— Таким? — хмыкает вдруг Уилл. Он окончательно отрывается от плеча Ганнибала и смотрит на доктора Скотта серьезно и очень по-взрослому — вновь читает психотерапевта. — «Таким» — это каким?

У Ганнибала и доктора Скотта нет слов. Они смотрят на Уилла, который неловко вытирает свои мокрые от слёз щёки. Теперь, когда истерика прошла окончательно и гнойник вычищен, Уилл начинает анализировать. А доктор Скотт никогда прежде не встречался с анализирующим Уиллом Грэмом. И это так странно, смотреть на этого взрослого ребенка.

— Знаете, я пока не умер и не собираюсь, — иронично сообщает он.

И доктор Скотт путается в вербальных и невербальных сигналах своего пациента. Ганнибал просто наблюдает за Уиллом — теперь он явно не намерен делиться нужной для психотерапевта информацией. Они молчат какое-то время, пока Уилл думает. Никто не хочет прерывать его мыслительный процесс, который не на руку ни Ганнибалу, ни доктору Скотту. Сказать что-то против Уиллу язык не поворачивается, потому что его пронизывающий взгляд, отдающий «Я всё про вас знаю», впивается неприятно в сознание. И потому они ждут.

Уилл смотрит на Ганнибала, который вопросительно приподнимает бровь. Пальцы здоровой руки Уилла касаются лица Ганнибала, проходя по каждой черте. Уилл чуть склоняет голову набок, любуется, а после тяжело вздыхает. Никто не задает вопроса о том, что же Уилл думает. Не страшно, просто такого вопроса даже в голове нет. Ганнибал безмятежно ему улыбается.

— Я бы хотел… — начинает Уилл, и его голос слабеет. — Я понимаю, что скорее всего сойду с ума, но… Мне бы не помешало, если…

— Просто скажи это, Уилл, — холодно отвечает Ганнибал, который уже явно понял, о чем будет речь, судя по его нахмуренным бровям, и Уилл кивает уверенно.

— Я бы хотел, чтобы ты ушел.

Доктор Скотт удивленно глядит на уверенного Уилла. Он совсем запутался в своем пациенте. Не так давно Уилл умолял Ганнибала остаться, а теперь требует покинуть свою жизнь. Уилл явно делает очередную ошибку, стремясь защитить Ганнибала от доктора Скотта, что психотерапевт понимает запоздало. Доктор Скотт хочет прервать Уилла, но это делает Ганнибал прежде:

— Вздор.

— Я не нужен тебе, — Уилл вздыхает. — Точнее нужен, но не в том плане. Я лишь подходящая игрушка для тебя. Но я устал и ни на что не годен.

— Уилл, прекрати говорить то, чего не должен.

— Должен, не должен; какая теперь разница? — усмехается Уилл, глядя Ганнибалу куда-то в плечо. — Просто отпусти меня уже. Найди новую цель.

— Ты говоришь так, но… — Ганнибал не заканчивает, он напряжен, как электрические провода.

Теперь уже Ганнибал сбит с толку, а доктор Скотт начинает улавливать смысл слов Уилла. Вина и гнев — не лучшие союзники в жизни, и если отношения Уилла и Ганнибала продолжатся, так и неразрешенные, то Уилл никогда не сможет больше действовать разумно и самостоятельно. И Уилл не хочет оставаться «таким». Из-за слов доктора Скотта в нем проснулась жажда противоречия, и Уилл готов рвать со всем, лишь бы мыслить свободно и уйти от негативных чувств, даже если это значит оставить в стороне столь сильную привязанность к Ганнибалу.

— Уилл не отказывается от вас, Ганнибал, он винит себя за то, что больше не нужен вам, — вклинивается с пояснениями доктор Скотт. — И это не дает ему возможности жить дальше.

— Уилл?

Уилл лишь кивает.

— Вздор! — повторяет Ганнибал. — Объясните ему, что он ни в чем не виноват.

Ганнибал впервые ощущает бессилие и потому обращается к психотерапевту за помощью.

— Я не понимаю всей картины, чтобы помочь, — осторожно произносит он.

— Ганнибал не хочет быть со мной, — неожиданно честно говорит Уилл спокойно, словно это не было тайной более полугода, словно сам он сейчас далеко, чтобы доктор Скотт уже утолил своё любопытство, и оставил их в покое. — Не хочет быть со мной физически.

