Ганнибал положил руки на стол.

— Да. Он собирался развестись с ней. Отчасти потому, что подозревал, будто между нами уже что-то было. Она бы осталась ни с чем. Я хотел дать ей все.

Уилл отвел взгляд от Ганнибала и уставился в окно.

— Ты не дал ей того, что хотелось ей. Ты дал ей то, что сам хотел, чтобы у нее было.

На улице гудели машины. Ганнибал потянулся рукой к Уиллу, но остановился и снова прижал ладонь к столу.

— Да. Я видел лишь кривые зеркала своего разума, отражающие мои собственные желания. Все остальное было нереальным.

— А теперь? — спросил Уилл.

— Не могу утверждать, что вижу мир таким, какой он есть. Кто из нас может считать себя полностью объективным? Но я вижу тебя, — ответил Ганнибал.

Уилл разломал оставшийся дюйм своего батона на мелкие крошки.

— Ты делаешь меня счастливым, — сказал он Ганнибалу.

— Делал.

— Все еще делаешь.

— Сейчас ты не счастлив.

— Я хочу вернуться домой. Хочу увидеть своих собак. Не могу представить, как буду без тебя. Хотя нет, глупости говорю. Прекрасно могу представить, — Уилл уставился на свои руки.

— Я тоже могу себе это представить, — тихо сказал Ганнибал. — Хорошо. Мы вернемся домой.

— Когда?

— Завтра.

Уилл кивнул. Они отправились назад в квартиру, чтобы собрать вещи.

Комментарий к Глава 15

Никогда бы не подумала, что сцену драки переводить будет сложнее, чем НЦ. И да, в Нотр-Дам все-таки не завезли Мориарти в фате, хнык.

========== Глава 16 ==========

Той ночью, когда он наконец приехал домой, Уилл спал на полу вместе со своими собаками. Он уже делал так раз или два, когда ему снились самые сильные кошмары. Последние несколько недель в своем разуме он видел такими же кошмарами, пугающими и изукрашенными по краям, словно виньетками, всепоглощающей тьмой.

Он проснулся. Во рту у него пересохло, одна нога полностью затекла, потому что на ней всю ночь спал Уинстон. Бастер с энтузиазмом лизал Уилла в ухо. Он простонал; его тело до сих пор казалось окаменевшим и неподвижным после драки и перелета, и Уилл вдруг задумался, не ошибся ли Ганнибал насчет его ребер. Может, все-таки лучше было бы сделать рентген. Он закатал рубашку наверх и увидел, что синяки на его теле потемнели до ярко-фиолетового.

Телефон, все тот же нелепый айфон, который Ганнибал купил ему в Венеции, вдруг зазвонил. Уилл оставил его на краю кровати, и ему пришлось переползти туда, чтобы ответить.

— Уилл, — заговорил Джек, едва Грэм поднял трубку. — Я слышал, что ты уже вернулся.

— Ага.

— У меня тут появилось кое-что, и я хочу, чтобы ты на это взглянул.

Джек тут же углубился в подробности. Уилл пропускал мимо ушей все, что тот говорил, думая совершенно о другом. О своем обещании и об обещании Ганнибала. О своих кошмарах. О том, как его разум растворялся в кошмарах других.

— Я не поеду туда, Джек, — сказал он. — Тебе придется найти кого-то другого. С меня хватит.

Он повесил трубку и отключил телефон до того, как Джек успел бы перезвонить. Он взял кое-какие вещи и на несколько часов отправился на подледную рыбалку. Так можно было бы избежать встречи с Джеком, если бы тот решил заявиться к нему и переубедить лично. Рано или поздно им, конечно, пришлось бы поговорить, но сегодня Уилл был к этому не готов.

Свежий воздух, уединение и полное отсутствие каких-либо волнений (включая саму рыбу — ни единого поклева за все время) успокоили его разум. Он не думал о Ганнибале. Он не думал ни о чем.

Когда он вернулся домой, то увидел припаркованную возле его жилища Бентли. По крайней мере, это приехал не Джек. У Ганнибала все еще были ключи от его дома. Уилл нашел его на кухне: тот что-то готовил. Пахло вкусно, впрочем, как и всегда.

— Что ты готовишь? — спросил Уилл.

— Тайский карри с мякотью серых калифорнийских орехов. И тофу.

Губы Уилла чуть-чуть дернулись в улыбке, хоть это и не должно было казаться смешным. Ничего смешного в этом не было. Он подошел сзади к стоящему у плиты Ганнибалу.

