— Согласен ли ты, Энрике, взять в жены эту женщину, чтобы быть с ней в радости и в горе, в болезни и здравии, в богатстве и бедности? — задал сакраментальный вопрос падре Фелиппе.

Монастарио с нежностью взглянул на стоящую рядом девушку.

— Согласен.

— Согласна ли ты, дочь моя, взять в мужья этого мужчину, быть с ним в радости и горе, в болезни и здравии, в богатстве и бедности?

Оллин бросила на возлюбленного пламенный взгляд.

— Согласна, святой отец.

— Если кто-то имеет что сказать против этого брака, пусть говорит сейчас или умолкнет навеки, — торжественно провозгласил старик.

В молчании было слышно, как ветер перебирает песчинки на полу.

— Я могу сказать, — произнес хриплый, дребезжащий голос.

Если бы молния ударила у ног молодых, они не были бы так потрясены. Оллин в отчаянии прижалась к капитану, который стиснул её в объятиях. Оба они смотрели на согбенную фигуру глубокого старика, ковыляющего к ним опираясь о плечо молоденького монаха.

— Святой отец Кабреро! — изумленно произнес дон Алехандро, первым узнавший странного гостя.

— Он самый, сын мой, — старик с улыбкой протянул ему иссохшую руку, — ты всё ещё помнишь меня.

Монастарио с такой силой прижал к себе девушку, что все силы небес и ада не могли бы вырвать её из его объятий. На миг его охватило отчаяние, что, если положение девушки встанет между ними? Что, если он потеряет Оллин?

— Твои глаза говорят за тебя, — улыбнулся старый священник, глядя на испуганную девушку, — я хорошо помню дитя с лицом своей прекрасной матери и глазами красавца-отца. Я принес то, что даст тебе всё, чего ты была лишена долгие годы волей Провидения.

Монастарио побледнел. На миг он прильнул лицом к волосам девушки, уложенным в высокую прическу, затем с неохотой разжал объятия.

— Страница, где есть свидетельство о твоем рождении, дитя, — отец Кабреро с улыбкой извлек из рук послушника толстую истрепанную книгу. — И я могу засвидетельствовать перед Богом и людьми, что эта сеньорита — благородная дама, дочь графа де ла Серна и его супруги Кристабел, чей брак был заключен годом ранее, о чем так же есть свидетельство.

— Отче, зачем оно мне? — тихо произнесла девушка, не поднимая головы. — На что мне титул, на что мне имя, если вот здесь, рядом со мной стоит человек, который берет меня как простую девицу без роду и племени.

Старый священник бросил на Монастарио быстрый взгляд.

— Это ведь вы послали за мной, капитан?

— Да, — Монастарио медленно кивнул, — я послал за вами. А теперь дайте мне лист со свидетельством о рождении.

— Эта страница принадлежит только лишь сеньорите де ла Серна, — поджал губы старик. — Лишь она может распоряжаться ею.

— Дайте, — сказала Оллин, глядя перед собой, — я позволяю, отче.

Монастарио подошел к подставке для свечей и взял одну горящую. Пробежал взглядом страницу, вырванную из книги, удостоверившись в написанном, затем свернул трубочкой и поджег. Подождал, пока страница превратится в пепел, растер его пальцем и с улыбкой тронул кончик носа возлюбленной, испачкав его.

— Вот и всё, что разделяло нас, — тихо сказал он, — прости меня, Оллин, я не мог иначе. Я не мог потерять тебя. А теперь, святые отцы, если вам больше нечего сказать, быть может, довершите венчание?

— Объявляю вас мужем и женой, — вздохнул падре Фелиппе, смахнув невольную слезинку, — можете обнять невесту… хотя вы уже и так обняли её.

— Не будьте привередой, отче, — усмехнулся капитан, крепко обнимая и целуя свое сокровище.

Оллин ответила на поцелуй и тут же змейкой выскользнула из объятий мужа.

— А теперь, дорогие сеньоры, удостоившие нас чести присутствовать при нашем венчании, — она с улыбкой поклонилась всем четырем кабальеро, — и вы, святые отцы, будьте свидетелями тому, что я скажу и сделаю.

Сеньора Монастарио вынула из складок своей пышной юбки два запечатанных свитка, завернутых в шелк.

