Наверное, в тот момент я и понял…или почувствовал…не знаю, как объяснить это ощущение…что всё то безумие, что творилось вокруг – дело рук этой маленькой девочки.

…Загрохотал гром. Алиса в страхе прижалась к моей ноге. Я взглянул на небо, недоумевая, потому что ещё минуту назад оно было чистым. С востока надвигалась громадная клубящаяся черная туча.

-Бармаглот!— взвизгнула какая-то пушистая тварь, вылетая из травы прямо перед нами и улепетывая. Ринульф взбрыкнул и умчался, оглашая окрестности испуганным ржанием. Повеяло жаром и гарью. Алиса судорожно вцепилась в мой плащ, дрожа от ужаса. Я сгрёб её в охапку и огляделся. До замка далеко, не успеть.

-Летит ужасный Бармаглот и пылкает огнём!— тоненький голосок дрожал так сильно, что я едва разобрал слова.

Я развернулся и помчался прочь от черной тучи, понимая, что не успею уйти. Но стоять и ждать смерти— это было слишком, даже для меня. Я нёсся так быстро, как только мог, чувствуя приближение ожившего ужаса. Алиса цеплялась за меня как обезьянка.

-Держись!— крикнул я, внезапно поняв, что возможность спастись прямо передо мной. Это был овраг, очень глубокий и темный, заросший травой и жестким кустарником. Я успел набросить плащ, прикрывая беззащитное детское тельце, и скатился вниз, ломая ветви кустарника. Оглушительный рёв и нестерпимый жар прошли поверх нас и стали удаляться.

Мы сидели на дне оврага, обнявшись, и пытались отдышаться и прийти в себя. А потом я увидел котяру, мирно парящего в паре дюймов от моего носа. Алиса протянула руку и потрогала его усы.

-Чеширский кот!— сказала она, улыбаясь. –Вы такой милый!

Но взгляд его зеленых глаз был устремлен на меня.

-Так ты хочешь стать частью этого мира?— спросил он, ухмыляясь.

Я кивнул, понимая только то, что это поможет мне позабыть о том кошмаре, что пронизывал последние десять лет моей жизни…

…Когда я очнулся, мир вокруг меня был совершенно нормален. Меня не удивляли ни говорящие животные и предметы, ни то, что я вдруг оказался слеп на левый глаз, а пустую глазницу прикрывала повязка. Кроме того я вдруг ощутил странное желание причинить боль. Всё равно, кому, всё равно, как. Но несмотря на эти необычные ощущения чувствовал я себя просто великолепно…

====== Грехи ======

Холодный ветер бил в лицо, прогоняя остатки видений. Что-то я помнил, что-то нет, что ж, теперь по крайней мере, я знал, что именно Алиса проложила мне дорогу к Сердцу Тьмы. Маленькая сумасшедшая девочка, сумевшая заразить своим безумием целый мир.

Тени скользили по расчерченной шахматными квадратами равнине. Некоторые из них были почти похожи на людей, но большая часть именно тени, сгустки темного тумана с едва различимыми набросками лиц. Наверно, я должен был испугаться, но страха не было. Честно говоря, я довольно слабо представлял себе, что может меня напугать теперь, когда я вспомнил те десять лет…

«Безумцы всех умней!»— так кажется, говорила Алиса.

Я обрел утерянную часть своей души, пусть исковерканную, изломанную, но всё же это была моя душа. И безумие тоже было моим. Я не собирался больше отказываться ни от малейшей частички ни того, ни другого.

Тени медленно кружили вокруг меня. Я чувствовал исходящий от них холод, иногда меня накрывали волны горя, отчаяния, страха или ужаса, которые не были моими. Я плохо представлял себе, что это были за существа, хотя кажется, догадывался о природе их появления. Вдали, у самого горизонта едва заметной иглой высилась башня Живого Сердца, самый центр, вместилище сути этого жуткого места. Насколько я мог вспомнить, в прошлый раз я оказался почти возле неё. Мне почти не пришлось идти тогда… -Ило! Ило! Нет! Остановись, умоляю!

Я вздрогнул, оборачиваясь на голос.

А чего ты ждал, Илосович Стейн? Чего ты ждал кроме теней горя и разрушения, сотворенных тобой? Лицом к лицу с твоими грехами, посмотрим, хватит ли у тебя храбрости даровать прощение самому себе!

