– Бетси! Во имя Халвестайна, как ты прекрасна! Ещё прекраснее, чем я помню тебя!

Ирацибета подпрыгнула и повисла на шее у Короля, расцеловав его в обе щеки, украшенные симпатичными алыми ромбиками.

– Я так рада видеть тебя, братец! И ты совсем не изменился!

– А кто это с тобой? – с любопытством спросил Бубновый Король, глядя поверх сестриного плеча на Стейна и Икабода. –Твои слуги?

– Нет, просто сопровождающие. Они помогли мне оседлать улитконя, – Ирацибета даже не обернулась. – Игорь, я так устала! Хочу помыться, поспать, наконец, в теплой постели и съесть что-то более существенное, чем грибулочки.

– Непременно, моя несравненная сестрица! – рассмеялся Игорь, поднимая её в седло и вспрыгивая на круп своего алого коня. – А вы, господа, не желаете ли передохнуть в замке?

– Благодарю, сир, – Валет изящно поклонился, – но наш путь лежит через горы и долы, и мы должны поспешать. Примите наши пожелания всего наилучшего. Ваше Величество! Миледи!

Икабод поспешно преклонил колено. Ирацибета подмигнула ему, весело улыбаясь. Потом процессия развернулась и медленно двинулась к замку.

– Идем, времени у нас не слишком много, – устало произнес Стейн, положив руку на голову лондонца. Икабод поднялся, отряхнув колени.

На ночь они остановились в небольшой роще, где росли целые колонии грибцов. Икабод размышлял о своей будущей участи. Его не пугала смерть от руки Гессенца, но было неуютно при мысли, что этот волшебный прекрасный мир может рассыпаться черным прахом под ногами убийцы. Стейн наблюдал за ним, Икабод чувствовал этот взгляд. Он был готов к любым требованиям Валета. Стейну нечем было удивить его.

– Ложись спать, завтра я подниму тебя засветло, – резко велел рыцарь.

Икабод послушно вытянулся на мягкой подстилке из пушистого лилового мха. Сон не шел, Икабод просто лежал с закрытыми глазами. Прошло какое-то время и он почувствовал присутствие. Стейн стоял над ним! Икабод старался не двигаться, дышать ровно. Но от ощущения взгляда Валета ему становилось не по себе.

– Всё напрасно, сумасшедший глупец, – едва слышно пробормотал рыцарь, – он никогда не полюбит. Даже если…

Потом послышался шелест и треск. Валет укладывался спать. Смущенный, смятенный его словами, Крейн заворочался. Непрошеные воспоминания снова теснились в его мозгу. Последний день в стенах альма матер…

…Грубые ручищи, рвущие на нем одежду, кто-то вскрикивает от боли, удар вслепую попал по уязвимому месту. Но его руки перехватывают, прижимают так, что он может только извиваться, словно червь. Чужие твердые пальцы щипают его тело, выкручивают соски, кто-то жадно ощупывает промежность, больно сжимая через ткань скрытую плоть. Чья-то ладонь прижимается ко рту , и он кусает со всей холодной рассудочной злобой. Яростный вопль несется по коридору. Его сменяет другой, приглушенный слоями пыльной вонючей ткани. Его собственный отчаянный крик, порожденный поднимающимся из глубины души гневом. Он кричит едва ли не впервые в жизни, обезумев от этого ледяного гнева, страха и отвращения. И этот вопль спасает его.

– Что происходит? – холодный, сухой голос лорда Эббота, куратора школы, спугивает его мучителей. Они бегут, толкаясь и падая. А он остается сидеть, сжавшись в комок, с трудом стягивая с головы толстую пропыленную ткань. Видит вначале ноги с распухшими подагрическими коленями, потом взгляд выхватывает сухопарую фигуру, острое птичье лицо с поджатыми в гузочку губами и неожиданно красивыми большими синими глазами, слишком яркими и теплыми для такого аскетического лица.

– Вставайте, молодой человек, – говорит лорд Эббот, чуть придвигая свою трость, так, чтобы он мог подняться, ухватившись за неё. – Как ваше имя?

– Икабод Крейн, – представляется он, пытаясь прикрыться лохмотьями, оставшимися от рубашки и штанов.

– Следуйте за мной, – кивает лорд Эббот. Он подчиняется, внутренне дрожа. Но дрожь проходит, когда он видит стоящего у лестницы Майлза Дэвенпорта, своего однокашника и единственного друга в стенах Рэнсборо. И Майлз смотрит на него, а потом чуть заметно улыбается и подмигивает.

