-Стоять!— молодой фэйре преградил ему дорогу, но Шляпник просто отшвырнул его в сторону, подставив ножку, так что бедняга крепко стукнулся шлемом о стенку и притих. Надеясь, что не убил юношу, Террант без стука вошел в покои маркграфини. Две девушки в доспехах поднялись навстречу, но их остановил властный голос.
-Назад! Этот человек— мой личный друг и имеет право прийти ко мне в любое время! Террант Хайтопп, подойди!
Шляпник приблизился, преклонив колено перед высокой пожилой леди, чьи локоны и крылья были седыми от прожитых лет, но лицо сохранило юность и красоту, несвойственные дочерям людей.
-Миледи, пришла пора отворить запечатанную вами комнату!— выдохнул мужчина, протягивая Оракулум маркграфине. Леди Элерза приняла свиток, пробежала его взглядом и поднялась с кушетки.
-Следуйте за мной, — велела она телохранительницам, — и ты тоже, Террант! Где Алиса?
-В Восточной Башне, миледи. Вместе с отрядом принца Арлейона,— ответила одна из девушек. Шляпник шел рядом, не видя и не слыша ничего вокруг, его губы слабо шевелились, словно он молился. Но то не были слова молитвы. То были древние строки заклинания, столь мощного, что оно могло защитить даже от смерти. Но произнести их мог лишь тот, кто был невинен.
-Скорее, входите и закройте двери!
Шляпник огляделся. Да, эта комната почти не изменилась с тех пор, как побывал тут год назад. Лишь прибавилось пыли на столешнице и полу.
-Ты помнишь, что должен сделать?— спросила маркграфиня, вынимая из резного шкафчика шкатулку размером с кулак взрослого мужчины, вырезанную из цельного куска раухтопаза. Террант кивнул.
-Да, миледи.
-Произнёс ли ты Слово Защиты?
-Да, миледи.
-Тогда открой эту шкатулку и возьми предмет, который найдешь там.
Шляпник принял драгоценность из рук госпожи. Приоткрыл крышку и на мгновение зажмурился от сияния, исходящего от круглого, похожего на радужный шар предмета.
-Во имя Вечности и Ткача Миров, во имя Света и Любви, что правят, во имя тех, кто чист душой и сердцем, пусть невинный коснется Глаза Балора и обратит его силу во благо!— торжественно произнесла леди Элерза. – Террант, постой, возьми ключ!
Шляпник торопливо захлопнул шкатулку, с поклоном взял ключ от башни у старой леди и бросился вон из комнаты.
-Скорее, к Усилителю!— леди фенн Тарр коснулась плеча одной из девушек. – Предупреди, чтобы, когда увидят сияние, исходящее из сигнальной башни, не вздумали смотреть наверх! Скорее!
Шляпник задыхался от быстрого бега. Голова кружилась, сердце бешено колотилось, а дышать было так больно, словно вместо воздуха в легкие вливали расплавленный металл. Добравшись до лестницы, ведущей вверх, на сигнальную башню, он остановился на секунду, чтобы отдохнуть и освободиться от одежды и брони. Первая могла сгореть, а вторая — расплавиться под смертоносным сиянием Глаза. Затем поднялся по винтовой лестнице и вставил ключ в замок, с отстраненным пониманием вслушиваясь в шорох и слабые удары о металл с той стороны. У него будет всего секунда, а может, и секунды не будет… Наверное, для него не стало сюрпризом то, что в то мгновение, прежде чем войти навстречу Черной Смерти, беснующейся за металлическими дверями, он подумал о тех, кто был ему дорог. Бесконечно дорог. Об Эдди, Алисе, Мали, обо всех тех, кто был рядом, и даже о Стейне, к которому успел привязаться. Алиса…лучший друг и девушка, которая была ему бесконечно дорога, за неё он отдал бы жизнь без колебаний. Эдина…Террант внезапно ощутил, как сжалось сердце при мысли о ней. Плевать, что она дочь Мираны! Плевать, что она даже не человек! Вон, Хеллиону ничуть не мешает то, что Таури не человеческая девушка. Так смотрит на неё! Ему вдруг захотелось обнять Эдди, прижаться губами к её губам, почувствовать биение её сердца рядом со своим…И уже потом он сообразил, что никогда не думал так об Алисе. Она была для него всё равно, что сестра, подруга. Он обожал Алису! А Эдди…любил… Террант отступил на шаг и рванулся вперед, распахнув дверь ударом плеча (от боли у него потемнело в глазах). Но этот прием дал ему необходимую секунду, чтобы открыть шкатулку. Яркая вспышка испепелила тварь, успевшую вонзить зубы в его бедро, и тех, что устремились на него, отброшенные было распахнувшейся дверью.