— Очень мило с твоей стороны, — сказал Уилл.

— Мне показалось разумным это сделать.

— Я не прошу тебя становиться вегетарианцем.

— Я рад. Все-таки для нашего первого совместного обеда дома… — он вдруг замолчал на полуслове, что было совершенно необычно для него. Обычно он всегда знал, как закончит предложение, задолго до того, как вообще начинал что-то говорить.

— Спасибо. Пахнет очень вкусно.

Они ели прямо за кухонным столом и пили тайский кофе вместо вина.

— Джек сегодня звонил, — сказал Уилл.

— Да, я в курсе. Сразу после тебя он позвонил мне и потребовал объяснить, я ли тут крайний.

— И что ты ему сказал?

— То, что он и так знает. Что эта работа причиняет ущерб твоему здоровью. Что тебе будет гораздо лучше обходиться без всего этого. Что ты сам принимаешь решения, касающиеся тебя, независимо от того, чего я хочу или не хочу для тебя. А еще — что я рад тому, что ты решил не продолжать.

— А он — что?

— Уверен, ты и сам можешь догадаться.

Так и было. Желудок Уилла свело от внезапного чувства вины. Он перестал жевать, сглотнул и положил вилку. Ганнибал посмотрел на него.

— Он, в общем-то, прав, — сказал Уилл. — Люди будут погибать.

— Возможно, тебя успокоит знание того, что ты вряд ли спасешь столько жизней, работая на Джека, сколько сможешь спасти, вынуждая меня сдерживать данное тебе обещание.

— С каждым делом, над которым я поработаю до конца своей жизни, ты будешь продолжать свой подсчет убитых?

— Конец твоей жизни может наступить быстрее, чем ты думаешь. Это опасная профессия, особенно для тебя. Но да, думаю, могу с уверенностью сказать, что так и будет.

Пугающе, но мысль об этом все-таки помогла. Уилл погонял соус по тарелке и откусил еще немного.

— Сколько их? — спросил он.

— Примерно сорок четыре — сорок шесть. Судьба двоих из них под вопросом. Я так и не узнал, выжили они или нет.

— Это и вправду тебя совершенно не беспокоит?

— Нет. Напротив, я всегда находил в этом удовлетворение, — ответил Ганнибал.

— Но ты все же перестанешь.

— Я перестану, если перестанешь ты.

Уилл через стол протянул ему руку. Ганнибал взял ее с вопросительным выражением лица, и Уилл пожал ему руку.

— Договорились, — сказал он.

Доедали они молча. Уилл погрузился в собственные раздумья, утопая в чем-то, что нельзя было в полной мере назвать сожалением, хоть и привкус был именно таким: легкая горечь у корня языка.

— Хочешь, чтобы я ушел? — спросил Ганнибал.

— По крайней мере, можешь помочь мне все убрать.

Ганнибал так и сделал. Они совсем рядом стояли у раковины. Ганнибал мыл посуду, а Уилл ее вытирал. Иногда их руки случайно соприкасались. Уилл тут же отдергивал руку, избегая контакта, хоть и безумно его желал.

— Ты бы предпочел прожить остаток жизни в неведении? — спросил Ганнибал.

— Не думаю, что так могло бы быть. Я бы рано или поздно все понял.

— Но если бы ты мог?

Уилл вытер последний стакан и протянул его Ганнибалу, чтобы тот поставил его на место.

— Нет. Я бы предпочел знать правду, — он покосился на Ганнибала. — Почему ты спрашиваешь об этом? Есть еще что-то, о чем я не знаю?

— Ничего, что как-то выходит за пределы того, что тебе уже известно. Только подробности, которые тебе, возможно, покажутся неприятными.

— Которые, возможно, покажутся мне неприятными? Думаешь, есть какая-то вероятность, что не покажутся?

Ганнибал забрал у Уилла полотенце и вытер руки.

— Возможно, они покажутся тебе более неприятными, чем я к этому готов.

Уилл на мгновение взглянул на него.

— Тогда, думаю, тебе лучше рассказать мне все самое ужасное. Давай, продолжай, — он взял Ганнибала за руку и притянул на диван, где сидел и сам. Они уселись рядом, все еще не прикасаясь друг к другу.

Ганнибал сложил руки на коленях и уставился в противоположную стену.

— Не знаю, что бы ты посчитал самым ужасным.