Вечером они мирно сидели у очага, жаря грибы на парочках и тихо беседуя.

-Мать забрали первой, - говорила Руди, опустив голову, -отец пытался вместе со второй матерью пристроить меня и брата куда-нибудь, где не было повинности отдавать кровь. Но кончилось все тем, что его тоже увели, как и брата. Отец успел довести меня до монастыря святого Убикуса и оставить там, поручив заботам матери-настоятельницы. Солдаты хотели и меня забрать, но мать-настоятельница не дозволила. Так я в пять лет оказалась в монастыре. Там, в общем, было неплохо, и даже били не каждый день, как в других монастырях… а теперь и нет у меня никого.

Эксен притянул к себе девушку и поцеловал в висок, погладив по рыжей головушке.

-Я у тебя есть, крошка…

Руди, подозрительно засопев, уткнулась ему в грудь.

Грибы к тому времени поспели и ребята принялись за еду. Эксен к тому же отыскал где-то дырявый котелок, ухитрившись заклеить дно глиной в прослойку с листьями, обжечь эту заплатку на огне, и заварить листья Хоммы, дающие веселье.

-Жизнь хороша!- сладко потянулся он, с блаженной улыбкой глядя в весело играющее пламя и обнимая одной рукой разомлевшую Руди. –Сама Судьба привела меня в этот монастырь… я ведь зашел только стырить еды и чего-нибудь, что плохо лежит…ну, и отполировать свой меч, - юный искатель приключений весьма горделиво потеребил своё орудие, сейчас мирно дремавшее между его стройных бедер.

Руди подобралась, сжавшись в комок.

-Так значит, для тебя женщины-лишь способ полировки меча?- невинно спросила она, выдавая самую милую из своих улыбок. Эксен легкомысленно хихикнул.

-А для чего они ещё нужны, крошка?

Он сделал солидный глоток отвара Хоммы и нежно обнял девушку. Руди покорно обмякла в его объятиях. Но слова юноши, словно змеиный яд, просочились в душу и сердце, поселили сомнения и обиду. Всего лишь предмет…она для него, как и все женщины, лишь удобный предмет для полировки его «меча».

….В эту ночь он был особенно нежен. То ли сок Хоммы соткал эту паутину, в которой путались остатки её самолюбия и гордости, то ли нежность была свойственна ему и сейчас, освобожденная, потоком излилась на обезумевшую девушку. Так или иначе, из всех ночей эта была самой сладкой. И Руди едва нашла в себе силы выскользнуть из объятий уснувшего парня, накорябать на листке Хоммы записку размоченной сажей и, бросив последний долгий взгляд на юное лицо её любовника и первого мужчины, уйти.

========== 5. ==========

Руди шла куда глаза глядят. Тоска и боль грызли её бедное сердце, успевшее познать сладость любви и её прекрасные плоды. Она сама не заметила в горьких думах, как дошла до ворот небольшого города, и остановилась, только уткнувшись носом в эти самые ворота.

Эксен проснулся от холода. Угли в очаге едва тлели, а утренняя прохлада пробрала до костей. Он потянулся, сонно удивившись тому, что рядом нет горячего нежного Рудиного тела. Потом решил, что девушка вышла по нужде. Однако, время шло, а Руди все не возвращалась. Эксен забеспокоился. Выбравшись из комнаты, он потащился к речке, надеясь на то, что его возлюбленная решила выкупаться, но берег был пуст. Юноша обошел все окрестности, затем вернулся обратно в домик и, только наклонившись, чтобы раздуть угли, обнаружил записку.

«Экс, я не хочу быть только средством для полировки твоего орудия, предметом для тебя. Я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня. Прощай. Не ищи меня. Руди»

Записка выпала из ослабелых пальцев Эксена, которому вдруг показалось, что небеса раскололись и забрали весь воздух и свет. Сев на смятую подстилку, ощущая терпкий аромат их общих соков, смешанный с запахом влажной, нехотя занимающейся древесины, юноша обхватил голову руками и застонал.

-Руди , что ты наделала, крошка! Зачем? Оллены бы подрали мой длинный язык без костей!

