– Слушай, Джордж, завтра нужно съездить в строительный магазин и купить все для ремонта гаража.

– Хорошо, Дюк! – отвечает его брат.

«Эм-м… что-то неинтересно, – подумала я, – нужно переключиться на другой разговор».

Настраиваюсь на следующую волну – как будто ты ищешь на радио песни по разным частотам. Нахожу другой интересный разговор:

– Мистер Президент! У нас готов новый доклад по антироссийским санкциям.

«Боже упаси! – ужаснулась я, – вмешиваться в политику!»

Хотела переключиться на другую волну, но уставшую голову накрыла пелена, и я уснула.

***

Прошло три месяца. Я поправилась. Меня заново научили ходить, можно сказать, с нуля. За все это время развлечением служили те пятнадцать минут перед сном, когда я слушала чужую болтовню. О чем только люди не говорили…

Конечно, я почти ничего не запоминала из этих разговоров: большинство из них являли собой банальные жизненные обстоятельства, а в политику лезть не хотелось.

«Доктор Браун сотворил чудо! Как я ему благодарна! Завтра меня выписывают, я счастлива!»

Ночь пролетела незаметно. Утром ко мне зашел мой доктор с группой студентов. Он начал зачитывать историю болезни, последующее лечение, названия препаратов, что применялись, и комплекс физиотерапевтических процедур.

Один из студентов зевнул.

– Доктор, а разве само не заживет? – произнес темноволосый подросток, и вся группа засмеялась.

Браун закрыл глаза и тихо произнес на незнакомом мелодичном языке: «У меня аллергия на глупость!» В группе засмеялся всего один ученик, и доктор мгновенно бросил на него взгляд.

– Русский? – спросил он на этом же языке.

– Да, доктор! – ответил ученик. Но для всех остальных было непонятно, о чем идет речь, хотя и пошли перешептывания: уловили, что кое-кто из России, но громко ничего не сказали.

Мой доктор – русский! Я в шоке! Меня вылечил доктор из России, из этой агрессивно-недоразвитой страны. Я решила на прощание рассказать ему про себя. До этого я никогда и никому не открывала свою правду: мне было стыдно. Я не знала, как к этому отнесутся коренные американцы с их великим патриотическим настроем. Но доктор Браун – русский, тем более очень хороший человек. Ему можно доверять, ведь мы с ним родились в одной стране.

Доктор дочитал историю моей болезни, что-то написал и передал бумаги медицинской сестре.

– До свидания, Лорен! Я рад, что вылечил вас.

– Доктор! – хотела остановить его, но мой голос утонул в гомоне и посыпавшихся вопросах студентов.

Ну вот, ушел! А я так много хотела ему рассказать. В палату вошла Рэйчел, она принесла одежду. Мои семилетние голубые джинсы и синий пуловер выглядели ужасно. Они все лето пролежали в камере хранения и немного запылились.

«Черт, ну почему не догадалась попросить родителей привезти мне чистую одежду? – укоряла я себя. – Теперь на улице меня легко можно спутать с каким-то бродягой. О, это так иронично!»

Родителей я попросила не приезжать: идти от больницы недалеко. Собравшись, поблагодарила медицинский персонал за оказанную мне помощь и вышла на улицу. Холодный ветер сразу же бросился в лицо, на глазах выступили непрошеные слезы. На улице стояла осень.

«Я пролежала в больнице все лето. Из дома вышла весной, а вернулась осенью и в той же одежде!» – засмеялась я, а на душе стало как-то грустно, ведь дома никто не ждал. У меня никого нет, вернее, никого не осталось… Мои мысли прервали звуки снизу.

– Мяу-у-у, – послышалось мне, – мяу-у-у, мяу-у-у, мяу, – жалобно звал меня какой-то котейка.

Я обернулась и увидела черного котенка, месяцев четырех от роду, с большими желтыми глазами.

– Кис, кис, кис!

Котик подбежал и начал тереться о мои ноги. Я присела на корточки и принялась его гладить. Кот урчал и жалобно заглядывал в мои зеленые глаза.

– Кушать, наверное, хочешь? – у меня как раз в сумке завалялась колбаса – родители приносили на завтрак.

Я накормила кота и встала уже, чтобы уйти, но меня остановило протяжное мяуканье:

– Мяу-у, мяу-у-у, – жаловался на что-то котейка.