— Из-за этих бумаг меня пытались убить, — медленно произнесла она, — из-за них были убиты мои родители. Я не знаю, что в них, вернее, знаю, но лишь со слов моей бабушки. И вот я передаю их теперь как свадебный дар своему любимому супругу. Энрике, мой любимый, твой поступок я приняла как свидетельство твоей любви ко мне и нежелания разлучаться. Прими же и ты мой поступок. Отец Кабреро, отец Фелиппе, прошу вас вскрыть эти бумаги и прочесть то, что в них написано.

В молчании оба священника разрезали шелк, сломали печати и извлекли два свитка, исполненные на гербовой бумаге и заверенные подписями благородных идальго.

Дон Алехандро и Диего в молчании внимали словам священников. И когда стихли последние строки, прочитанные святыми отцами, было слышно, как бешено бьется чье-то сердце.

— А теперь скажу я, — произнес Диего, тихо вздохнув и скромно опустив глаза. — Поверите ли вы, или нет, но уже когда Эрнандо Варгас прибыл в город, я знал, что он за человек. Мне часто доводилось слышать о нем как о довольно беспринципном и жестоком человеке ещё в бытность мою простым студентом Мадридского университета. Этот человек был дуэлянтом и обольстителем, его подозревали и в убийстве. Правда, тогда его звали иначе, Эрнандо Гомес. Я встретился с ним случайно и хорошо запомнил его. И когда отец получил письмо от некого Эрнандо Варгаса, я не знал, кто едет к нам от имени семейства де ла Серна. Родриго де ла Серна был другом отца, и старшим сыном графа де ла Серна. Из рассказа Варгаса, коего я узнал сразу по прибытии, следовало, что семья прислала его на поиски дочери Родриго, которая по слухам была жива и скрывалась вместе с бабушкой после убийства неизвестными её родителей. Второй сын графа погиб, не оставив потомства, и граф, лелея надежду, решил отыскать внучку, о которой писал ему старший сын. Я был обеспокоен тем, что знал о Варгасе, но, к сожалению, мог лишь не выпускать его из виду. Во время прогулок он встречался с различными странными личностями, довольно подозрительными. Из случайно услышанного разговора мне удалось узнать, что посланные Варгасом люди нашли девушку ещё до его приезда, но лишь следили за ней. И всё же им не удалось проследить, когда она выкопала свитки и перепрятала их. Целью негодяев были эти бумаги, а так же женитьба Варгаса на сеньорите Оллин, прошу прощения, сеньоре Монастарио. После чего свидетельство о браке легло бы в карман Варгаса, а с сеньорой Варгас случился бы несчастный случай.

— Вы забыли упомянуть, дон Диего, что лишь благодаря вашему вмешательству мы остались живы и не стали жертвой этих людей, — Оллин подошла к молодому идальго и сжала его ладонь в своих маленьких ручках.

Монастарио покачал головой.

— О чем вы ещё умолчали, де ла Вега? — устало спросил он.

— Только о том, что распорядился приготовить праздничный ужин для молодоженов и накрыть стол в нашем доме, — Диего незаметно подмигнул капитану, на что тот злобно встопорщил усы. — Это всего лишь скромный вечер, а настоящий бал в честь супругов Монастарио-де ла Серна состоится через неделю. Я думаю, мы вполне успеем оповестить людей.

***

— Ты даже мне не сказал! — кипел дон Алехандро, дергая на себе камзол с такой яростью, словно несчастная одежда нанесла ему личную обиду. — Даже мне!

— Прошу тебя, отец, успокойся, — Диего был сама кротость, хотя его темные глаза весело поблескивали, — сейчас мы спустимся вниз, к гостям, и ты представишь меня сеньорите Морено.

Дон Алехандро открыл было рот, чтобы возразить, но опомнился и быстро закрыл. Диего мог бы прочитать его мысли — наконец-то мой непутевый сынок посмотрел на девушку!

Внизу их ждали уже порядком подвыпившие гости. Парадно наряженные виновники торжества тихо целовались в укромном уголке, их было видно только с верхушки лестницы. Диего весело улыбнулся. Похоже, Зорро в ближайшее время и правда не понадобится в Лос-Анджелесе. А даже если и понадобится, то будет кому отвлечь внимание отважного капитана Монастарио от неуловимого разбойника в черной маске.