— Откуда он у тебя? — вдруг спрашивает доктор Скотт, на что Уилл также неожиданно начинает краснеть.

— Кто?

— Этот браслет, — настаивает доктор Скотт, охваченный внезапным любопытством.

— Аааа…

И больше ничего, будто и вопроса не было. Доктор Скотт выжидающе смотрит, а Уилл убирает руку подальше от браслета.

— Это подарок, — наконец говорит он.

— Ты очень к нему привязан, — доктор Скотт видит, как Уилл борется с собственным смущением и злостью одновременно. — Он помогает тебе удерживать реальность.

Уилл сглатывает и нервно качает головой. Болезненная тема?

— Я намерен его выбросить, — в противоречии сообщает Уилл и даже какие-то секунды намеревается растегнуть застежку.

— Подарок Ганнибала? — сегодня доктор Скотт осознал, что многое он не знает об отношении Уилла к его однокласснику, который прежде казался лишь неудачным партнером в череде протестов этого пациента.

Уилл поджимает губы и вновь принимается теребить браслет пальцем. Затяжная пауза посреди разговора. Уилл то и дело бросает взгляд на дверь, волнуясь, что отец войдет. Доктор Скотт сейчас тоже был бы против какого-либо вмешательства. Уилл сделал сегодня хороший шаг к осознанию самого себя и своих эмоций, и было бы очень хлопотно, если бы он вновь отступил.

— На мое пятнадцатилетее, — хрипло усмехается всё-таки Уилл и качает головой. Натягивает рукава рубашки так, чтобы скрыть наполовину кисти рук и злосчастный браслет.

— Значит, вы встречались больше, чем ты говорил изначально, — кивает на это доктор Скотт спокойно, дабы не демонстрировать свое удивление. Что ж об этой лжи тоже можно было догадаться.

— Мы не встречались, мы…

Доктор Скотт молчит, ожидая продолжения, пока Уилл судорожно подбирает слова, вытирая лицо от испарины.

— Мы. Я и Ганнибал в смысле. Я и Ганнибал… — Уилл что-то мямлит себе под нос, становясь на удивление зажатым еще сильнее. Его тревожит этот вопрос. — Это…

— Уилл, успокойся, не нужно сейчас подбирать определений, — видя, как трудно Уиллу, останавливает доктор Скотт. — Расскажи, когда все началось… Ваше общение.

Уилл передёргивает плечами и задумывается.

— Мне было четырнадцать. Я год как понял, кем являюсь, и отчаянно боялся, что об этом узнают и перестанут со мной общаться, — Уилл горько усмехается. — Я и так в школе не самый популярный парень, доктор Скотт, даже если вам кажется обратное.

Доктор Скотт улыбается на эту шутку — здоровая самоирония Уилла приятна.

— По понятным причинам я старался ходить в душ один, либо позже, либо одним из последних… Конечно Ганнибал Лектер всё знал. Даже если кажется, что ему всё равно на окружение, он уже сплёл свою паутину и выжидает, чтобы сцапать тебя, — Уилл улыбается почти ностальгически, по-мальчишески открыто. — Мне казалось, я хорошо скрываюсь. Я прятался от людей, как умел. Я отгораживался ото всех и сам себя невольно сделал почти изгоем.

— Он помог тебе вернуться в общество? — спрашивает доктор Скотт, анализируя произошедшее.

Вот, значит, как. Налицо влюбленность, хорошо спрятанная за недовольством Ганнибалом. И, видимо, у Уилла есть причина для подобного отношения.

— Что? — Уилл тихо смеется. — Ганнибал и помощь… Нет, он подловил меня в душе и отдрочил мне с самым самодовольным видом. Без слов. А потом ушёл.

Доктор Скотт хмурится и чуть наклоняется корпусом вперед. Всё сложнее. Как Уилл живёт с этим? Что чувствует, находясь к Ганнибалу так близко. Картина доктору Скотту рисуется совершенно страшная. Стокгольмский синдром?

— Тебе не казалось тогда, что тебя изнасиловали? — осторожно прощупывает почву доктор Скотт, но ответ его пациента сбывает с толку и рушит теорию в очередной раз.

— Я испугался, — кивает Уилл и чуть краснеет. — Но испугался лишь потому, что он знал. Как всегда он знал, что я хочу его. И он продемонстрировал мне свою власть.

— Ты хорошо понимаешь Ганнибала?

