— Нет! — тут же воскликнула Адель и вцепилась руками в ладони Мастера, пусть он всё ещё сжимал в пальцах очки. — Я… хочу остаться с вами, Мастер.

Ее глаза в этот момент были, как у котенка, которого собираются выбросить под проливной дождь. Сиф не смог подавить смех и улыбнулся. Нечасто Адель удавалось увидеть его улыбку, и ее глаза тоже заблестели.

***

Часто теперь люди толпились у входа в «Дом памяти», но двери были слишком прочны, чтобы горожане смогли вломиться внутрь. Вот только с каждым днем их становилось все больше, и рано или поздно у них должно было это получиться. А Губернатор и не подумывал отправить офицеров на охрану.

С наступлением ночи жители города снова разбегались по своим норам. Снова приходило время Вору выйти на охоту.

Он блуждал по замусоренным после недавних протестов улицам, и подол его длинной мантии волочился по влажным каменным дорогам, попутно вбирая в себя всю грязь, что попадалась на пути. Вор душ — словно чернильная клякса на полотне. Всего одна случайная ошибка художника может испортить картину, и каким бы великим ни был талант творца, это пятно не вывести так легко.

Порой Вор останавливался, делал глубокий вдох и, как уличный пес, искал след, в конце концов ему удавалось отыскать одну из статуэток, потерянную и всеми позабытую где-нибудь на мостовой. Тогда под капюшоном расплывалась широкая нечеловеческая ухмылка, больше похожая на оскал зверя.

И в ту же секунду Мастер снова хватался за сердце и, тяжело дыша, пытался унять кашель, рвущийся из горла. «Только не снова», — мысленно кричала кукла, бросаясь на помощь Мастеру. Адель ухаживала за ним, всеми силами пыталась унять его боль. Но что она могла поделать? А Сиф отчего-то и не старался что-либо изменить, будто уже давно примирился со своей участью.

Адель видела эти мысли в глазах Мастера, хотя тот и не произносил ничего подобного вслух. Возможно, именно поэтому Сиф и стремился поскорее обучить куклу всему необходимому. Он словно хотел успеть отпустить ее. Но вот только сама Адель совсем не желала покидать «Дом памяти» и когда-либо расставаться с Мастером. И она знала, никакие ее доводы, никакие слова не заставят его изменить решение. Как будто еще давно, до появления ее самой в жизни Сифа, внутри него завелся червь, ежедневно поедающий его мысли. Ни один раз Мастер пытался от него избавиться, но эта мерзость слишком прочно засела в голове. И с течением времени Сиф будто даже примирился с его существованием и уже сам позволил пожирать свое существо.

Быть может, в словах Губернатора была доля правды и Мастер связан с ворами душ больше, чем она думает? О, кем бы ни был Мастер Сиф, в каких неприятностях ни был бы замешан, Адель плевать на все! Только бы он ни мучился так сильно. Если бы только позволил ей что-нибудь сделать, если бы только впустил ее в свои мысли… С каждым новым приступом Мастеру становилось все хуже. А что же Адель? В ее груди тоже начало что-то больно колоться. День за днем ее механическое сердце покрывалось глубокими трещинами. Но это чувство было совершенно незнакомо ей, и кукла не обращала внимания на боль в своей груди. Все ее мысли были совсем о другом.

А тем временем Вор душ не терял времени даром. Он уже успел обыскать все подворотни и теперь приближался к жилым домам, заглядывал в чужие окна. И как только замечал одну из статуэток Мастера, тут же снимал капюшон и стучался в двери…

— Нет! — тут же закричал Сиф, мучаясь лихорадкой.

— Мастер, вам что-то приснилось? — говорила кукла дрожащим голосом и осторожно касалась ладонью его горячего лба.

— Нет, нет! Боже, что же я наделал?! Что я натворил!.. — кричал он, хватаясь за голову, чуть ли не плача. Все его тело била дрожь до тех пор, пока эта вспышка не проходила, и он снова проваливался в глубокий сон. А на сердце у куклы появлялась еще одна трещинка.