Она смотрела на меня, почти такая же, как тогда, в тот первый день, когда я только вернулся из Сердца Тьмы. Только мертвая, с посиневшим лицом и черными провалами глаз. Элизабет Коллинз, дочка лесничего. Первая жертва моего нового безумия… За короткое мгновение перед глазами пронеслись жуткие картины из прошлого. Хрупкая фигурка Лили, бегущая от меня в высокой траве. Азарт охотника, почуявшего добычу. Крики, отчаянные рыдания, мольбы о пощаде. Треск рвущегося платья, кулачки, врезающиеся в грудь. Белоснежное тело, подмятое, трепещущее в моих объятиях. Моя рука, скользящая между плотно сжатых бедер. Отчаянный крик и окатившее страшным весельем понимание того, что я первый…Грубый ритм и жалобные стоны. Холодная волна невообразимого наслаждения…Её белоснежные груди в моих ладонях, когда она уже покорно отдается мне, стоя на коленях и уткнувшись пылающим лицом в траву. И позже, когда плача от стыда и страха, трясущимися губами и дрожащими пальцами скользит по моему члену. А потом…мои руки на её шее, такой хрупкой и тонкой, что не составило труда сломать её. И от этого я испытал последний, самый сокрушительный оргазм… Прости меня, Элизабет! Милая Лили, которая всегда была добра к изломанному мальчишке, подстилке для папаши-извращенца! Элизабет, что под покровом ночи пробиралась в спальню, поила настоем из трав, отирала кровь с искусанных губ и плакала вместе со мной. Элизабет, которую я убил, надругавшись перед смертью.

-Ило! Ило!

Я двинулся к ней сквозь толпу расступающихся теней. Чьи-то ледяные призрачные пальцы стиснули моё запястье. Я узнал это лицо…Садовник Мич, юноша семнадцати лет, убитый мной в момент раздражения…Другие… Мужчины, женщины, дети…Они окружили меня, тени тех, кто погиб от моего меча. Их призрачные руки проходили сквозь меня, оставляя ощущение могильного холода. Но я продолжал двигаться вперед, пока не опустился на колени перед моей первой жертвой. Она протянула руки, коснувшись моего лица.

-Ило, почему ты сделал это со мной?

Я не могу ответить, Лили, — тихо сказал я, глядя в темные провалы глаз на посиневшем лице, потому что не хочу искать оправдания. Я прошу у тебя прощения, хотя знаю, то, что я сделал с тобой простить невозможно. Всё, что у меня есть, это жизнь. Хотя это и жалкая плата за мои грехи.

Она погладила меня по лицу, и от прикосновения ледяной ладошки я почувствовал, что умираю.

-Мне холодно, Ило…— прошептала она, опускаясь рядом и прижимаясь ко мне. Её тело было словно изваяно из глыбы льда. Его холод проникал в меня, парализуя все жизненные центры, забирая те жалкие остатки тепла, что ещё оставались. Я молча прижал её к себе.

-Согрей меня…— прошелестело из зарослей темных волос. Я прижался к ним щекой и обнял её ещё крепче.

Да, Лили…просто прижмись ко мне…если бы я только мог всё изменить… Лили, бедная моя девочка…прости меня…вот так, крепче, прижмись ко мне крепче…во мне ещё есть немного тепла. Оно твоё!

-Прости…— прошептал я, чувствуя, как превращаюсь в ледяную тень, такую же, как и все обитатели этой равнины. Лишь в самой глубине, в самых недрах сердца пульсировала крошечная золотая искорка. Я попытался раздуть этот крошечный очажок тепла. Нужно согреть её…Элизабет…ещё немного тепла…ну же, гори…сейчас мне нужно всё, что есть и немного больше! Согреть…согреть…согреть…Элизабет…юного Мича, садовника, сраженного моей рукой…и остальных…тех, кого моя жажда освободиться от душевной боли толкнула в этот кошмар…Я почувствовал, как искорка становится ярче, разгорается и в конце концов вспыхивает, пожирая нестерпимыми волнами пламени, вытесняя холод и отчаяние, растекаясь всё дальше и дальше, проникая в серые призрачные тела, отогревая их. Я прижимал к себе Элизабет, плача, отчаянно рыдая от того, что ощущал это пламя. Пламя безграничной любви…

…-Ило, очнись! Ило!

Я открыл глаза и разрыдался. Элизабет сидела рядом со мной, обнимая меня и не давая упасть. Живая, милая, смеющаяся Элизабет! Я обнял её, плача взахлёб, прося прощения. Она утешала меня, гладила по спине, целовала в лоб. Я видел остальных, живых, улыбающихся, стоящих вокруг. И не сразу понял, что сижу на траве, а долина превратилась в поле возле замка Стейн.