значением. Юля предпочитала не спорить. Дойдя до высокой арки, ведущей на Дворцовую площадь, они увидели проезжающего вдалеке Николая.

Матильда посчитала, что Наследник чуть не вывернул шею, засмотревшись на нее. Ведь настоящая любовь уже по своему существу не может быть не взаимной – так думалось Матильде.

В другой раз она повстречала его, прогуливаясь одна. Наследник в компании своей сестры Ксении Александровны из сада любовался оживленной улицей – в ту пору Государь и вся его семья бытовали в великолепном Аничковом дворце.

Радость!

…Весна! В Петербурге весною так много солнца, даже природа благоволит дню рождения Николая. Ведь город увешан флагами в его честь.

Матильда украсила свою комнату открытками, лентами и маленькими флажками. Отец подтрунивал над ней – без пяти минут балерина, взрослая девочка, и на тебе такое ребячество. Она сделала вид, что не слышит, ее улыбка выдавала ее мысли.

А впереди было лето – беззаботное, манящее своими возможностями: первый во взрослой жизни Матильды красносельский сезон, участие в спектаклях во время лагерного сбора уже в составе труппы, новые встречи с Николаем.

Когда отец Матильды купил у одного генерала их семейное имение, он долго и упорно самостоятельно переделывал двухэтажный деревянный особняк на высоком берегу реки в в соответствии со своим вкусам и нуждами своей семьи. Больше всего ему пришлось повозиться со столовой – кончилось все тем, что ее пришлось полностью сносить и отстраивать заново, просторнее и много больше предыдущей. Неспешные, душевные застолья имели в семье Матильды почти сакральное значение, двери дома всегда были открыты для многочисленных гостей, а сама Маля была в семье младшим, тринадцатым ребенком. Когда вся компания собиралась во время ужина или обеда, застолье всякий раз выходило поистине эпичным. Каждое лето гости приезжали в дом Кшесинских постоянно, не только по выходным, но и в будние дни.