- Слыхал я, что у кораблей бывают имена, – хмыкнул стражник, – Но чтобы повозкам имена давать, да ещё причислять их к какому-либо роду? Это что-то новенькое. Чудные вы, словичи. Хорошо, я могу разрешить войти вам в город, но ваш железный товарищ должен остаться в караван-сарае. И дальше базарной площади не уезжать. Надеюсь, это понятно?

- Да, это понятно.

- А теперь мне нужно завязать ваши ножны.

- Простите, что сделать?

- Ножны завязать. – Вздохнула Чиутаха. – Милый, не глупи. Обычная процедура.

Повелительница Стрел продемонстрировала налучь, в которой находился лук со снятой тетивой. Затем позволила специальным ремешком перевязать крышку колчана и ножны меча. На ремешок была поставлена сургучная печать, так что открыть их было нельзя, не повредив печати. Также закрыли кобуру нагана Ласкина. Стражники не поняли, что это такое, но мужчина не скрывал, что это оружие. После нескольких дней пути он понял, что если врать, то можно нажить неприятности. В Кривом Вороне им это едва не вышло боком. А Чиутаха могла постоять и за двоих. Как бы ни был русский человек хорош в драке, но кентавры могли дать фору кому угодно, кроме, пожалуй, огров или амазонок. Внутрь танка стражники не полезли. Взяли небольшую пошлину с людей и пропустили в город. Перед тем, как танк снова взревел мотором, Ласкин поинтересовался у стражников.

- Простите за нескромный вопрос. А почему ворота у вас есть, а стен вокруг города нет?

- Потому что прежде тут были руины. – Начал пояснять десятник. – Но когда керпи обрели мужа и стали восстанавливать город, то с воротами определились сразу. Но город стоит недавно. Всего каких-то 10-20 лет. Многие даже до сих пор считают, что тут только руины. И когда город начал расти, возникли разногласия, какую его часть обнести стеной. Ворот только двое. Одни здесь, вторые на другом конце города. Ну ничего, скоро решат, тогда и обнесут стеной город.

Такое объяснение могло вогнать Дмитрия в ступор ещё месяц назад, но к этому моменту он успел увидеть много разных несуразностей, а потому просто поблагодарил десятника за разъяснения и вернулся к танку. В караван-сарае за умеренную плату танку выделили место для стоянки и даже помогли танкистам натянуть навес над машиной. Как заметил экипаж, в этом городке количество монстров превышало всё виденное ранее, даже в Булатограде, но всё-таки людей было немного больше. Все ли были людьми или просто скрывали свою сущность, тоже был вполне резонный вопрос. Девушка, закрытая тканью от головы до ног, могла оказаться нежитью, восставшей из могилы от сильной любви к ближнему. Среди галдящей ребятни могли попасться местные ведьмы, а колдунья, носящая платок вместо шляпы, могла прикинуться цыганкой и предсказывать судьбу простакам, зарабатывая себе на хлеб. Но встречались и те, чья природа не вызывала сомнений. Например, те же ламии. Такого числа женщин-змей за раз видеть экипажу ещё не приходилось. Даже Чиутаха удивилась, когда перед танком проползло пять монстриц примерно за два часа. Николай задумчиво покусал нижнюю губу и резюмировал:

- Только сейчас я понял всю глубину мудрого высказывания: «Что на груди пригреешь, то на тебя всю жизнь шипеть и будет». А потом меня ещё спрашивают, отчего я до сих пор не женился. Вот вам, товарищ командир, повезло с женой. А обычные женщины в душе все змеи.

- Сейчас я кого-то укушу. – Зловеще буркнула подошедшая Ольга.

- Во-во. О чём я и говорю! – Николай изобразил испуг и постарался спрятаться за танк.

