- Пусть Ворон и окривел на один глаз, но даже потеряв оба, он будет клевать ваши трупы.
На шестой день войска барона отступили, поскольку понесли большие потери, а на седьмой они были атакованы кентаврами и рассеяны. Кто-то попал в плен, остальные отошли к Петушкам. Затем началась война с Эрменом. Ослабевший Рон каждый хотел поклевать и получить свой кусок. Но баронство выжило и смогло восстановиться. А глаз ворону возвращать не стали. Сперва не смогли найти рубин нужного размера, чтобы был не хуже прежнего. А потом комендант произнёс историческую фразу.
- Победу добыл Кривой Ворон, так пускай и остаётся победителем. Не нужен ему новый глаз.
Так и повелось, что ворон стал кривым. А вслед за ним и город стали называть Кривым Вороном. Потом это название залетело в официальные бумаги и стало официальным названием. На старых картах город называется Ворон Ронский. А Краснооким он был так недолго, что даже нигде этот факт не отмечен. Только в легендах и преданиях.
Эльф замолчал и некоторое время царила тишина. Каждый осмысливал то, что узнал. В этот момент на берегу появились Зимка и Николай.
- Эй, ребята, мы наторговались. Сегодня закупили всё, что нужно, так что едем в Кривой Ворон. Чего это вы?
Петров и голставра озадаченно смотрели на смеющуюся компанию.
- Ничего. – Махнул рукой Ласкин. – Скажи Лёхе, чтобы заводил. Мы сейчас подойдём.
Несмотря на хорошее настроение все чувствовали, что им срочно нужно прибыть в этот город. Он стал многими восприниматься как дом. А кроме того в Роне закручивается что-то серьёзное. Зная, как ограничено монстры решают задачи, никто и не сомневался, что последствия бури в Роне могут быть очень плачевными для Кривого Ворона. Все эти соображения Дмитрий объяснил экипажу и отделился, ускакав в степь на Чиутаха, с целью собрать союзные войска. Каманчи собирались откочевать южнее и следовало поторопиться, чтобы найти достаточно сил, которые ещё понадобятся. Танк уверенно направился прямо к городу, разведку обеспечивала Ольга, но кроме поселений каманчи, которые собирались уходить, никого не встретили. Даже цепочки купцов растаяли до конца сбора урожая. Комментарий к Дорога назад. Муза и депрессия сошлись в партерной борьбе. Грызу картофанчик и наблюдаю за битвой, но на работе это сказывается не очень хорошо.
====== Падение Рона. ======
Что такое танк? Танк – это мощная боевая машина. Вообще это не просто машина, а машина создаваемая под конкретную задачу. Если сравнивать первые танки с теми, что появились пару десятилетий спустя, то неизменным остаётся одно – комфорт. Вернее полное его отсутствие. Думают ли проектировщики танков о комфорте экипажа? Может и думают, но явно недолго. А ещё танки часто ломаются как девочки и как машины. Но никто не думает о том, что в коробке с механизмом, может находиться ещё и личность. Поэтому если танк ломается как девочка, его предпочитают просто разобрать или переплавить, ибо никому он такой не нужен. Алексея нельзя было назвать богом машин, но в ранг святых они его бы возвели, если бы у машин была какая-нибудь религия со святыми. Калачёв прекрасно понимал, что холодный и бездушный механизм на самом деле остаётся таковым недолго. Он может стать простым солдатом, как каждый из мужчин. Думает ли генерал об особенностях характеров каждого солдата? Нет. Ему начхать какие моральные проблемы может испытывать какой-нибудь рядовой. Он отдаёт приказ и ждёт, что он будет выполнен. А может, стоило всё-таки подумать? Не было бы позорного «драп-марша» к Москве, не было бы бегства к Сталинграду. Советский солдат показал всему миру, что он может стоять на смерть, что он может проявлять массовый героизм. Но ведь почему-то отступали, дезертировали, сдавались в плен. Танк тоже не просто набор винтиков и шестерёнок под толстой бронёй. Как смог Алексей совладать со строптивым танком? Не было никакого заводского дефекта и бутылки спирта, распитой на двоих с машиной, не было. Был разговор, сопровождаемый техосмотром. Мужчина в буквальном смысле слова залез во все дырки, что были в машине. Если нельзя было просунуть палец, мехвод просовывал спичку, с намотанной на неё ватой или просто нитками. При этом он что-то бурчал вполголоса. Никто не слышал, что именно, решили, что просто ворчит о том, до какой степени запустили танк. А Калачёв разговаривал с танком. Уговаривал, бывало