Спустя несколько бесконечно долгих секунд комнату разрезал извиняющийся, выразительный (для храбрости), но всё же неуверенный голос кудряшки:
— Меня зовут Уилл Грэм и мне двадцать три года…
Ганнибал, не оборачиваясь и не меняя позы, приподнял уголки губ.
========== non est fumus absque igne ==========
Уилл, зачем-то оголив плечо до ключицы, разглядывал свою шею, невесомо касаясь прохладными пальцами укуса, оставленного Ганнибалом. В душе медленно и неотвратимо разливался густой светло-синей краской страх.
А вдруг укус не исчезнет? Вдруг и правда останется — бесполезной ранкой, никак не изменившей его жизнь? Что он скажет отцу или друзьям, или возможной девушке? Как объяснить возникновение Метки у беты? Уилл легко дотронулся к одной из покрывшихся кровавыми корочками ранке и почувствовал колющую боль. Шею саднило, а мышцы всего тела болели после утренней «нежности» Ганнибала.
Парень перевёл взгляд с шеи на отражение своего лица. Бледный, растрёпанный юноша смотрел на него оттуда; он жалел самого себя, и ничего не мог с этим поделать. Весь этот фарс перешёл за грани разумного с самой первой встречи с Ганнибалом, и надо действовать, пока Уилл окончательно не увяз в этом болоте.
— Как ты мог? — негромко, неуверенно произнёс он, становясь напротив мужчины в Большой комнате.
Переступив с ноги на ногу, Уилл почувствовал трение тонких шерстяных носков, которые ему любезно предложил хозяин квартиры, о чистый дощатый пол. Эти носки не были похожи на те хлопковые, которые кудряшка закупал себе оптом в проверенных магазинах. Его привычные носки были лёгкими, невесомыми, и, в отличие от этих, в них всегда, всегда мёрзли ноги.
Ганнибал вначале не обратил на слова Уилла внимания: он в определённом порядке собирал со стола бумаги, которые старательно раскладывал пару минут назад. Сосчитав что-то в уме, он едва заметно кивнул, будто делая себе пометку, после чего выпрямился и, наконец, посмотрел на парня. Взгляд его был оценивающим — от непослушных тёмных кудрей вниз, к сбитому воротнику белой рубашки, которая явно была немного узка в плечах, ниже, к чёрным брюкам (сюда бы явно подошли другие, модели чинос, например, и цвета охры, но такого Лектер не носил), к серым носкам…
— Как ты мог со мной так поступить?
И взгляд быстро поднялся от носок до лица Уилла: брови были сведены, глаза смотрели упрямо и колко, затрагивая доселе неизведанные струнки в душе Ганнибала, которые он отказывался в себе признавать.
— Поступить — как? — он ненадолго уступил парню и решил ему подыграть: всё-таки утром Уилл вёл себя хорошо, а после даже переоделся в лекторовскую одежду, хотя бы поэтому он вправе получить ответ на один вопрос.
Спокойствие Ганнибала начинало распалять парня: возможно, Уилл на всю жизнь останется с этой отметиной на горле, а похититель об этом забыл, даже не придал этому значения!
— Вот как! — кудряшка наклонил голову вбок и нервным движением пальцев отодвинул ворот рубашки. Сердце забилось быстрее, предупреждая о возможной опасности.
«Зачем ты это сказал? Ты ведь даже не злишься».
— Что? — выдохнул Уилл, шокированный собственным внутренним голосом. О, он злился, и ещё как, иначе всё это походило бы на жалкую попытку привлечь к себе внимание, а ему это вовсе не надо! — Мне это не нужно, — возразил кудряшка сам себе вслух.
Ганнибал в ответ на странное поведение парня лишь приподнял брови. В коридоре послышалось приглушённое рычание Эбигейл.
— Ты в порядке? — мужчина оказался ближе, чем Уилл ожидал: тёплая ладонь коснулась его лба. — Опять видения?
— В порядке! — вывернулся парень, и, отойдя на пару шагов, раздражённо поправился. — Настолько, насколько может быть в порядке человек в моём положении!
Мужчина остался стоять вполоборота к Уиллу, ожидая пояснения его действий.
— Ты серьёзно не понимаешь? Что я скажу отцу? Как я людям на глаза покажусь, мне стоит только любое неосторожное движение сделать, и… — он потряс головой, показывая, как волосы легко могут оголить шею.