— Не так сложно понять этого извращенца, — привычно пожимает плечами Уилл. Он лохматит ладонью свои волосы и фыркает себе под нос что-то. Волнуется о том, что сказал слишком много.

— Что было дальше? — продолжает допрос доктор Скотт.

— Потом это повторялось несколько раз. Всё быстро и технично. И никогда он не позволял касаться себя, даже не целовал. Ганнибал не говорил со мной, просто домывал меня после и уходил. Вся моя роль состояла в том, чтобы стоять там с подгибающимися ногами и получать удовольствие.

Странный метод соблазнения. Странное поведение Ганнибала. Презрение и нежность, вероятно, чувство вины за свой поступок. Ощущал ли Уилл тогда это? Или он видел это как-то совсем иначе?

— Было обидно?

— Я хотел говорить с Ганнибалом, хотел к нему прикасаться, глупо это отрицать. Он довёл меня до злых слёз. На том синем кафеле под душем. Мне казалось, что я захлебнусь от злости и от духоты, — скулы Уилла чуть краснеют. Он выглядит так, словно любит эти воспоминания. — Я наконец-то добрался до него. Я был как помешанный, стал его целовать, слизывать всю кровь с разбитых губ. Я ощущал себя победителем. Ганнибал улыбнулся мне кровавой улыбкой, и всё, что я тогда от него услышал: «Наконец-то». А потом мы стали общаться. Как мне этого хотелось.

— То есть это были полноценные отношения? — новые факты для размышлений доктору Скотту. Ганнибал Лектер намеревался добиться от Уилла агрессивного ответа, который бы подтвердил желание, но метод весьма садисткий. Ломка личности? Манипуляция?

— Нет, конечно же, ни о каких отношениях и речи быть не могло, — заверяет Уилл, хотя прежде описал совершенно непристойные отношения для двух знакомых. — Всё было как обычно.

— Но с мастурбацией в душе…

— И с поцелуями, и с разговорами, и… — перечисляет Уилл, обнимая себя руками. Откуда эта неуверенность?

— И чем же это отличается от отношений? — уточняет доктор Скотт. — У Ганнибала был кто-то еще?

Уилл ожесточенно сжимает зубы и морщится.

— Значит, нет, — констатирует доктор Скотт.

Несмотря на то, что Уилл уверяет в том, что никаких отношений не было, всё же эти двое пусть неофициально, но встречались более двух лет. Если так, то есть еще какая-то причина в саморазрушении Уилла, потому что в случае распада семьи Уилл бы первым делом побежал бы к Ганнибалу. Стоп. Он и побежал. Уилл говорил о том, что потерял невинность с Ганнибалом полгода назад, получается, что с тех пор их отношения резко поменялись, что привело Уилла…

— У него могли быть… — вклинивается Уилл в череду размышлений доктора Скотта.

— У него и сейчас есть… — поддевает доктор Скотт невольно. В прошлый раз Уилл лучился счастьем от того, что у Ганнибала появился кто-то еще, поэтому его реакция теперь, после всей истории, должна быть менее позитивной.

Уилл резко вскакивает и направляется в сторону окна, а добравшись до точки, начинает искать другой путь, чтобы не стоять на месте. Нервозность. Уилл чувствует себя виноватым.

— Ганнибал ударил тебя, потому что всё узнал, — понимает доктор Скотт, и Уилл отворачивается, чтобы на него не смотрели. Доктору Скотту прежде казалось, что из-за связей Уилла Ганнибал ушел, но, может…

— «Чтобы твоё лицо больше никого не привлекало», — так он сказал, — хрипло произносит Уилл, засовывая руки в карманы. Он не оборачивается, поэтому доктор Скотт просто смотрит на кудрявый затылок.

— Ты считаешь, что это заслужено?

— Неважно, как считаю я, если он считает, что я заслуживаю наказание, — Уилл оборачивается и с грустью улыбается, в глазах его мерцает плёнка слёз.

— Уилл, ты понимаешь, что это звучит… — уточняет доктор Скотт, отчётливо понимая, как всё плохо.

— Безумно? — ухмыляется Уилл и снова превращается в человека, неизвестного доктору Скотту ни капли.

— У тебя наблюдается некоторая зависимость от Ганнибала, — объяснение доктора Скотта просто бессмысленный звук. — И это может не пойти тебе на пользу.

Уилл молчит и опять смотрит упрямо в окно.

— Что случится, если он поступит также, как и ты? — спрашивает доктор Скотт. — Сейчас ведь он просто гуляет со своей девушкой. И он вне отношений с тобой.