Видя, что что-то беспокоит его, Волчица мягко проговорила:

— Рамси, что-то не так?

Рамси медлил, и Санса, желая подбодрить его, придвинулась поближе и смахнула чёлку с его лба. Болтон взглянул ей в глаза, а потом заговорил:

— Я не понимаю, как себя вести, — он забегал глазами из стороны в сторону. Санса взяла его за подбородок. В остановившиеся на её лице глаза Болтона мгновенно вернулось спокойствие, он сам расслабился. — Столько всего чувствую в эти дни и не знаю, как на это реагировать.

Санса не совсем понимала, что подразумевал под этим Болтон.

— Можешь рассказать мне об этом? — решилась спросить она, понимая, что без разъяснений сама в этом не разберется, и добавила: — Я постараюсь помочь тебе.

Рамси с доверием и надеждой в глазах посмотрел на дочь Старка, а та невольно подловила себя на мысли, что не смогла бы его предать или ранить. Это было бы… подло, даже жестоко. Она бы не хотела, чтобы с ней кто-нибудь поступил таким же образом.

В это время бастард собрался с мыслями и начал говорить:

— Я всё чувствую… себя, тебя, даже Гильду. Знаю, что ты чувствуешь, из-за чего хочется делать то, о чём раньше и мыслей не было. Мне непонятно, что из этого можно делать, а что нет.

Санса внимательно его слушала, едва заметно кивала головой и пыталась сообразить, правильно ли трактовала слова Болтона. Если да, то:

— Это нормально, я тоже чувствую себя так. А насчет остального… Не делай того, чего бы не хотел, чтобы сделали с тобой. Чего бы сам не хотел видеть или испытать. Если же… захочешь сделать что-то хорошее — делай это, я буду только рада. Только если мы не будем наедине, то смотри: осторожнее, чтобы не нарваться на неприятности.

Рамси понимающе кивнул головой.

— Их это разозлит или сойдёт за слабость. Я раньше так делал… так думал.

Лицо Болтона помрачнело, окрасившись грустью, смешанной со страданием, и Санса вдруг вспомнила, что он говорил ей, что теперь более не ощущает той злобы, вместо неё есть просто боль. Если Рамси сейчас больно, то она не хочет стоять в стороне — он ведь не бросил ее один на один со своим горем. И Волчица отплатит Болтону за это.

Намеренно заводив с большим нажимом ладонью по голове мужа и поднимая дыбом его волосы, произнесла:

— Но больше так не сделаешь и не собираешься, ведь правда?

Рамси кивнул головой, Санса продолжила:

— Я рада. Рада, что ты меняешься. Мне очень приятно видеть тебя таким. Я горжусь тем, в кого ты превращаешься, — она выдержала короткую паузу. — Я люблю тебя.

Санса широко заулыбалась и едва не издала смешок при виде выражения лица Рамси, настолько очевидным и видимым было то, что он по уши был влюблён в неё. А затем он подался к ней и мягко поцеловал в губы, а она ответила и почувствовала, как в голове промчался ветерок, унесший прочь все мысли.

— И я тебя люблю, — прошептал Болтон, разорвав поцелуй.

Он взглянул на Волчицу, обежал глазами её лицо, вернулся к глазам. Удерживая с ней зрительный контакт, Рамси произнёс:

— Скажи мне, если я делаю что-то не так.

Болтон говорил так мило, искренне, дружелюбно… К тому же, произносил те слова, которые Сансе было очень приято слышать. Его слова, поведение — всё трогало Старк, приносило с собой приятные ощущения и положительные чувства. Она и сама чувствовала, что медленно, но проигрывает своему сердцу.

Не в силах пропустить просьбу мужа без внимания, Санса не удержалась и, поцеловав его в лоб, проговорила с улыбкой на лице:

— Конечно.

Рамси глупо заулыбался, обнажая клыки. Вокруг глаз побежали мелкие морщинки. Дочь Старка ещё раз чмокнула его в лоб и взлохматила волосы. Упадническое настроение, с которым её приветствовал новый день, как рукой сняло. Кажется, она нашла противоядие от своей хандры.

*****

На скамейке около дома расположились Санса с Гильдой и смотрели по сторонам, балуя глаз залитым солнечными лучами пейзажем. Снег за день растопило, он сохранился только в тех местах, где лежал небольшими горками или в тени: по северным углам дома, с подветренных сторон хлева, местами — под деревьями.