Уже вечером он едет в карете лорда Эббота вместе с Майлзом. В темном сумрачном особняке холодно, пыльно и гуляют сквозняки. Майлз представляет его леди Эббот, милой пожилой даме с такими же добрыми и теплыми глазами, как и у её супруга. Она велит служанке накрыть на стол и следит, чтобы тарелки юношей были полны. Затем Майлз ведет гостя наверх по широкой мраморной лестнице, а полная луна светит им через витражные окна, затянутые паутиной.

Они спят в соседних комнатах, но среди ночи Майлз перебирается к нему. Они тихо беседуют. Майлз рассказывает, как обратился за помощью к своему двоюродному дяде, лорду Эбботу, когда понял, что грозит Икабоду.

– Я знал, что старый ублюдок Данвик не простит и не спустит тебе пренебрежения, – тихо говорил юноша, – потому пришлось немножко присочинить и спустить дядюшку на ректорат. Ну и само собой постарался привести его вовремя, чтобы тебя выручить. Только не выдай меня, дружище. Дядя уверен, что Данвик домогался и меня тоже.

Они уснули лишь под утро, наговорившись и успокоившись. И та ночь осталась в памяти Икабода, как прибежище, уютный мирок, куда он сбегал в мгновения, когда рассудок готов был обрушиться под напором иррационального и нелогичного.

– Просыпайся!

Икабод открыл глаза, не сразу поняв, где находится. Солнце светилось и сияло в темных прядях склонившегося над ним человека, превращая их в золотые кущи.

– Нам пора идти. Попутно покажу тебе пару приемов, – Стейн сунул ему в руки грибулочку и толстую полую мовинку, до краев наполненную зеленоватым соком.

Икабод сел, пытаясь стряхнуть сон. Первый же глоток зеленого сока помог ему в этом. В голове прояснилось и в тело словно влилась живительная сила. Икабод быстро съел грибулку, подобрал с колен крошки, бросив их пырявшимся по наве мюмзикам, тут же налетевшим на подношение. Допив удивительное зелье, он вскочил на ноги и потянулся. Тело переполняла энергия, хотелось прыгать, скакать, делать много нелогичных, странных вещей.

Валет тихонько хохотнул.

– Что, нравится? Это пыльца с крыльев баобабочек, смешанная с соком мовы. Дает силы и лечит мелкие раны. Силы тебе понадобятся. А теперь держи вот эту палку. Попробуешь парировать несколько моих ударов.

Дело оказалось сложнее, чем думал Икабод. Стейн оказался изумительным фехтовальщиком, раз за разом он выбивал палку-мечезаменитель из руки противника. Икабоду никак не удавалось добраться до него, хотя бы коснуться концом оружия груди рыцаря. В конце концов палка в очередной раз плюхнулась в наву. Икабод стоял, переводя дыхание.

– Попробуй ещё раз! – Валет поднял палку и протянул её лондонцу.

Икабод не глядя взял. Пальцы его оказались на чем-то более мягком, чем жесткая деревянная поверхность. Валет хрипло вздохнул и отдернул руку. Но Икабод уже взялся за палку и потому вынужден был податься вперед. Он налетел на Стейна, повалив его в наву и рухнув сверху.

– Ох, – сказал отважный рыцарь, не делая попыток подняться, – это такой способ покорить противника?

Покрасневший до ушей Икабод вскочил на ноги.

– Прошу прощения, сэр, – пробормотал он, отступая к дереву. – Я надеюсь, что не ушиб вас.

Валет поднялся, тяжело дыша, глядя на лондонца с каким – то странным, немного сумасшедшим выражением. Затем шагнул к нему и Икабод не успел опомниться, как был прижат к шершавому древесному стволу. Мгновением позже его губы оказались накрыты губами Стейна. Голова закружилась и сознание покинуло его.

– Сэр Крейн, очнись! Очнись!

Он открыл глаза, всё ещё ощущая на губах горький как полынь вкус чужого рта. Валет обеспокоенно коснулся его щеки тыльной стороной ладони.

– Простите… – пробормотал Икабод, судорожно сглотнув. – Простите меня, сэр Стейн.

Валет хмуро кивнул.

– Можешь немного передохнуть, поспать. Я пока схожу к речке, умоюсь.