– Извини! Я не могу тебя взять – у меня аллергия на кошек, – объяснила котейке и направилась в другую сторону.

– Бессердечная! – послышался голос позади меня. Я обернулась, но никого уже не было. Даже этого черного кота.

«Странно! – подумала я, ощущая холодок, бегущий по спине, – сначала голоса перед сном, теперь со мной кошки разговаривают… может, стоит сходить к психиатру?»

Вернувшись домой, начала разбирать почту, которая накопилась за несколько месяцев. Меня шокировало два письма. Одно оказалось с моей работы: «Вы уволены. Явитесь в компанию „Software progress“ для подписания документов». Второе еще ужаснее, от мамы бывшего бойфренда: «Джон скончался. Похороны пройдут восемнадцатого июня…»

«Уже прошли!» – ахнула я: сегодня уже пятое сентября. Вглядывалась в эти два письма и не верила собственным глазам.

За дверью послышался какой-то шум. Что там еще происходит? Приоткрыв входную дверь, увидела два желтых глаза, пронзительно смотревшие прямо на меня. Да это же тот маленький черный котенок, которого я встретила недалеко от больницы! Интересно, как он сюда попал? Да еще опрокинул горшок с цветком, который стоял около моей двери.

«Лори, это я, Джон! – мне кажется, или в моей голове послышались мысли кота? – Моя душа переродилась, чтобы служить тебе».

На этом я и рухнула в обморок.

***

Открыв глаза, поняла, что лежу в коридоре, а сквозняк поддувает под мой халат.

«Ну и дела, что случилось? – покряхтывая, встала на ноги. В руках по-прежнему зажаты два письма. – Ах да, меня уволили, а бедный Джон умер!»

Джон! Вспомнив про кота, пошла осматривать квартиру.

– Кис-кис-кис, – походила по комнате, заглянула под диван – никого нет. Начала искать дальше. – Кис-кис-кис, – открыла дверь в ванную – там нет, в туалете тоже. Осторожно зашла на кухню и обнаружила зверька. Он сидел на моем обеденном столе и доедал с бутерброда кусок колбасы.

«Так! – думаю я, – спокойно! Лора, это всего лишь котик».

– Кис-кис-кис, – позвала его ласково.

Коша, доедая колбасу, повернул свою черную мордочку и ответил:

– Мяу-у-у!

«Фух, слава богу, я еще не спятила!»

– Кис-кис-кис, – сказала еще раз.

«Хватит кискать!» – мысленно ответил кот. Я впала в ступор, открыв рот: все-таки чокнутая! Да, теперь нет никаких сомнений.

– Джон? – осторожно уточнила я.

«Господи, Лора, какая же ты глупая! Уже говорил ведь, что это я, Джон. Твой бывший».

Мне нечего было ответить – так и стояла столбом, смотря на него.

«Закрой рот, а то муха залетит!» – съязвил кошак и облизнулся. Фраза вывела из оцепенения и меня прорвало

– Ты вообще какого черта здесь оказался?

«Вообще-то, у меня выбора не было! Тебе рассказать – не поверишь!» – отозвался кошак.

– Ах, выбора у него не было! – завопила я, – значит, когда он был человеком, выбор у него был: он ушел к другой! А сейчас он, бедный несчастный котик, приполз к той, что накормит? А ну, иди туда, где жил! – взяла кота за шкирку и вынесла за входную дверь.

«Лори, не выгоняй меня, я тебе все объясню!» – заумолял о пощаде кот.

– Что ты мне объяснишь, шерстяной говнюк? Как променял меня на другую самку? – я повернула голову и заметила двух соседок. Престарелые леди спускались на прогулку, но остановились понаблюдать за моими разборками с котом.

– Эмм… добрый вечер, миссис Смит, миссис Хилл! – улыбаясь, произнесла я, чувствуя себя идиоткой.

– От нее ушел бойфренд! – прошептала миссис Хилл своей подруге.

– Бедная девочка! – ответила ей миссис Смит, покрутив пальцем у виска.

Они криво улыбнулись и прошли мимо. Я строго взглянула на кота.

– Смотри – это все из-за тебя! Теперь мои соседи думают, что я тридцатидвухлетняя незамужняя чокнутая тетка!

«Ну, ты такая и есть! – хихикнул кот. – Посмотри, ты отвечаешь на мысли кота, разве это не шизофрения?»