Учреждение законодательного совета должно было изменить прежнее значение Сената; теперь Сенат был преобразован, он стал высшей судебной инстанцией и учреждением, руководящим всем управлением; Сенату принадлежал контроль над всеми подчиненными местами и наблюдение за государственными доходами и расходами. Отдельные отрасли администрации распределены были теперь между министерствами, которые замелили старые коллегии; эти министерства указом 1802 г. учреждено было 8: между ними мы видим новое ведомство, которое не существовало в русской центральной администрации XVIII в. — министерство народного просвещения.

При введении всех этих реформ естественно должен был возникнуть вопрос, составлявший тогда больное место в нашем общественном порядке: мы говорим о крепостном праве. Император вступил на престол с твердым намерением так или иначе развязать это дело; на первое время он ограничился мыслью о необходимости определения законом повинностей крестьян в пользу землевладельца. Лагарп, как и практические тогдашние деятели администрации, пугались радикального решения крепостного вопроса; сам Новосильцев, старший из названных сотрудников Александра, был того мнения, что к этому делу необходимо подойти исподволь, и вести его с большой постепенностью, с большой осторожностью. Но другие сотрудники не разделяли такой робости; они думали, что к этому вопросу надо приступать прямо и решительно. Кочубей, напр., на заседании официального комитета, высказал мнение, что постепенное и медленное ведение дела только распространит агитацию в помещичьей среде, что всего лучше разом развязать узел. Чарторийский и Строганов были того же мнения. Чарторийский напр. говорил, что крепостное право так ужасно само по себе, что ни перед чем не следует остановиться, чтобы уничтожить его и эти толки выразились в целом ряде законов, произведших сильное впечатление на дворянское общество. Самый интересный из законов о крестьянах несомненно изданный 26-го февраля 1803 г., так наз. закон о вольных хлебопашцах. Закон этот предоставлял землевладельцам право отпускать на волю своих крестьян целыми обществами или отдельными семействами с землей, на условиях, на которых согласятся обе стороны, т. е. по добровольному соглашению; вышедшие на волю таким образом крестьяне не причислялись к государственным крестьянам, но составляли особый класс вольных хлебопашцев. Закон 26-го февраля был первым решительным приступом к разрешению крепостного вопроса; он вместе с тем показал дворянскому обществу, что разрешение это не далеко; понятно, как должно было волноваться это общество, так неожиданно почуяв приближение развязки, которой оно боялось уже в XVIII в.

Таковы были преобразовательные работы первых лет царствования Александра; они страдали многими недостатками, прежде всего они были торопливы; новые учреждения, новые законы недостаточно обдумывались, плохо разрабатывались и очень мало сообразовались между собой. Это понятно, если обратить внимание на характер вождей этого нового движения, на государя и его сотрудников. Всё это были люди вооруженные обильным запасом либеральных идей, но обладавшие слабым знакомством с этой действительностью, в которую они призваны были внести новые начала.

Преобразовательные работы были прерваны на полудороге внешними событиями: как известно, в 1805/06 г. Александр должен был вступить в коалицию против Наполеона. В обеих войнах, веденных в союзе с Австрией и Пруссией, русская армия потерпела поражения. Это были первые практические опыты для Александра; они впервые ознакомили его с действительностью, как она была; в походах Александр присмотрелся к людям, с которыми он должен был действовать и не встретив в них того, что он в них предполагал, он быстро в них разочаровался. По окончании войны сотрудники стали удаляться от него; Новосильцев, Строганов уехали заграницу. Кочубей вышел из министерства; Чарторийский покинул столицу и перенес свою деятельность в Западный Край, став попечителем виленского учебного округа. С удалением всех этих лиц кончилось господство англоманов. При Александре является новое лицо, которое сообщает несколько новый характер возобновившейся преобразовательной деятельности императора — Сперанский.

Ворвавшись со своими крепкими нервами в вялое и расслабленное петербургское аристократическое общество, износившегося от делового безделия, Сперанский встревожил и напугал это общество, как струя свежего воздуха, прокравшаяся в закупоренную комнату больного человека, который привык дышать атмосферой, наполненной благовонием и миазмами. Понятно, как такой ум должен был отнестись к русской государственной деятельности. Вот почему существующий русский порядок представлялся ему как совершенная политическая бессмыслица, которую не стоило поправлять, а нужно было просто устранить, заменив новым порядком, построенном по правилам логики. Такие начала внес Сперанский в ту работу, которую он вел с Александром по возвращении из заграницы. Этой работой был грандиозный проект преобразований, который обновлял бы весь политический и социальный строй России. Проект этот был готов к концу 1809 г., его не знали современники, не знает его и наше поколение; до нас дошли от него лишь отрывки, сделанные современниками, обнародованные уже по окончании царствования Александра. Проект этот предназначен был к подробной обработке; он излагал лишь общие начала, на которых должен быть построен новый государственный порядок. Несмотря на то, что никогда не был осуществлен, всё же он представляет важное явление в нашей политической истории.