Убедившись, что Сиф крепко спит, Адель поднялась на ноги и приблизилась к рабочему столу Мастера. В верхнем ящике, закрытом на три оборота ключа, как и ожидалось, лежал пистоль. Он выглядел больше, чем обычный револьвер, но меньше, чем ружье. Тяжелый, еле уместился в ее руках. Рукоять разукрашена витиеватыми узорами, он больше напоминал произведение искусства, чем орудие убийства. И тем не менее, именно для этого он был предназначен. Мастер Сиф всегда держал его наготове, заряженным, так что не было нужды разбираться, как именно им пользоваться. Одно нажатие — и все.

Кукла посмотрела в сторону спящего Мастера, тот дрожал и что-то несвязно бормотал свозь сон. Адель сделала шаг навстречу, и ее шарниры противно скрипнули, будто ржавые петли старой двери. Она прижала оружие обеими руками к своей груди, на глаза наползла тень, искажая черты лица. Неужели Сиф и правда думал, что она не знает, где он держит ключ? Он же всегда так небрежно прячет его в левый карман халата. Что ж, теперь не важно. Она уже приняла решение.

Адель резко двинулась в другую сторону и одним движением сорвала с крючка пальто Мастера, наскоро накинула на плечи и спрятала оружие во внутреннем кармане. Потом обернулась, и взгляд ее был долгим, тяжелым.

— Держитесь, мой Мастер, — прошептала она. — Я вернусь.

И она ушла. Спустилась вниз, отперла входную дверь и скрылась в чернильной мгле ночного города.

========== Этюд шестой ==========

Длинные запутанные переулки, словно залитые вязкой черной краской, сейчас были все равно что лабиринт. Так легко заблудиться. Адель шла вперед, опираясь рукой о стены домов. Только ощущение влажного камня помогало ей не потерять ориентацию в пространстве. Казалось, что она попала в желудок огромного зверя, так темно и зловеще тихо тут было.

Адель выглядела так нелепо в неизменной фатиновой юбке, на пуантах и в мешковатом пальто поверх плеч. Все это напоминало какой-нибудь бессмысленный сюрреалистичный рисунок. Но какая разница, если сейчас ее никто из горожан увидеть не сможет, наверняка все прячутся в глубине темных квартир. Дороги были так пусты, будто весь город внезапно лишился всех обитателей. Только Вор душ мог повстречаться ей на пути.

О чем она думала, когда так безрассудно поступила? Неужели решила, что сможет договориться с одним из этих чудовищ и раздобыть хотя бы несколько статуэток? И все же она не могла так же смиренно ожидать приговора, как это делает Мастер.

Кукла сильнее прижала оружие к груди, и холодная сталь обожгла ее. Где же ты, Вор?

По ночам туман точно набирал силу, он поднимался выше и сливался с небом, превращая Чернильный город в одно огромное расплывшееся пятно. И каждый шаг — словно в пропасть, будто идешь по канату с закрытыми глазами.

Загадочное чувство зародилось у куклы в груди. Она все блуждала по этому лабиринту, и на миг ей показалось, что такое с ней уже когда-то случалось. И мысли в голове становились такими же расплывчатыми, словно этот туман проникал в самое ее сознание и опутывал призрачными руками сердце, рисовал в мыслях чудаковатые образы. И с каждым шагом эти видения становились все четче. Адель уже будто наяву слышала чей-то крик, слышала, как звонко колотится в груди ее сердце. Живое теплое сердце. Она бежала, рвалась изо всех сил куда-то вперед, не разбирая дороги.

И стук. Адель отчетливо слышала резкий отчаянный стук о деревянную поверхность. То ее собственные кулаки до крови били и царапали чужие двери. Из ее горла рвались мольбы. Но никто не открывал, сколько бы она ни старалась, сколько бы ни умоляла.

Адель ясно вспомнила то ощущение ужаса, пронизывающее самые ее кости, как вдруг ощутила чужую тень за спиной. Слезы, что бесконечно текли из ее глаз, вдруг остановились и, засыхая, они невидимой сетью стягивали кожу щек, превращая лицо в твердую неподвижную маску.

Она обернулась. Но не успела даже закричать.

Адель тяжело дышала и часто хлопала глазами, когда внезапное наваждение наконец прошло. Но не успела она немного прийти в себя, как увиденное снова заставило оцепенеть. Что еще может скрывать ночь Чернильного города?