— Прости, — мягко повторила Санса, извиняясь еще раз.
Она пару мгновений постояла, глядя на Теона странным задумчивым взглядом, удивляясь, как чудно’ все вышло. Это мир сошел с ума, или все-таки изменилась она? Казалось бы, было бы вполне ожидаемым, если бы сегодня перед ней извинялся Грейджой, однако у них все вышло наоборот. Это и есть то, о чем говорил с ней Рамси?
Санса опустила взгляд вниз и на миг прикрыла свои ярко-голубые глаза, что-то решая про себя, а затем вновь посмотрела на Теона и произнесла:
— Мне пора идти, — и потом, подумав, добавила: — Не переживай, все в порядке.
Грейджой украдкой взглянул на нее и медленно кивнул головой, после чего снова посмотрел себе под ноги, явно чувствуя себя стесненно. Санса же, не имея желания преднамеренно затягивать неловкий момент, тихонько развернулась на месте и, в последний раз с печалью в глазах посмотрев на Теона, направилась к тому месту, где они оба чуть ранее пересеклись. Она собиралась продолжить прерванную прогулку. Встреча, может, и была не из приятных, однако не была поводом для того, чтобы откладывать свои планы. Кроме того, у Волчицы появилось желание пройтись и к Главному двору и посмотреть, упражняется ли там кто-нибудь на мечах.
========== Письма ==========
Кончик темно-зеленой ниточки окончательно распушился и стал непригодным. Хочешь не хочешь, а придется брать в руки ножницы и отрезать паршивца, что никак не желал просунуться через игольное ушко.
Разозленная на ни в чем неповинную нить Санса вколола иголку в игольницу, подобрала со стола ножницы и срезала испорченный край. Несмотря на свою любовь к рукоделию, в особенности к шитью и вышиванию, дочь Старка терпеть не могла, когда приходилось отвлекаться на смену нити, и все, что с этим процессом было связано. Этот акт вдевания ниточки в ушко и последующее скручивание сзади катышка для крепления шитья вызывал у нее некое отторжение. Смешно подумать, что такая мелочь довольно часто отбивала всякое желание вышивать. И сейчас Санса раздраженно смочила слюной хвостик ниточки и стала прицеливаться к крохотному отверстию ушка. Издевательство.
Однако, стоит отметить, результат зачастую оказывался стоящим затраченных усилий. Легкая рука и развитое воображение, совмещенные со скрупулезным подбором материалов и вида покроя для будущего платья, в итоге превращали обычные куски ткани и кружева в замечательные наряды для нее и Арьи. Вот и теперь Волчица усердно трудилась над зимним платьем для себя. Хотелось надеть что-нибудь новое, покрутиться в наряде перед зеркалом, с удовольствием рассматривая себя и гордясь результатом своей работы. Кроме того, пошив платья сразу же снимал вопрос, чем же себя занять.
Санса вдела непослушную нить и поднесла иголку к ткани, собираясь сделать первый стежок, когда раздался неожиданный стук в дверь.
— Войдите! — крикнула она и, удрученно вздохнув, потому что только-только настроилась на нужный лад, зацепила иголку и положила шитье к себе на колени.
В покои зашел Болтон, неся в руках свернутый пергамент и чернильницу с пером. Он, оглядевшись по сторонам и задержавшись взглядом на лежащей на коленях жены ткани, со стуком опустил письменные принадлежности на столик перед ней и с деловитым видом занял свободный стул. Санса с интересом окинула взглядом принесенные мужем вещи и с вопросом в глазах посмотрела на него. Болтон спокойно ей отвечал:
— Мне надо, чтобы ты написала Мандерли письмо.
— Я? — удивленно произнесла Волчица. — Почему не ты сам? Ты ведь умеешь писать, — с подколкой закончила она.
Рамси издал короткий смешок и слегка улыбнулся одним краешком губ. Он окинул жену быстрым взглядом и произнес:
— Да, но у меня отец не Эддард Старк и каллиграфическим почерком я не обладаю. В отличие от тебя. Хоть будет какой-то толк от тебя, — без стеснения и даже скорее с издевкой над Сансой проговорил Болтон и с шорохом подпихнул листок поближе к ней.
