-О ком ты?— удивленно спросил Шляпник, оставив в покое изящную шкатулку, которую пытался вскрыть.
-У них мой сын…— тихо сказал Валет, уронив голову в ладони.
Минуту царило глухое молчание. Все, включая Алису, переваривали шокирующее известие. Жестокий и циничный Валет Червей меньше всего походил на человека, у которого могли бы быть дети. Первой подала голос Эдина, устроившаяся на комоде, и теперь с почти суеверным ужасом глядевшая на подавленного Стейна.
-Удивлены тем, что у такого, как я, может быть сын?— горько усмехнулся Валет. –Тем не менее, это правда. Я вспомнил…когда услышал их голоса, вспомнил всё, что случилось.
-Расскажи!— попросила Эдина. –Может, это поможет нам как-то понять, что нужно делать, как их победить?
-Не знаю, поможет ли вам то, что я знаю, — Стейн устало смахнул влагу с ресниц. – Я ведь был настолько счастлив от того, что меня наконец отцепили от этой стервы… Нас разделили, Ирацибету увезли на день раньше меня, я был настолько рад избавиться от неё после всех этих месяцев, что не думал об осторожности…Словом, когда я вернулся из изгнания, то первым делом решил нанести визит вежливости Её Белому Величеству…
-Ну да, никогда не мешает подлизаться к потенциальному работодателю!— ехидно заметила Алиса.
-Каждый выживает, как может!— пожал плечами гигант.— Во всяком случае, я был уверен, что мне не станут рубить голову и в худшем случае отошлют в мой замок…В лучшем же…Ну, теперь это уже неважно. В общем, когда я прибыл в Белое Королевство и попросил аудиенции у Мираны, меня провели в тронный зал…А там…— он замолчал, глубоко вздохнув и закрыв глаз. – Там была Ирацибета! Они с Мираной сидели рядом…Я не сразу сообразил, что оба выхода из зала заблокированы боевыми пешками из личной гвардии Мираны. А Ирацибета, посмеиваясь, напомнила мне, как я пытался её прикончить…
Алиса хотела было сказать, что неблагодарность— худший из пороков, но неожиданно для себя промолчала. Стейн говорил медленно, словно каждое произнесенное слово снова переправляло его в кошмар, из которого он был вырван руками Шляпника и его сестры.
-Мирана велела взять меня…дальше я плохо помню…помню, как отбивался от пешек…меч-то у меня забрали под тем предлогом, что к Её Величеству не входят с оружием, ибо вид его ей неприятен… я решил подороже продать свою жизнь, раз уж так повернулось…но мне не дали…
Он нервным движением потер пустую глазницу.
-Ирацибета крикнула, что если я не сдамся, они убьют кое-кого другого…а потом его втащили в зал…
-Твоего сына?— тихо спросил Шляпник.
Стейн кивнул. Он смотрел на сцепленные на коленях руки, видимо, собираясь с мыслями. Все молча ждали, даже свернувшиеся в уголке Макабр, Пламкин и Мали.
-Знаю, вы удивлены тем, что у меня есть сын…Видите ли, я не всегда был фаворитом Ирацибеты, — Стейн усмехнулся, — и задолго до того, как родители отправили меня в Алый Замок в качестве пажа ещё к матушке наших королев, у меня случился роман с личной камеристкой моей матери. Она была намного старше меня, но это была очень достойная и необыкновенно красивая женщина. Ты чем-то похожа на неё, Алиса, вот почему твоя внешность в первый день нашей встречи произвела на меня такое сильное впечатление. У неё были такие же длинные золотистые локоны и такая же алебастровая кожа, как у тебя (при этих словах Алиса нервно заёрзала на своём месте). Она единственная в замке моего отца была выше меня ростом. Это приводило меня в восхищение, всякий раз при виде Атреи я краснел до ушей и терял дар речи…И однажды, к моему удивлению и восторгу она предложила мне свою дружбу. Не знаю, была ли это её идея, или идея моей матушки, которую беспокоило то, что из-за своего слишком высокого роста и чрезмерной худобы я стесняюсь дамского общества… Не думаю, что Атрея любила меня так же сильно, как я любил её, но постепенно её жалость и материнское чувство ко мне превратились во что-то большее. Я обязан этой необыкновенной женщине всем, что знаю. Она обучала меня манерам, умению правильно держать себя в обществе, поэзии, воинскому искусству, заставляла читать книги, рыцарские романы, мемуары великих полководцев. С каждым днём мы сближались всё больше и скоро уже не могли обходиться друг без друга ни единого мгновения. В конце концов однажды