Конечно в городе были не только ламии, наблюдались и знакомые арахны, и необычные саламандры. Впрочем, последние были всего лишь разновидностью ящерок. А вот такие монстры как гиртаблилу были в новинку. Чиутаха предупредила, что эти монстры крайне опасны. Гораздо опаснее мантикор или огров. Но меры безопасности в городе соблюдались, хотя и не очень строго. На ядовитое жало монстродевы был надет мешок с тряпьём. Невесть какая защита, особенно учитывая, что нравы и законы тут были не в пример лояльнее к монстрам, чем в том же Кривом Вороне. Поговорив с караванщиками, соратники узнали, что в половине случаев нападений обвиняется человек и мамоно получает все права на мужчину. Если мамоно и несёт наказание, то как правило при нападении на женщину. Но и тут серьёзных санкций против неё никто не применяет. После получения этой информации Ольга уже не расставалась с ППШ и не забывала брать три гранаты, покидая танк. Никакие доводы Ласкина и Чиутаха не успокаивали её. Она только бурчала, что ей ещё спасибо скажут, и внимательнее приглядывала за Николаем и Алексеем. А вот Николай приосанился и чувствовал себя орлом. Ещё бы, почти все взгляды незамужних монстродев доставались ему. В чём было дело, разъяснила Лукина, ставшая внештатным экспертом по монстрам. Мамоно чувствовали демоническую энергию в мужчинах. Та же гремлин из Булатограда сказала, что от Дмитрия разит кентаврицей. Сама Ольга, как девушка, даже не рассматривалась в качестве потенциального мужа. У Алексея вроде ни с кем из монстров близких отношений не было, но сержант ещё по Кривому Ворону помнила странные слухи, что от Алексея кем-то попахивает. С точки зрения девушки, от мехвода разило дизельным топливом и смазочным маслом. Но монстры ощущали в нём демоническую энергию непонятного происхождения. Мало ли кто положил глаз на Калачёва, но связываться с ней явно было небезопасно. Свободным оставался только Петров. Именно за ним следовало приглядывать особенно тщательно. Терпеть рядом с собой постоянно змею или паука, пусть только наполовину, радистка-пулемётчица не собиралась. Дорогу к дворцу короля узнали достаточно быстро. Владелец целого гарема из девушек-жуков был достаточно радушен и расчётлив, чтобы принимать и выслушивать всех просителей, но при этом не упускать выгоды для себя, своих жён и города. До приёмных часов команда успела побродить по рынку и пораспрашивать старожилов о жизни в городе. Так что к дворцу они подошли, будучи полны опасений, как бы их тут не совратили. Впрочем, они также узнали, что у города имеются серьёзные проблемы с Орденом. Дворец был роскошным. Мраморные колонны и большие окна, украшения из золотых жуков (тех самых скарабеев) и две огромные статуи у входа. Обе изображали одного мужчину, египетской наружности, атлетического сложения, с суровым лицом воина и атрибутами фараоновой власти. По примерным прикидкам Николая статуи были не менее 15 метров в высоту. А учитывая, что одежда и украшения не были частями статуи, а были надеты на них отдельно, можно представить, что это изображения какого-нибудь божества. Одежду и украшения таких размеров для простого фараона делать не будут… наверное. Сам дворец своей формой напоминал пирамиду. Посетителей было немного. Уже через час настал черёд Ласкина и команды. Всей группой старлей решил не тащиться. С ним пошёл Николай, поскольку он был хитрым и скользким как угорь и Чиутаха, которую палкой не отгонишь от любимого. Скорее уж подманишь. В приёмной зале отряду пришлось стать свидетелями не совсем приличной сцены. Король, в котором без труда угадывались черты статуй у входа, сидел на отделанном золотом и камнями троне, ублажая своё либидо одной из жучих, которых во дворце было немало. Одна из этих скарабеек как раз и проводила гостей в приёмный зал. Сам правитель был одет только до пояса сверху. Даже кентаврица выглядела растерянной. А вот король добродушно улыбнулся и сказал:

- Я слушаю вас, чужестранцы. Не обращайте внимания на наши игры. Я понимаю, что у вас свои законы и обычаи, но у нас всё несколько иначе. Больше свободы, так сказать. Если кто-то из вас возбудился, можете сделать то же самое здесь, но чур, моих жён не трогать. Так с чем вы пожаловали?

Голос мужчины был полон наслаждения, но при этом звучал ровно и уверенно. Просители не знали, что настоящие оргии происходят по ночам, когда мужчина не может ясно выражаться. И по сравнению с ними, то что происходило сейчас, тянуло на невинную игру. Первым пришёл в себя Дмитрий. Он коротко поклонился как военный, несмотря, что перед ним король. Даже не поклонился, а кивнул. Вспомнив то, что ему говорила керпи, встречавшая просителей, о правилах разговора с королём, он собрался и выложил суть своего прошения: