— Мой, — он вжимал меня в себя, беспорядочно касаясь губами шейных позвонков, втираясь в мою кожу пылающим лицом, — мой хоррроший… моя кровь…

В ушах шумело. Я поближе притиснулся к братцу и обмяк.

Гаррет вырубился, едва успев выскользнуть из меня, и поэтому одеяло на нас набрасывать пришлось мне самому.

…А когда утром он, сонный, встрёпанный и родной донельзя, повернул меня к себе лицом и в наглую поцеловал в губы, игнорируя, как у нас обоих изо рта воняет, игнорируя моё возмущённое по этому поводу мычание, я в очередной раз понял: никуда мне от него не деться.

И поэтому обхватил его за шею, привалился и вернул поцелуй — с тем жаром, с каким умел.

…Как бы я ни относился к Гаррету в разные периоды жизни — я всегда знал, какое из моих чувств к нему первично и неизменно.

И пусть хоть упользуется этим. Не жалко. В любом случае — меня хватит.

Комментарий к Тепло и сила

*Март, собственно говоря, в переложении на наш календарь

========== Уроки самоконтроля ==========

Комментарий к Уроки самоконтроля

Warning! Куча кинков, нецензурщина, лёгкий BDSM.

— Карв, чему тебя только учили в этой твоей Крепости?

Выругавшись, я опустил автомат. Манекен-Хотелка, казалось, издевательски ухмылялся, хотя это бред, конечно.

— Вообще-то стрельбу я сдал на твёрдую B, — огрызнулся я скорее по привычке, просто потому, что я на Гаррета всегда огрызался, если он вёл себя как противный старший брат, который якобы лучше знает. — Восемь из десяти. Стабильно.

Его тяжёлая рука шандарахнула меня по плечу, и я неимоверным усилием удержался и не согнулся — ах ты ж…

— Карви, радость моя, мне от тебя нужны все десять. Потому что в секторах на твою B никто не посмотрит. Демонам нет дела до оценок курсантов, понимаешь ты?

— Что ты херню несёшь, — вывернувшись, я уставился ему в глаза. А он был серьёзен. Тьфу ты. Я думал, опять насмехаться будет — а он…

Гаррет тяжело вздохнул и покачал головой:

— Это не херня, а истина, дурень.

— А чего ты задаёшь очевидные вопросы? — взвился я, не зная, куда себя деть — было очень понятно, что улучшить мои навыки он хотел в первую очередь ради меня же, и ещё потому, что боялся: не справлюсь, дескать, полягу там, на поле боя, и… и всё, собственно. А что с ним таким делать, я никогда не знал, ну и… — Всё я понимаю, тем более эти твои… истины.

Старший опять вздохнул. А потом приобнял меня за плечи и потащил к выходу с бастионского стрельбища.

— Ты злишься и раздражаешься.

— Спасибо, я заметил.

— …значит, учить тебя надо не выбивать десять, — продолжал Гаррет, привычно проигнорировав моё вяканье, — а сдержанности и контролю. Пока ты не будешь уметь сохранять холодную голову, я тебя на вылазки не выпущу.

Я дёрнулся было, открыл рот… и закрыл. Потому что, во-первых, мы с Бет вернулись из Крепости без году неделя и пороху ещё не нюхали — Испытательный Разрыв у Десятого не в счёт — а во-вторых, ну совсем-совсем не стоило сейчас подпрыгивать и орать в очередной раз о том, чего я там могу и не могу, умею и не очень.

— А ты? — я всё-таки сбросил его руку: идти было очень неудобно. — У нас с тобой, видишь ли, фамильная вспыльчивость и всё такое, поэтому я ни разу не поверю, что ты сам сразу научился… как это… сохранять холодную голову.

Гаррет добродушно заржал, и у меня отлегло. Ну хвала Создателю, стянул серьёзную личину.

— Конечно, не сразу. В первую вылазку у меня сдали нервы, и я с минуту пытался спалить демона Гнева, пока до меня не дошло, что я делаю не так.

Мы вошли в лифт, створки сомкнулись, и Гаррет тут же шагнул ближе. Я сглотнул. За пару дней, прошедших с той ночи, когда он влез ко мне в постель, он ни словом, ни жестом, ни взглядом, ни ухмылкой — словом, никак — не вспоминал о сексе. Только с утра тогда меня поцеловал, и всё.

А я-то его хотел, как пятнадцатилетка.

Особенно вот в такие моменты, когда между нами почти не оставалось расстояния, и меня сносило нафиг одним только жаром его тела.