случилось то, что случилось… Наверное, это были самые счастливые два года моей жизни. Я был безумно влюблен, бесконечно счастлив. Однако, это не входило в планы моей матушки. На домашнем совете было решено отправить меня в Алое Государство, где я должен был занять место пажа при королеве Товеранн фон Хелленберг, матери нынешних королев. Мне казалось, что мир рухнул. В ту ночь я пришел к Атрее и застал её очень расстроенной, грустной. Она тоже узнала о предстоящей разлуке. Мы не хотели терять даром времени, что осталось до моего отъезда. Та ночь подарила мне величайшую боль и величайшее счастье. За день до того, как я уехал в столицу, Атрея призналась, что носит моё дитя под сердцем. Я чуть не сошел с ума…Это было как во сне…Женщина, которую я любил, подарит мне ребенка! Спустя девять месяцев после того, как я поступил в услужение к королеве, мой доверенный слуга, которому я поручил приглядывать за Атреей и помогать ей, попросил меня принять его. В моей комнате он передал мне письмо от неё. В нём сообщалось, что наша связь была самой большой ошибкой её жизни, что она стыдится своего греха и оставляет новорожденного сына на попечение его бабушки, моей матери, а сама уезжает с человеком, который сделал ей предложение. Потрясение, которое я пережил тогда, едва не прикончило меня. Я потерял сознание, а вечеру слёг с горячкой. Мой слуга оставался при мне. Я не мог ни есть, ни пить, меня терзала лихорадка. Я то терял сознание, то приходил в себя…за мной ухаживали мой слуга и молодой парень-оруженосец, помогавший мне и обучавший этикету. Они почти всё время находились при мне. Однажды ночью, очнувшись, но продолжая притворяться спящим, я услышал их тихую беседу. Мой слуга признавался юноше, что письмо— подделка, искусно состряпанная специальным человеком, нанятым моей матерью. И что Атрея не уехала, а была насильно увезена какими-то людьми после того, как разрешилась от бремени. Ребёнка отдали кормилице. На следующий день я тайно уехал из столицы. Прибыв домой, я понял, что мать была не готова к моему визиту. Она была в ярости и когда я напрямик спросил её, что она сделала с моей возлюбленной, она крикнула, что Атреи нет в живых. В ответ я ударил её и поклялся, что никогда больше не переступлю порога Стейн-кастла. Потом я забрал моего сына и увёз. Я оставил мальчика у доброй женщины в Шайнинг-вилледж, маленькой деревеньке в сотне миль от Стейн-кастла. Она недавно потеряла собственное дитя и с радостью согласилась взять на воспитание моего сына. Я дал мальчику имя Хеллион, в честь отца Атреи, имя, которое мы сами выбрали для ребенка-мальчика, и оставил женщине мешочек с золотом. Я присылал ей деньги каждый год, иногда приезжал, чтобы увидеть ребенка. Хотя Хеллион был очень похож на меня, в его чертах и манерах я видел Атрею. Спустя несколько лет Ирацибета стала Красной Королевой и сделала меня своим фаворитом. К тому времени я давно уже решил для себя, что чувства приносят лишь страдания и боль. Я поклялся себе, что никогда больше не проявлю сострадания и не полюблю. Я ненавидел свою мать-убийцу, и эта ненависть заставила меня совершить много плохого. Я добился того, что её лишили званий и титулов и отправили в ссылку в крошечную деревушку на краю Мира. Она не пережила этого, умерла спустя несколько месяцев после того, как ей запретили общаться с родными. В смерти и страхе людей я стал видеть возможность пробиться к власти. Я впустил холод и ненависть в сердце, и они не захотели оттуда уходить… Стейн смолк. Алиса сидела, словно в каком-то оцепенении, не замечая, как по щекам текут слёзы. Глаза Эдины тоже были на мокром месте. Стейн вздохнул, собираясь с силами, и приступил к последней части своего рассказа.
-Мой сын, единственное светлое пятно моей жизни, единственное существо, на которое распространялась моя привязанность, жил со своей приемной матерью. Я и подумать не мог, что кто-то кроме меня знает о его существовании. Но Ирацибета знала всё. Вначале, обезумев от ревности, она решила убить мальчика, но что-то остановило её. Думаю, она не была такой уж плохой в те времена…скорее просто избалованной и капризной, но не злой. К тому же я очень редко навещал сына, всего раз-два в год. И она решила, что он не встанет между нами…