План, составленный Сперанским государственного устройства не был его исключительным делом. Александр, возвратясь из заграницы передал своему статс-секретарю некоторые материалы, оставшиеся от прежнего неофициального комитета, сообщил ему также некоторые свои соображения, так что сам Сперанский считал свой план только работой, которая привела в порядок идеи императора. Нет сомнения, что ему принадлежала система этого плана и общие основания, на которых он должен был быть построен. Это дает возможность предположить впечатление, какое произвела на императора положенная на его стол тетрадь, которая содержала в себе этот план. Работа эта была совершена в удивительно короткое время. Начатая в конце 1808 года, она была уже готова к октябрю 1809 и в два следующие месяца была уже просмотрена и исправлена государем; последний, кажется был очень доволен этим трудом; это понятно: он увидел в тетрадке свои собственные идеи, но так обработанные, так убранные, как он не предполагал возможным сделать сам; он взглянул на план, как чадолюбивая мать смотрит на свою дочь, убранную ловким парикмахером.

Прежде всего мы знаем только извлечения из этого проекта, сделанные, правда, очень умным современником Сперанского, хотя его и недолюбливавшим; то был известный писатель, публицист своего времени Николай Тургенев, участвовавший в тайном обществе, но вышедший из него раньше катастрофы 14-го декабря. Уехав заграницу, он не возвращался оттуда. Он читал план Сперанского и сделал из него несколько извлечений, частью буквальных, частью переложений. Излагаем этот план только потому, что он никогда не осуществленный, представляет поучительный исторический документ; он дает возможность наблюдать одно любопытное положение имевшее место в нашей истории. В начале XIX века русский император, пришедши в отчаяние от положение отечества, решил водворить в нём порядок, основанный на законе. Любопытно, как он хотел это сделать. Сперанский обозначает сущность своего плана;