Поглощенный своей потерей, оглушенный внезапно снова свалившимся на него одиночеством и странной, удушающей тоской по бывшей послушнице, Эксен не сразу смог воспринимать окружающий мир. Девушка, ворвавшаяся в его жизнь невероятно сладким, сумасшедшим вихрем, сумевшая вновь заставить его…любить? Желать? Он не знал. Но больно было так, словно в грудь кто-то поместил раскаленный камень.

-Руди…

Прошло какое-то время прежде, чем он смог соображать. Она успела уже уйти далеко, если учесть, что ушла рано утром и подстилка успела остыть, а чернила высохнуть и пропитать лист. Где её искать, было не совсем понятно, но Эксен, принадлежавший по рождению «высокой крови», имел в своем арсенале неплохие штуки вроде мыслечтения или супернюха. Правда, сил эти простенькие фокусы занимали уйму, приходилось долго восстанавливаться, но юноша, сам не свой от ощущения потери, готов был на все, чтобы только вернуть Руди.

Поев печеных грибов, оставшихся со вчерашнего вечера, и набив сумку теми, что успели подсушиться на камне, он отыскал в повозке старое рваньё и влез в него. Повозку решил не брать, как и гхола, который мирно пасся в лесочке. Теперь надо было сосредоточиться и уловить тончайшую, почти неосязаемую нить, связующую его с Руди. Представить её нежное личико, её мягкое, словно созданное для любви тело, её ласковые руки, такие нежные и теплые…

Ниточка потянулась к сердцу и сразу зажила своей особой жизнью, посылая в него точечные искорки тепла и нежности, но так же и боли и горечи. От этих ощущений захотелось выть и биться о землю, но Эксен лишь ускорил шаг и скоро вышел на большую дорогу.

У него никогда не было ничего подобного. Даже родная мать, рабыня и шлюха, обслуживавшая олленов, ненавидела его. Остальные же женщины видели в нем лишь красивое тело и смазливое личико, Эксен привык довольствоваться этими жалкими крохами, имитацией любви. Потому таким откровением стала для него нежность и почти материнская любовь Руди. Он не был готов потерять эту только найденную им великую драгоценность. Даже если чтобы спасти Руди ему придется сунуться в логово к олленам.

Он шел, не отвлекаясь ни на что, потому что любая мелочь могла нарушить то хрупкое, что соединяло его с Руди Эриас. И только набив на лбу приличную шишку, юноша сообразил, что стоит у самых ворот города. Обычно в город пускали та-шет, рано или поздно попадавших в кровоприемные станции, потому юноша решил молчать насчет своего смешанного происхождения. Его пропустили, осмотрев и удостоверившись, что он здоров физически и полнокровен. На плече поставили метку специальным красителем, нечто вроде официальной регистрации. Эксен лишь усмехнулся про себя. Будь он обычным человеком, теперь покинуть город для него было практически невозможно, но в кои-то веки юный авантюрист благословил каплю олленской крови, текущую в его жилах.

Город принял его в свои смрадные объятия, но для Эксена из Рура они не были новы. Он родился в городе и лишь в десять лет был отправлен в монастырь Святой Гидры.

-Эй, дружище, не хочешь закинуться и оттянуться с девочками?- с приветливой гримасой подскочил к нему хромой и кривомордый полуродок, одетый в живописнейшее тряпье.

-Нет, благодарю, - холодный взгляд юноши оказался достаточным средством против излишней назойливости.

Кривомордый поспешил отойти подальше, сам не понимая, почему хрупкий парнишка вдруг показался ему весьма грозным и даже жутковатым. Эксен пошел дальше, всеми силами стараясь не упустить тоненькую нить привязки, ведущую его по следу Руди. Почему-то ему было тревожно за неё, он и сам не мог понять, почему. Но тревога была именно за Руди, а не сомнительный подарок гнетущей атмосферы Города.

А Руди тем временем кое-как доплелась до знакомой улицы и подошла к замызганной двери, над которой обосновалась потертая временем вывеска «Вигантро».

-Шри-Антра Эриас?- изумленно произнес голос за её спиной. Руди обернулась. Рослый детина в рабочей куртке и перештопанных штанах изумленно уставился на девушку.