– Так об чём речь? – удивился Аполлон.
– Мы пойдём дальше. И гораздо… – встрепенулся доктор. – Никаких полумер. Всё до упора! В бесконечность! Пусть люди почувствуют, что им действительно доверяют до конца. Для этого хотя бы на месяц или два вместо призывной планово-отчетной галиматьи надо для ограждения соорудить кипу определённых бумажек с печатями и подписями и вперёд! Короче, дайте мне на месяц точку опоры, и если ничего не получится – застрелюсь!
– Ой-ой-ой! – иронически заохал Абрам Моисеевич. – Смерть-то для этого света – бессюжетна. Пусть стреляются те, кто на ответственных постах гадят. Месячишко или несколько, я думаю, можно будет обеспечить без особой натуги. Впереди лето… то да сё… А потом… Тут у меня в голове и на потом кое-что есть…
– Вот! – обрадовался доктор. – Представляете, управление и контроль – массовые. Распределение доходов – тоже.
– Куда? Откуда? С каких хлебов? С госбанковских перечислений? Уволь! Это уголовщинка!
– Сегодня уголовщинка, а завтра – норма. Распределим! И без криминала. Дом культуры превращаем в Смольный, а…
– А тебя в Свердлова! Уже распределяли, и не раз! – безнадёжно махнул рукой оппонент.
– Не сбивай! Опираться на все обезноженные и обезрученные активы. Всех в дело, и ничего экстравагантного. Переведём мотор с холостых оборотов на ход – и всё! Одно большое клубное мероприятие!..
– Бахтубеков сразу нанюхает, куда ветер дует, – вспомнил Федя и побледнел.
– Бахтубеков?.. – как на риф, наткнулся доктор.
– Да бросьте вы кошмары нагнетать! Нашли фигуру! Слава богу, он всего лишь завком, а не первый секретарь райкома! – успокоил Аполлон. – Да я ему так мозги запудрю, что ещё и помогать будет.
– Правильно! – обрадовался Абрам Моисеевич. – Организуем боевой отряд жуликов – и рылом вперед! Жулик, он, брат, такой инициативный и творческий, что только держись! Нет, правда, Нюма, это же совершенно гениально. Я их лично поведу!
– Ну-ну, давай… – успокаиваясь, буркнул доктор. – Ты хотя бы помоги мне сначала, а потом дуй в Израиль, то бишь в Швейцарию. Я слова не скажу против.
– Слава Богу! Наконец-то!
– Товарищи! – вдруг торжественно и с дрожью в голосе почти продекламировал Федя. – У меня такое ощущение, какого никогда… никогда не было…
– Жениться тебе надо! – чуть было не сказал Абрам Моисеевич, но промолчал.
– Давайте выпьем… ну хотя бы по стакану чая! За то, что свела нас судьба и нам так хорошо от этого. Я прочту. Я хочу прочесть. Я первую часть в психдоме написал. Депрессивную. А вот теперь… Нет, я прочту всё с начала:
Света! Темно! Солнца круг, как в дыму!
Где оно? Не видать…
Кто меня тянет в бездонную тьму?
Кто хочет жизнь отнять?..
Сердце схватила стальная рука
– Давит его и жмёт.
Миг растянулся в немые века…
Душно! В ушах поёт!
Синь – высока. Горизонт – далеко.
Воздуха – хоть глоток!
Боже мой, как умирать нелегко!
Как быстротечен наш срок!
Врешь! Буду жить! Я не всё вам сказал!
Главное – впереди!
Кто это там меня трупом назвал?
Ближе ко мне подойди!
Плюну в твои я слепые глаза!
Ты их протри и смотри!
Видишь – там в небе моя бирюза.
Ну-ка, попробуй – сотри!
Видишь – там солнце горит в бирюзе.
То горит сердце моё.
В сторону тьму! Тьму люблю я в грозе.
Врёт заключенье твоё!
Все молча потянулись к самовару.
Калитка хлопнула, и в беседку вбежал Бахыт – методист по спорту завода.
– Пожар! – выкрикнул он. – Ваш сарай горит! Я на машине! Живо! Живо!..