«Разум, смысл сего плана, — писал он потом, — состоит в том, чтобы посредством законов утвердить правительственную власть на твердых основаниях и тем сообщить её действиям более достойной и истинной силы». Он объясняет необходимость общего преобразования государственного устройства; необходимость создана историческими преданиями, практическими условиями; Сперанский показывает в кратком историческом очерке, что уже с царствования Алексея Михайловича в России жили и развивались идеи государственного порядка, основанного на законе, проще говоря, конституционные идеи. Несмотря на уклонения, Россия по его мнению, всё-таки шла к свободе; раньше царствования Алексея Михайловича, Сперанский в нашем темном прошедшем не ощущал подобных идей; но законный порядок необходим и по современному положению России; потому что иначе жить нельзя; в России все существующие законы гражданские, уголовные — ничего не значащие признаки, потому что нет законов политических. К чему служит напр., закон, обеспечивающий право собственности, когда самая собственность может быть уничтожена произволом лица; или как может распространиться просвещение, когда оно в России только вредно; зачем просвещать раба, когда просвещение еще горче даст ему почувствовать всю тяжесть его положения; затем все умы находятся в тягостном неспокойстве, отчего? Оттого, что стал невыносим существующий порядок, следовательно, существующий порядок уже не соответствует общественному мнению. Сперанский излагает даже теоретические основания своего проекта, и выслушав их, можно сейчас догадаться, из какого источника они заимствованы. Вот общие основы правильного законодательного государственного порядка: всякое правительство законно только тогда, когда оно основано на воле народа; каждое правительство действует на известных условиях и перестает быть законным, если их не исполняет; условия эти выражены в основных законах страны, отсюда следует: так как источник всякой власти есть воля государства, страны, то основные законы могут быть только делом народа; цель основных законов ставить в известные пределы деятельность верховной власти. Развивая отсюда подробности государственного порядка, Сперанский говорит, что весь народ не может блюсти за правильностью действия основных законов; должен быть общий орган наблюдения; таким органом может быть только высший класс. Этот высший класс должен быть настолько образован, чтобы понимать сущность основных законов и условия правильного действия власти; настолько независим, чтобы не бояться власти и настолько связан с интересами народа, чтобы не покушаться на его свободу. Очевидно, таким наблюдающим органом должна быть политическая аристократия, пользующаяся своими полномочиями лишь по доверенности народа. Сперанский формулирует свои мысли известной фразой Монтескье: нет знати, нет и монарха, т. е. монарх без знати быть не может. Как должна быть эта аристократия, чтобы действовать правильно? Стоя между властью и народом, не потакая первой и не угнетая вторую, она должна быть составлена из старших сыновей известных фамилий, значение которых держится на майорате; кроме старшего, все остальные сыновья принадлежат к народу. Итак вот правильно устроенное общество, как оно представлялось Сперанскому: свободный народ, впереди его действующая по его доверенности знать и во главе общества связанная основными законами верховная власть. Чтобы возможен был такой строй общества, должны быть уничтожены существующие сословия; что такое эти сословия? Классы общества, разделенные интересами, следовательно, один другому враждебные; на вражде классов и вырастает произвол; следовательно, чтобы не было произвола должно устранить вражду классов, т. е. объединить общество; первое условие правильного государственного порядка и есть общественное объединение; без этого условия не возможен ни один элемент правильного общественного порядка; ни свободный народ, ни пользующаяся его доверием аристократия, ни соблюдающая основные законы верховная власть. С высоты такого идеала Сперанский спускался в русскую действительность и с трудом сдерживает в себе презрительное чувство; только чуть слышна в нём звучащая патриотическая нотка, которая смягчает горечь изложения этой части проекта. В России нет ничего; есть законы, но они ничем не обеспечены, есть сословные грамоты, но они ничего не значат, ибо в России нет сословий, а есть два класса рабов, одни — рабы верховной власти, а другие рабы этих рабов, т. е. дворяне и крепостные. Эти два масса непримиримо разъединены между собой и на непримиримости их интересов держится абсолютная власть. Интересы дворянства — держать в повиновении крестьян, интересы крестьян — чтобы дворяне были рабами короны; таким образом обоюдный интерес — общее рабство. Этот обоюдный интерес производит общую летаргию, убивает народную энергию; при таком порядке народ в 1000 лет не сделает шагу вперед. Итак в России нет ни закона, ни народа, нет и монархии, ибо абсолютная власть не монархия, а произвол. «Всего меньше», добавляет Сперанский с ударением, в России истинной монархии»; под монархией тогда разумелось ограниченное единодержавие. Итак, с чего надо начинать преобразование государственного порядка в России? С коренного источника, из которого вытекают все неправильности существующего порядка, т. е. с устранения общественного разъединения, вражды общественных интересов; эта вражда общественных интересов имеет свой корень в крепостном праве. Итак, всякая реформа в России, рассчитанная на успех и искренняя, должна начаться с преобразования социальных отношений. Трудно удержаться при этом, чтобы не заметить, что первый раз так просто и резко был поставлен этот вопрос в истории политического сознания России, Прежде реформ конституции начинали сверху, с преобразования того, другого третьего учреждения и редко спускались в полете своих преобразовательных мыслей ниже столицы; Сперанский первый взглянул на дело снизу, т. е. с корней. Итак первая задача преобразователя — устроить правильные, на законе основанные отношения сословий. Довольно трудно сказать, как у Сперанского построен был план освобождения крестьян. В том, что мы знаем, план этот является очень неудовлетворительным. Освобождение крестьян должно было совершиться в два приема: прежде всего должны быть точно определены повинности крестьян в пользу