Волчица глубоко вдохнула свежий воздух и прислушалась к тишине, которая стояла в округе. На дворе было не холодно и безветренно, припекало солнце. Здесь было так хорошо, что Санса жалела, что Рамси сейчас сидел в покоях. Было обидно за него. Надо будет всё-таки найти или сделать для него опору, чтобы мог доковылять хотя бы до лавки на дворе. И смог бы передвигаться по комнате без ее помощи. Много Болтон, естественно, ходить не сможет, но ему и ей самой сделается полегче.

Сегодняшний день был одновременно прекрасен и ужасен для неё. Красивая природа и солнечный свет навевали мысль, что жизнь прекрасна, что этот мир никогда не исчезнет… и это природное величие и вечность как ножом проходились по сердцу дочери Старка, напоминая о скоротечности ее жизни и о боли, которой она была наполнена. Почти никого из ее семьи не осталось в живых, пройдет время — и она, отмучившись свой срок, последует за ними. И зачем она вообще пришла в этот мир? Чтобы просто мучиться?

Волчица вздрогнула от пробежавшей по её телу дрожи и повела плечом, хоть и понимала, что дрожь была вызвана не холодом. В мыслях внезапно возник Рамси, и настроение мгновенно улучшилось. Он-то не должен её обидеть и не бросит на пути домой.

«Он без меня и день с трудом выдерживает. Точно меня не бросит и не променяет», — взор голубых глаз потупился и блеск куда-то исчез. — «Надо ему лишь помочь прийти в себя, вернуть ему уверенность в себе, потому что в теперешнем состоянии я сильно за него боюсь».

И про себя не подумала, а прочувствовала, что не хотела бы его потерять. Не хотела бы, чтобы его убили. Сейчас Рамси был единственным, кто держал её на плаву, и придавал сил пережить еще один день.

Сбоку зашевелилась на скамейке Гильда, и повернувшая к ней голову Санса обнаружила, то та посматривает на нее. Подловленная женщина заговорила:

— Расскажешь мне о Рамси? Хотя бы в двух словах.

— Рамси… — Санса замолкла, не зная, как продолжить дальше. Всего Гильде знать не следует, но и врать ей не хочется. — Он никогда не был человеком, с которым было приятно находиться. Он был… — ну, каким? Что ты скажешь теперь на этот счёт? —…грубым и жестоким.

— Был? — спросила хозяйка, приподняв брови.

— Да, был, — язык очень хотел сказать, что не был, а до сих пор есть, но чувства возобладали и сказали иначе.

«Он больше не груб и не жесток. Ты сама это видишь. Что было, то было. Сейчас всё иначе. Не смотри назад… Не делай ту же ошибку, что и он. Ты сама ровно так же уже один раз ошиблась.»

И Старк, задумавшаяся о том, как объяснить произошедшее дальше, медленно продолжила говорить:

— Но… что-то случилось, и он вдруг… увидел всё, как есть.

Гильда глянула перед собой и, хмыкнув, проговорила:

— Пока ничего непонятно, но интересно, — как и предполагала Волчица. Но расстраиваться не стала и обиды на хозяйку не задержала. — Всё же, что значит «увидел всё, как есть»? Увидел, что он..?

Изверг? Монстр? Бездушная тварь. Да, это он… и не он.

«Ты перечишь сама себе».

— Нет… да… не совсем так, — путалась в словах Санса. — Сейчас, мне нужно собраться с мыслями.

Она замолчала, не желая говорить не пойми что. Вспомнила сперва, что рассказывал ей Рамси, и, пропустив это через себя, произнесла:

— Он понял, что на самом деле чувствовал… почему вёл себя так, как вёл.

Установилось молчание. Старк чуть хмурилась, Гильда озадаченно глядела перед собой. То, про что она говорит, было сложно понять. В её словах одни загадки, одни недомолвки, однако она понимает, о чем говорит; о чем говорил Рамси. В этот момент жизнь делится на «до» и «после», разламывается и, поднимая наверх всё, что ранее скрывалось под толстым слоем земли, обнажает настоящего тебя. Страшно, больно, но тебе словно дают новый шанс, дают начать всё сначала. Трудно, но пути назад нет. Либо останавливаешься здесь, либо идешь дальше… И она пока сама не знает, какую часть пути сумеет преодолеть, не решит ли остановиться где-нибудь по дороге.