-Получайте!— простонал он, держа шкатулку на вытянутой руке и зажмуривая глаза, хотя и знал, что того, кто прочел древнее заклятие Луга, Глаз не тронет.
Он не представлял, сколько лежал так, держа над собой сверкающий, переливающийся смертоносный Глаз. Держал, пока не стихли визги и хлопанье перепончатых крыльев. И только потом позволил себе закрыть шкатулку. Пол был ледяной, но Террант никак не мог заставить себя встать. Легкие всё ещё горели огнём, иссохший рот не мог выжать ни капли слюны. Вся левая сторона тела, которой он грохнулся на пол, жутко болела. Шляпник закрыл глаза и свернулся калачиком, держа шкатулку у груди. Он не открыл глаза, даже услышав торопливые шаги и радостный вскрик. Сильные руки приподняли голову, к губам прижалось горлышко бутыли, и Террант с наслаждением сделал несколько жадных глотков. Вода была холодная и невероятно сладкая. Как и губы, что прижались к его губам спустя секунду после того, как он оторвался от горлышка бутылки. Он попытался улыбнуться, но это не так то просто сделать, когда целуешься, поэтому он просто обхватил Эдди и перекинул через себя, перекатившись сверху. Плечо ужасно болело, но рука двигалась. Эдина хихикнула, покосившись вниз.
-Ты совсем голый! Если сюда сейчас кто-нибудь войдет…
-Можно подумать, тебя это когда-нибудь волновало!— фыркнул он, глядя в её ярко-синие глаза своими золотистыми. Она положила ладошки ему на грудь, пытаясь спихнуть с себя, но он лишь улыбнулся и принялся целовать её лицо, шею, плечи, перебирая короткие волосы.
-Тебе придется ехать к Единорогу…его помощь нам нужна…— прошептала девушка, млея под его ласками. – Террант…ох, чтоб тебе…и где ж ты научился так…
Она внезапно вытаращила глаза, уставившись на него в легком шоке, а потом страшно зарычала и зафыркала, пытаясь подавить рвущийся наружу истерический гогот.
-Ты что, подсматривал за ними на корабле?!
-Нууу…
-Твою мать, Шляпник, ты никогда не перестанешь меня удивлять!
-Это точно!— усмехнулся он, прижимая её к полу и снова возвращаясь к прерванному действу. –А к Единорогу отправится Хеллион!
Терранта нелегко было смутить. Он действительно подглядывал за Стейном и Алисой, когда те занимались любовью в трюме. Подсматривал и старался запомнить движения, действия, прикосновения. Он был любопытен от природы. Но сейчас, лежа на девушке, которая была ему безумно дорога, он ощущал нечто совершенно иное, чем любопытство. Боль в плече не ушла, но притупилась, на смену ей пришло нечто, чего он никогда прежде не ощущал. Жаркая, сносящая рассудок волна сладости и истомы, от которой он невольно застонал и оторвался от расцеловывания и облизывания Эддиной груди. Девушка чуть раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее, но он не совсем понимал, что от него требуется, хотя и чувствовал, как в низу живота растет напряжение. Вот так странность! Он и не подозревал, что эту штуковину внизу можно использовать не только для того, чтобы освобождаться от излишков чая! Да…использовать…вот только понять бы, как именно… Шляпник едва не взвыл, когда Эдди с обычной фэйреанской непосредственностью протянула руку и обхватила упомянутый предмет, хихикая и зачем-то ёрзая по нему ладошкой. Выпучив глаза, он пытался издать хоть какой-то звук, но все слова куда-то подевались. В довершение ко всему Эдди перевернулась, свалив его на спину и усевшись на бедрах. Её горячая ладошка сжимала орган, становившийся всё больше и твёрже, двигаясь от головки к основанию и обратно. Террант задыхался, выгибаясь назад так, что позвоночник едва не ломался, а натянувшиеся на шее жилы едва не лопались. Ничего подобного ему испытывать не доводилось НИКОГДА! Судорожные вздохи и стоны мужчины были слышны далеко в коридорах замка. А потом Эдди приподнялась и что-то сделала, и Шляпник понял, что сейчас умрет…Он плыл по волнам самого сладкого из безумий, то погружаясь в пылающий океан, то выныривая из него, слыша далекие стоны, не понимая, что стонет он сам. Эдина медленно поднималась и опускалась, упираясь ладошками ему в грудь, её запрокинутое лицо было так прекрасно, что Терранту казалось, будто он спит и видит самый прекрасный из снов.