— Гаррет, — я прокашлялся, — ты это… Либо мы щас пойдём к тебе или ко мне, и ты что-нибудь сделаешь, либо я за себя не отвечаю. Не то, понимаешь ли, чтоб у меня всё ещё вставал на вид линолеума, но вот красивые обои…

Брат снова расхохотался, и я только улыбнулся в ответ. Было дофига приятно, что он оценил мой дурацкий юмор.

А потом он мягко толкнул меня к стенке лифта, и я аж задохнулся ненадолго.

— Ка-а-арви…

Я зажмурился и требовательно дёрнул головой — Гаррет был, чтоб его, слишком близко, слишком рядом, слишком горячим и напористым даже сейчас, в те секунды, что оставались до открытия дверей.

И вздрогнул, услышав откуда-то сверху его усмешку. Такую, какая бывала тогда, когда он что-то задумал.

— Нет, Карвер, — Гаррет стиснул пальцами мой подбородок и тут же отпустил под звяканье сигнала приехавшего лифта. — Не так быстро, братик.

Уххх, сволочь.

Тон у него был такой, что коленки мигом стали ватными, и из лифта я выполз на подогнувшихся ногах. Хорошо ещё, что на тренировку мы попёрлись рано утром, и в холле ещё никого не было. И что комната Гаррета шла первой по коридору.

Едва мы вошли, он щёлкнул замком, обернулся и смял меня взглядом — тяжёлым, предвкушающим. Растоптал. И я рухнул на спасительную койку — стоять просто больше не мог.

— О чём мы с тобой сейчас говорили? — негромко, но так внушительно поинтересовался Гаррет, что я даже оглох немного. Шаг за шагом он подошёл ко мне, взял за плечи, усмехнулся в ответ на мою дрожь… — Вот только что?

У меня закружилась голова. Я, конечно, предполагал, что старшенький непременно в койке что-нибудь, да отколет — этакое, нестандартное. Но чтоб так скоро…

— Карвер, — он сжал руки чуть сильнее, и я встряхнулся — кажется, он и вправду ждал от меня ответа, и если я его не дам — то и… и не дам. И всё.

Поэтому пришлось кашлянуть и выдавить:

— Об этом… о холодной голове.

— Правильно, — усмехнулся он. — Но вообще-то — о выдержке, Карви. О выдержке.

И, без предупреждения толкнув меня на подушки, навис сверху, чувствительно надавил коленом на бедро, и я поспешно раздвинул ноги.

Поцеловал он меня жёстко. Властно так. Не давая даже шанса хоть как-то перехватить инициативу — и заводило это до искр перед глазами.

А потом вдруг резко ухватил мои руки, завёл за голову и прижал к изголовью кровати. Ни шевельнуть, ни вырваться.

Стоял у меня так, что было больно. А Гаррет вдобавок ко всему ещё и так устроился, что и об него потереться казалось невозможным — так что оставалось проскулить:

— Пожа-а-алуйста…

Он тихо хмыкнул мне в ухо:

— Нет. Вот ты чего сейчас хочешь, Карв? Кончить? Чтоб я тебя трахнул? Чего?

— Да чего угодно, — выстонал я ему в щёку — думать не получалось. — Гаррет…

— Так вот, — брат заговорил снова, пока я опять не начал просить, — помня о твоих проблемах с выдержкой, я думаю, нелишним будет тебя ей научить, Карви. В том числе и так.

И… как-то он так произносил эти слова, такой у него был голос, что я едва так не кончил. Видимо, хоть как-то сдерживаться я всё же умел.

Но сообщать об этом Гаррету не рискнул.

— Поэтому, — всё ещё продолжая держать меня одной рукой, второй он потянулся к своему ремню, — я сейчас тебя отпущу. Но ты будешь лежать, как лежишь, — он вытащил ремень из брюк и положил его, судя по звуку, рядом на покрывало, — даже не попытаешься к себе прикоснуться, будешь меня слушаться и ждать столько, сколько потребуется. Иначе, Карв, я тебя свяжу и так оставлю. Минут на десять, больше ты и впрямь вряд ли выдержишь. Понятно?

Глаза я закрыл давно, и пространство вокруг плыло и качалось. Голос Гаррета звучал сразу отовсюду, и почему-то захотелось закричать, чтобы он меня не отпускал, или чтоб руки связал сразу — мне казалось, что я и правда не выдержу и, как только окажусь свободен, вцеплюсь в пах.

А лежать десять минут в одиночестве ну очень не хотелось.

Но… блядь. Если он хотел найти, наконец, способ сделать так, чтобы я не просто его слушался, а ещё и хотел этого — поздравляю, Гаррет: ты его нашёл.