Хранительница Севера глянула на придвинутый к ней пергамент, затем пристально поглядела на довольного собой и что-то замышляющего бастарда и со вздохом произнесла:
— Что ты хочешь, чтобы я написала?
Болтон на мгновение опустил взор своих голубых глаз вниз, обдумывая свои слова, а затем обратил его к жене и спокойным голосом, стараясь ничего не упустить из памяти, проговорил:
— Напиши Виману Мандерли от своего имени и напомни, что они присягали твоему дому в верности. Сообщи, что вышла замуж и в качестве последней из Старков проси, чтобы Мандерли в доказательство своей преданности твоему дому приехали сюда и присягнули теперь мне — твоему мужу. Подпишись в конце письма как “Санса Болтон”. Все очень просто, — произнес, усмехнувшись, Рамси.
Санса внимательно взглянула на мужа и, не сдержавшись, выпалила:
— Так не пойдет, — а затем, одумавшись и заметив, как дернулся уголок губ бастарда, добавила: — Мандерли никогда не присягнут т… нам.
Столь бурная реакция Волчицы была связана с тем, что в ней сейчас происходило борьба прошлого, настоящего и будущего. Ее прошлое вопило о том, что Север принадлежит Старкам, перед которым преклоняли колено все северные дома. Настоящее зудело тонким писклявым голоском о том, что ее семьи больше нет и Север остался без короля и единой, объединяющей силы. Будущее усмехалось ей лицом Болтона и спрашивало, готова ли она к такому королю, которому своими же руками должна помочь взойти сейчас на престол. Но… никто не сказал, что ему суждено править долго.
Бастард же бросил на дочь Старка холодный расчетливый взгляд и, один раз медленно моргнув глазами, достаточно сдержанно ответил, осаживая её на место:
— Если они не готовы встать под мои знамена, значит их верность Старкам не такая уж и верная. Было довольно ожидаемо, что ты рано или поздно выйдешь замуж и потеряешь отцовскую фамилию. А если Мандерли решат выбирать, кому из твоих мужей присягать, то не измена ли это? Если я ничего не путаю, Рикард Карстарк и был казнен за подобное, — Санса пристально смотрела на мужа исподлобья и сохраняла тишину, а Рамси продолжал говорить: — Если дом Мандерли не станет присягать мне добровольно, то я просто пойду другим путем, — бастард хищно усмехнулся. — Но было бы неправильно не предоставить им выбора. Поэтому бери перо и начинай писать.
Болтон закончил говорить, коротко указал распростертой ладонью на пергамент с пером и выжидающе посмотрел на Сансу, смеряя ее взглядом. Дочь Старка медлила и, отказываясь сдаваться без боя, вперила свой взгляд в мужа, выказывая свое несогласие и недовольство. Бастарда ее молчаливая атака не испугала и не смутила, и он продолжил все так же пристально на нее взирать, только, как показалось Волчице, черты его лица заострились и от него повеяло угрозой. Чувствуя, что вступает на скользкую дорожку, Санса решила отступить и, разорвав зрительный контакт с мужем первой, неторопливо потянулась рукой за чернильницей и пером.
Черты лица Рамси мгновенно смягчились, и весь облик стал более добродушным. Он с интересом наблюдал за тем, как жена разложила перед собой письменные принадлежности и, окунув перо в чернила, поднесла его к пергаменту, начиная писать, а затем, отклонившись на спинку стула и подперев голову рукой, в тишине стал дожидаться, когда девушка закончит со своим заданием.
Написание послания Мандерли давалось Хранительнице Севера с трудом. Слова не шли в голову и казались противоестественными, а текст не желал соединяться воедино. Её преследовало ощущение, что она предавала свою семью и совершала опрометчивый поступок.
Перечеркнув написанный текст, Санса перевернула пергамент обратной стороной вверх и решила сперва попробовать записать на уже испорченном листе черновой вариант письма. И принялась сосредоточенно черкать, переписывать целые предложения, вставлять галочками слова, стараясь довести текст до совершенства.
Между тем Болтон заинтересованно взирал на нее, теряясь в догадках, что же такое она пишет Виману, и с нетерпением ожидая, когда же сможет прочесть письмо сам.