Всё течёт – всё из меня!
Люди любят то, что доставляет им удовольствие. Большая часть любит искусство, детей и то, от чего они заводятся… и многое другое. Другая, гораздо меньшая часть, любит склоки, драки, муки ближних и всякие подобные штуки. И если первые вызывают симпатию, а вторые – наоборот, то третьи – только недоумение. Это те, совсем уже немногие, которые находят удовольствие в самоистязании и истязании их самих ближними. Автору даже кажется, что первые убеждённые злодеи возникли из сострадания к этим третьим. Ну, как доброй душе не подарить хоть капельку радости жаждущему и стенающему! Вот и получилось, что пущенное на самотёк добро обратилось в зло, и мир поделился на чёрное, белое и психиатрическое…
Бахыт Ермекович Султанбаев к третьей категории не относился. Не относился он и ко второй. Значит… Да-да, конечно к первой! И, в частности, в основном – к пунктику «От чего они, то бишь детки, заводятся». Дело, как говорится, благородное и, безусловно, альтруистическое. Приятное, доложу вам, дело, особенно если силы есть. А этого добра у спортработников – сами понимаете… К старости, оно конечно, и облысение, и обленение, и ожирение, и «пол-шестого», но пока…
– Пока кой чем ещё горим, пока сердца для кайфа живы, мой друг, красоткам посвятим телес конкретные порывы! – декламировал своим друзьям и знакомым Султанбаев.
Это, сами понимаете, уже не Пушкин, но еще и не Смирнов. Кто такой Смирнов? О, их много, и все – члены каких-нибудь Союзов. И все божатся, что их фамилии произошли от слов «с миром», а не от команды «Смирно!». Знакомству с одним из этих «миролюбцев» и посвящен данный эпизод, и мы встретимся с ним попозже, а пока – несколько штрихов к портрету Бахыта Ермековича.
Спорт – это примерно такая же кормушка, как ГАИ и вытрезвитель. Корсарам от внутренних органов, конечно, проще. Спел лермонтовское «Выхожу один я на дорогу» – и сотенка в кармане. Но и флибустьеры от спорта тоже не дремлют. Тем более, что песенка у них будет и попроще, и поширше – «Нынче здесь – завтра там!». Те, кто бьют рекорды, надрывая свои пупы, и не ведают, какие денежные Арагвы кипят и пенятся вокруг них, и оседают, и оседают в карманах у добродушных и серьезных, игривых и респектабельных и ещё каких хотите спортсменов-функционеров. Матёрые – так те вообще уже грабят и фарцуют молча, насупив брови. Они скорее относятся к третьей категории, то бишь к психиатрической, но кому от этого легче?
Так вот, Султанбаев еще не облысел ни морально, ни физически, и потому тянул в свой карман «честно» и только для девочек, и только для них. И машину-то он приобрел оригинальной конструкции у самодельщика, правильно веря, что девочки в неё будут впархивать охотнее, и квартиру, забитую импортными мебелями (это не ту, в которой жил, и тоже забитую, а ту, что для него и его друзей и товарищей являлась дворцом левых бракосочетаний), и жену покорную и безропотную. Впрочем, жену он не купил, а взял у Бахтубекова как залог их нерасторжимой дружбы и полного взимопонимания.
Королевское родство!
Бахтубеков был тестем Султанбаева!
Доставив наших героев к месту происшествия, Бахыт даже не взглянул на горящий сарай, в котором хранился реквизит и прочий театральный хлам. Озаряемый всполохами пламени, он поспешил в кинобудку клуба, где вынужден был оставить двух прелестниц на попечение инвалида второй группы киномеханика Серёги, лишённого по пьяни одной нижней конечности. И пока наши герои помогали пожарникам разгребать то, что осталось от декораций и бутафории, Ермекович бил морду инвалиду, похоть которого оказалась балла на три выше Султанбаевской по шкале землетрясений Рихтера. Прелестницы же, как ни в чём не бывало, облачались в свои нижние доспехи и с нежностью поглядывали на отстёгнутую ногу сексуального пирата.