Ганнибал медленно развернулся к Уиллу и направился в его сторону, говоря что-то успокаивающее и поднимая руки в знак своей безоружности, но парень сорвался с места и побежал прочь от своего похитителя: не подумав, он обежал рабочий стол с другой стороны, отрезав себе путь к входной двери; ринулся в коридор, где захлёбывалась воем Эбигейл (не ожидая такого резкого движения в свою сторону, волчица отскочила вбок), а оттуда в столовую. Уилл мог поклясться, что в коридоре почувствовал на рукаве рубашки чуть повыше локтя чужое прикосновение, но все же успел вырваться.
Они с Ганнибалом вновь оказались по разные стороны стола, в этот раз длинного обеденного. И как только мужчина делал шаг влево, Уилл сразу же делал такой же вправо. Обойдя стол по кругу и поменявшись местами, оба замерли. Уилл ощущал себя в одной клетке со зверем — схватка явно была неравной. Грудь Уилла вздымалась от сбитого дыхания, глаза воинствующе блестели. Эбигейл, накаляя атмосферу, продолжала рычать из коридора.
— Aditum nocendi perfido praestat fides [«Доверие, оказываемое вероломному, даёт ему возможность вредить», лат.], не так ли, Уилл? — Ганнибал склонил голову вбок, усмехаясь. — Может, ты расскажешь мне, что именно тебя так разволновало и что следует предпринять, чтобы этого не повторялось?
Тем временем часы за спиной парня показывали 18:23, и это значило, что через семь минут должен прийти первый клиент. Конечно, предпринимать в сторону Уилла мужчина ничего не собирался, он пытался заговорить ему зубы и выгадать время, чтобы достать из ящика хлороформ, который дожидался своего часа под стопкой скатертей.
— Я… — парень сверкнул глазами, сжимая руки в кулаки, — я же уже сказал. Зачем ты укусил меня, вдруг она (при этих словах Уилл коснулся Метки) не заживёт?
— Чисто теоретически, она и не должна заживать, — мужчина почувствовал себя неуверенно: он не был специалистом по Истинным Парам и заключению Связи, поэтому не мог ручаться за свои слова, но надо было продолжать говорить во что бы то ни стало. — Укус показывает, что человек занят, принадлежит другому человеку, — его голос звучал размеренно и спокойно, в то время как глаза всё время возвращались к циферблату. — Уилл Грэм, так я заявил на тебя свои права.
Парень вздрогнул, услышав своё полное имя, да к тому же в таком контексте. Вздрогнул и как-то весь осунулся, опустив голову и нехотя вслушиваясь в свой внутренний голос: «Ты ведь хотел принадлежать кому-то, не так ли?»
— Если тебя беспокоит боль, я мог бы смазать укус обезболивающей мазью, — времени на уговоры не оставалось, поэтому Ганнибал медленно двинулся вокруг стола в сторону Уилла.
Шея кудряшки, будто в подтверждение чужим словам, заныла, и мазь показалась отнюдь не худшим предложением.
Шаг, ещё один. Осторожно, но решительно, Ганнибал приблизился, аккуратно прикоснувшись к Метке: боль сразу же исчезла, как по волшебству. Уилл облегчённо охнул, не в силах сдержать эмоции. Он неуверенно посмотрел на мужчину исподлобья, не зная, как вести себя после предыдущих криков. Что это была за вспышка гнева? Ганнибал провёл пальцами по щеке Уилла, показывая свою власть над ним; парень не сопротивлялся, не отдавая себе отчёта, почему.
— Всё в порядке, не беспокойся, — Ганнибал повернулся к комоду из тёмного дерева, выдвинул верхний ящик, нашёл капсулу с хлороформом на самом дне и невозмутимо отколол верхнюю часть, после чего смочил жидкостью одно из полотенец, —…стоит только взять в ванной комнате ватный диск, и…
В прихожей раздался звонок, разбивший оцепенение Уилла: он обернулся на хозяина квартиры и хотел было задать вопрос, но Ганнибал опередил его.
***
Уилл не просыпался дольше, чем планировал Ганнибал. Психотерапевт успел принять двух пациентов, а парень всё спал.
В этот момент мужчина начал смутно осознавать, что молодой человек — не игрушка, и что нельзя усыпить его по желанию безо всяких последствий; в следующий раз Уилл может не проснуться. Хлороформ вредит организму, особенно его частое использование.