и стращал. Он отнёсся к машине, как к раненому солдату, который не хочет лечиться. Не потому что на фронте страшно, а потому что никто его не понимает и даже в строю он страдает от одиночества. Но последние события заставили измениться сам танк и отношение мехвода к нему тоже изменились. Всё чаще он ловил себя на мысли, что думает о танке не как о боевом друге, а как о спутнице жизни. Это было странно. Для советского человека думать так, всё равно, что видеть жену в животном или человеке своего пола. Нельзя сказать, что в стране не было и таких отношений, но здоровыми их никто не называл. Было ещё кое-что, что заставляло мехвода посмотреть на всё происходящее под другим углом. Танк стал меняться физически. До Лескатии эти изменения носили контролируемый характер. Сам мехвод слегка изменял некоторые параметры танка, следя за его работой. Даже двигатель гремлинши он устанавливал сам, хотя и под её чутким руководством. Но изменения выхлопных труб уже выходили за пределы представлений о нормальном. Кроме того, они однажды просто исчезли. Ещё в Восьмихолмье Алексей отметил их странную деформацию, вроде они стали уже и более извитыми. А после Варны Калачёва чуть удар не хватил, когда он увидел, что выхлопных труб нет. Только две скобы, чтобы можно было удобнее привязывать короб Зимки. Из-за этого уже не требовалась усиленная работа вентилятора для закачки воздуха и мощный поток ветра не обдувал водителя, врываясь через его люк. Если бы мотор был дизельный или бензиновый, то он бы очень быстро заглох. Но танк невозмутимо продолжал работать и накручивать километры на гусеницы. Гусеницы, в свою очередь, тоже озадачили Калачёва. Он не думал, что износостойкость траков может так повыситься от небольшого количества демонической энергии. По всем расчётам гусеница должна была лопнуть где-то под Аль-Фиником, поскольку давно превысила лимит своей прочности. В целом удивляла стойкость всех трущихся частей, но Алексей объяснял это хорошим техобслуживанием. Однако после Варны танк начал изменяться так, что просто оторопь брала. Изменения кресел для экипажа, были самыми минимальными из изменений. Калачёв каждый вечер осматривал машину и постоянно находил новые трансформации в самом механизме. Это привело к тому, что мотор стал тише. Казалось, что не танковый он, а автомобильный. Максимум от грузовика. Но при этом он не выл, а бархатисто урчал, как большой кот. Изменился и сам ход танка. Раньше его даже на дороге трясло так, что в прицеле пушки мелькали то земля, то небо. Именно поэтому перед выстрелом требовалось делать короткие остановки. Теперь, даже на бездорожье, ход оставался ровным и плавным. Башня тоже изменилась и это заметили все. Она стала больше и немного сместилась назад. Теперь командир и заряжающий свободно там помещались. Даже запахи изменились. Запах солярки выветрился совсем, а масло стало пахнуть не так резко и не маслом. Это был запах женского тела и даже можно было предположить какой именно части этого тела. В ароматы танка стал вплетаться тонкий, едва уловимый аромат духов «Красная Москва». Танк стал другим. Если бы пришлось вернуться назад, в свой мир, одной заменой мотора не обошлось бы.
Было ещё одно обстоятельство, которое показывало, насколько сильно изменилась машина. Ещё до Аль-Финика Алексей начал ощущать непонятное чувство покоя и комфорта, находясь под бронёй. Но после танк стал проявлять непонятную активность. Будто в ней и правда завёлся танковой, только женского пола. Сами сны мехвода уже были странными. Они не походили один на другой как две капли воды, но повторялись. Бой – дым – свидание. И видение, посетившее его в первый день после Варны, стало повторяться с завидной регулярностью. Стоило только остаться в танке одному и задремать в кресле, как мужчина начинал ощущать себя на чьих-то коленях. Также на плече ощущалась голова девушки, а две ладони начинали медленно скользить вниз по мужскому телу, от плеч к паху. Алексею было тяжело шевелиться в таких снах. Всё, на что его хватало, это положить свои руки, поверх женских (если они уже не хозяйничали в его промежности) и повернуть голову, для поцелуя. Просыпался Алексей после того, как разряжался от удовольствия. При это он отмечал, что штаны и трусы сняты с него и отброшены в сторону, а белые пятна его семени быстро всасываются в броню.