землевладельцев; для регулирования отношений обоих классов должны быть учреждены особые суды, которые бы разбирали столкновения крестьян с землевладельцами. Потом постепенно должен быть восстановлен свободный переход крестьян, существовавший в XVI веке. Подробности того и другого приема не развиты в доставшимся нам извлечении. Если план передан полно и верно, то Сперанский думал о безземельном освобождении крестьян, но это освобождение представлялось ему возможным только в далеком будущем; проектируемый им государственный порядок должен быть водворен раньше минуты, когда станет возможен этот факт. Как же спрашивается, конструирует Сперанский общество при крепостном праве? Он делит общество на три класса, которые довольно трудно согласить с его общим, теоретическим социальным строением. Общество русское должно состоять из трех сословий: из дворян, из среднего сословия и из рабочего класса. Дворянство пользуется своими землевладельческими правами, хотя на основании закона, т. е. продолжает править прикрепленными к земле крестьянами, но оно обязано службой; Сперанский восстанавливает обязательную службу для дворянства; каждый дворянин обязан служить в армии, или на гражданском поприще не менее десяти лет. Среднее сословие состоит из свободных классов, не принадлежащих к дворянству; это купцы, мещане и государственные крестьяне; это среднее сословие может даже проникать в состав дворянства, приобретая напр. земельную собственность. Рабочий класс состоит из несвободных крепостных крестьян, слуг и мелких ремесленников, которые не могут пользоваться политическими нравами наравне с двумя высшими классами. Куда же девалась наблюдающая аристократия, и думал ли Сперанский создать ее из русских общественных элементов? У него есть проект создания такой аристократии и очень характерный; он предлагал взять табель о рангах, да список всех сановников 14 классов, затем провести пальцем под 4-м классом и то, что окажется сверху зачислить в аристократию: он с горем замечает, что попадет много негодных людей, которые ничего не понимают, ничем не докажут государству своего права на это положение, но что же делать? Наличное поколение авось когда нибудь вымрет и его сменить более подготовленное к делу потомство. Много скрытой грусти звучит в этих строках Сперанского. Впрочем эта аристократия первых четырех классов осталась как то одинокой в проекте Сперанского, ни к чему не приуроченной; может быть впрочем это объясняется неполнотой извлечения, а не неполнотой постройки. Таким расчлененным обществом должна была управлять целая сеть новых учреждений; все эти учреждения земского характера, избирательные; они обхватывают общество сверху до низу, от государева кабинета до волостного правления. Россия разделена на губернии, уезды и волости; в каждой волости земельные собственники, к которым причислялись и казенные крестьяне, собираются раз в три года и составляют волостную думу; волостная дума избирает из своей среды членов волостного правления, проверяет волостные доходы и расходы и избирает депутатов в уездную думу. Расходясь, дума оставляет после себя постоянно действующее волостное правление с исполнительной властью. Итак волостная дума — это волостной сход, волостное правление — исполнительная управа. Раз в три года, стало после того, как разойдутся волостные думы, собирается уездное земское собрание; оно состоит из депутатов, выбранных волостными думами; оно избирает членов уездного правления или совета членов уездного суда и депутатов в губернскую думу. Также устроены губернская дума и губернское собрание, которое, контролируя доходы и расходы губернии, выбирает членов губернского совета, губернского суда и наконец депутатов в государственную думу. Государственная дума собирается сама собой в известный срок, без особого призыва; она состоит из депутатов губернской думы, число которых определяется законом. Государственная дума — учреждение; право предложения закона в этой думе принадлежит министерству, т. е. комитету министров; каждый закон утверждается государем, впрочем в некоторых случаях государственная дума пользуется правом инициативы: так она может привлечь к ответственности министра, нарушающего закон. Дума распускается, заседания отсрочиваются по решению государственного совета. Государственный Совет — высшее учреждение, хранящее законы; кажется туда предполагал Сперанский поместить своих аристократических майоров, т. е. старших сыновей; в таком случае государственный совет — палата лордов. Во главе судебного строя, который начинается волостными судами с характером мировых учреждений и развивается ряд инстанций, какими были суды уездные и губернские; во главе этого строя стоит Сенат, блюститель не закона, а законного порядка в делопроизводстве, т. е. судопроизводства; при нём в качестве высшего прокурора стоит министр юстиции. Вот весь план Сперанского, поскольку мы его знаем. Этот план производит различное впечатление на разные мгновения его изучения; при первом чтении он поражает необычайной смелостью и колоссальностью; мысли, встречаемые в нём даже в том разорванном виде, в каком мы его читаем, врезываются в память; мы не ошибемся, если скажем, что за весь XVIII и XIX век всеми русскими публицистами не было сказано и сотой доли того умного, что сказал во всём этом проекте о положении России и истории переустройства её Сперанский. Но если не было сказано столько умного за то не было сказано и столько печального. Проект Сперанского поражает своей умственностью, вот почему любопытно иметь хотя смутное известие о том впечатлении, которое произвело его чтение на Александра; никогда никто не говорил государю так прямо и откровенно. Потом вчитываясь в проект, мы получаем другое впечатление: мы узнаем его элементы, лучше сказать его источники. То были: 1) политические идеи, 2) консульская французская конституция или конституция XVIII века, из которой взяты многие черты плана, напр. вся эта иерархия дум как и строй высших учреждений. Наконец источником была и русская действительность; Сперанский сообразовал свои отвлеченные построения с существующими отношениями, и когда представишь себе всё разнообразие этих источников, то становится жаль Сперанского. Таково двойственное впечатление или лучше сказать, таковы два впечатления, которые последовательно переживаешь, изучая этот план.