Доктор Скотт заинтересованно переводит взгляд на Ганнибала, но тот смотрит в ответ, сканируя его реакцию карими глазами. Не сказать, чтобы доктор Скотт сильно удивлен. Будь у него чуть больше фантазии, то он запросто предположил бы это. Человек не смотрит в сторону, если у него всё в порядке с сексом там, где он есть сейчас. И вся эта беготня Уилла — это лишь банальная месть Ганнибалу за невнимание и нелюбовь. Почти игривая, несерьезная, но всё же вызывающая острое чувство вины и презрения к самому себе за такие поступки.

— Если всё так и есть, как говорит Уилл. Ганнибал, вам действительно стоит…

— Нет, — отрицает Ганнибал ровно. — Он не прав.

— Разве? — ухмыляется Уилл неприязненно. — Тебе даже трогать меня противно.

Доктор Скотт отмечал это с самого начала. Со стороны Ганнибала изначально исходили лишь смущение и неохота на физический контакт с Уиллом. Нет, это не отменяло его безумной одержимости Уиллом, однако этого было недостаточно, и никогда не будет достаточно.

Уилл морщится и встает с дивана. Привычно шагает в сторону окон, но его плечи непривычно прямы. Он замирает, вглядываясь в пейзаж. Его переменчивым настроениям позавидовал бы самый оскороносный актер Голливуда. Даже доктор Скотт всё еще не пришел до конца в себя после образа вдребезги разбитого мальчика, но теперь Уилл будто бы здоров и адекватен. Мог ли всё это время его пациент лишь притворяться, преследуя какие-то свои цели?

— Не будем мучить друг друга более. Я хотел быть с тобой, но я больше не могу, Ганнибал, не хочу думать о тебе, не хочу следить за тобой, ревновать тебя, любить тебя, — Уилл тяжело вздыхает. — Теперь, когда я говорю это прямо тебе, когда меня не вынуждают отказываться, со мной всё хорошо.

Ганнибал сглатывает, в глазах даже появляется слезливый блеск.

— Ты уверен? — переспрашивает он.

— Пожалуйста, Ганнибал…

И Ганнибал уходит. Без лишних слов и требований, словно понимая, что всё это бесполезно. В его чётких, идеально ровных движениях нет никаких лишних эмоций, но доктор Скотт отчетливо видит вину во всех его действиях. Ганнибал поправляет свой хорошо пошитый пиджак, прощается и выходит из палаты. Уилл выдыхает протяжно, хлюпает носом, но берет себя в руки.

— Уилл, как ты?

— Приятно говорить правду ради исключения, — тихо произносит он, не оборачиваясь.

— Тебе давно нужно было сказать мне об этом.

— Мне не казалось это проблемой.

— Теперь ты знаешь… — начинает доктор Скотт.

— Теперь я знаю, — заканчивает Уилл.

Один правильный разговор, и они пересекают финишную черту с двояким результатом — год ярости, грусти, ненависти и любви окончен. Как ощущает себя Уилл? Он не скажет. О чем думает? Тем более.

— Хочешь чего-нибудь? — интересуется доктор Скотт.

— Ганнибала? — сардонически улыбается Уилл, и психотерапевт улыбается в ответ.

Этот бодрый, светлый сквозь свою грусть Уилл ему хорошо знаком.

Они молчат, пока Уилл смотрит в окно, а доктор Скотт подводит итоги. Пожалуй, в этот раз он напишет более верный отчет по психическому состоянию Уилла. Критический пик депрессии пройден, и Уилл не представляет больше опасности ни для себя, ни для окружающих.

— И всё-таки вздор. Это бессмыслица, — Ганнибал входит назад так же свободно, как и вышел. Он садится назад на диван, скрещивая руки на груди и закидывая одну ногу на другую, всем своим видом демонстрирует, насколько смехотворна ситуация. — Уилл, вернись.

Но Уилл качает головой, не оборачиваясь. Ганнибал цыкает недовольно. За время своего отсутствия он явно что-то прорешал в своей голове, и теперь не намерен отступать при любом раскладе. Разговор неожиданно продолжается, будто и не заканчивался, но уже с более упёртой версией Ганнибала Лектера. Так всегда у них происходит?

— Это не мне было больно настолько, что я рыдал, — холодно наступает Ганнибал, и доктор Скотт чётко осознает, что они вернулись к проблеме их сексуальной дисфункции.

— Да, но так было только в первый раз, — оправдывается вдруг Уилл обиженно. — Мне нужно было больше подготовки.

— Именно, — кивает Ганнибал.