Когда же Болтон разорвал объятия, то Санса заметила, что хозяйка отвернулась от них и сделала вид, что рассматривала что-то в углу комнаты. Да, чувство такта у этой женщины точно имелось. В отличие от них двоих…

========== Противоядие ==========

Старк сопротивлялась пробуждению, ибо чувствовала, что наяву не сможет сбежать от себя и этой жизни. Санса будет вынуждена смотреть ей в глаза и искать, за что бы зацепиться взглядом, а затем и сердцем. Однако сон упорно отступал, сознание уже ощущало, что происходило вокруг. Еще даже не полностью проснувшись, Волчица чувствовала себя паршиво. Подумала, что стоит встать, выйти из дома и выплакаться. Кажется, это скоро войдёт в привычку.

В глазах заблестели слёзы. Надо было срочно вставать и уходить отсюда.

Волчица зашевелилась, привстала на локте, собираясь аккуратно, не будя Рамси, выбраться из постели. Глаза уже жгло, надо было спешить.

Однако не успела она сесть в кровати, как рядом заворочался Болтон и проснулся. Голубые сонные глаза сразу же отыскали жену и, на миг задержавшись на ней, наполнились тревогой. Санса застыла на месте, пригвозденная к постели отразившимся на лице Болтона беспокойством и непониманием, а потом оказалась внезапно прижатой к нему и услышала над ухом:

— Что случилось, Санса?

Она просто заплакала. Уткнулась лицом в подушку и осыпала её слезами. Болтон притянул Сансу к себе, и она теперь плакала ему в рубаху.

— Всё хорошо, я рядом, — прошептал Рамси, гладя ее по волосам и пытался успокоить.

Слова Болтона возымели свой успех, и слёзы у Сансы быстро стали иссякать, а, пойдя на спад, совсем пропало желание плакать. Она не одна. Есть рядом тот, кому не всё равно. От этого было и спокойнее, и больнее: это была боль, смешанная с облегчением от того, что ее можно уменьшить или на время избежать.

Старк отняла лицо от рубахи мужа, провела ладонью по мокрой от слёз щеке и тихо произнесла, еле удерживая внутри всхлипы:

— Прости, я не могу справиться с собой. Всё возвращается снова и снова.

Она снова тихо заплакала. Из зажмуренных глаз потекли редкие слёзы, рот искривился. Как же ей плохо.

Рамси поцеловал Волчицу в макушку, стал поглаживать по волосам и, услышав, как она всхлипнула, зашептал:

— Всё будет хорошо, не плачь, — Санса подняла взор к лицу мужа и посмотрела ему в глаза, ощущая, как по щекам сбегают слёзы. Болтон с грустью и сожалением смотрел на неё. — Мы скоро вернёмся домой, вернём назад Винтерфелл, отыщем Джона, — у Сансы сперло дыхание, из глаз потекли слёзы, и она зарылась лицом в грудь мужа. — Ты бы хотела этого?

— Да, да, — сквозь слёзы повторила Санса и прижалась к Рамси, находя в его объятиях успокоение.

Она хотела домой, до безумия хотела на Север, в Винтерфелл. Хотела скорее увидеть Джона. Он ведь жив, да? Джон ведь жив?! Не может такого быть, чтобы он погиб. Сноу не мог умереть…

«Если даже Джон погиб, у тебя ещё есть Рамси. Он поможет и будет рядом, пока он с тобой — ты не одна.»

Санса вытерла лицо о рубаху мужа и, не убирая головы от его груди, прошептала:

— Спасибо тебе.

Рамси поцеловал её в висок.

— Всё будет хорошо, не волнуйся.

Как же Волчица хотела в это верить. Отдала бы всё, только бы слова Болтона свершились, потому что она поняла, что уже устала от всего, что исчерпала свои силы и нуждалась в передышке. Она поняла, что мечтала о спокойной размеренной жизни в кругу выжившей семьи, если таковая ещё имелась, и больно было осознавать, что её мечты могли оказаться несбыточными.

Рамси гладил жену по волосам, прижимал к себе, успокаивая, и никуда не торопил. Слёзы постепенно прекратили литься из глаз Волчицы, подсохли на щеках. Болтон с тревогой и сожалением смотрел на неё и не желал выпускать из рук, пока Санса окончательно не пришла в себя и не приподнялась на постели.

— Спасибо тебе, — в очередной раз произнесла она и поцеловала мужа в краешек губ. Он улыбнулся и одурманено посмотрел на неё, отчего Санса почувствовала себя неловко.

Однако это не помешало ей поднести руку к лицу Рамси и потрепать его по щеке, а затем — запустить пальцы в его волосы и, поводив ими, чуть взъерошить темные волосы. Болтон прикрыл глаза и потом проводил взглядом убранную от него женой руку. Он напомнил Волчице кота, который так хотел, чтобы его кто-нибудь погладил, но, в отличие от собаки, не мог позволить себе подставить пузо и ткнуться носом в ногу.

Со свистом вдохнув воздух — оставшиеся позади рыдания всё ещё давали о себе знать — Санса вспомнила о том, что собиралась обсудить с Болтоном вчерашний вечер. Понимая, что сейчас было как раз то самое время, чтобы поговорить об этом, она вновь потянулась ладонью к голове мужа, рассчитывая слегка сгладить своими ласками предстоящий разговор, и произнесла:

— Большое спасибо, что поддержал меня во время ужина с Гильдой. Мне сразу полегчало. Я благодарна тебе за это. Могу я попросить тебя об одном? В следующий раз, когда захочешь поступить так же при других людях — просто возьми меня за руку. Мы можем смутить… обниманием других. Ты не против, милый?

Она почти не останавливала ласки, только замирала рукой на пару секунд, когда сосредотачивалась на себе и своих словах. На лице Болтона появился озадаченный, слегка растерянный вид. Выслушав внимательно Сансу, он произнёс:

— Совсем никогда?

Теперь уже Волчица впала в замешательство и принялась терзать свой разум в поисках верного ответа. Рамси слушал и слышал её. Это хорошо. Однако несло с собой определённые риски и ловушки — от её слов будет зависеть то, как Болтон поведёт себя в будущем, и Санса чувствовала, что была не готова брать на себя такую ответственность. Боялась, что в спешке и страхе ошибется и совершит ошибку.

Проведя ладонью по его щеке и отметив про себя, что «некоторым» было пора уже побриться, решила потихоньку начать говорить, а муж смотрел на неё и выжидал ответа:

— Нет, — а когда? Как обозначить границы? Как лучше сказать об этом, чтобы не отбить желание помогать ей или кому-нибудь ещё? Пока не находя ответов на эти вопросы, Старк проговорила: — Я думаю, ты поймёшь, когда этого недостаточно. И я пойму, когда тебе будет чего-то недостаточно, — Рамси нахмурился. — Всё в порядке?

— Почему я не могу помогать тебе при Гильде? При крестьянах?

Санса не знала, что на это ответить. Найдя самый простой ответ, она сказала:

— Потому что так принято.

Рамси хмурился.

— Почему? Я не причинил никому вреда?

— Да, не причинил, но…

Дочь Старка вновь не могла найтись, что сказать. Этот разговор выходил намного более сложным, чем она первоначально рассчитывала. На первый взгляд достаточно понятные вещи вызывали у Рамси такие вопросы, на которые Санса не могла толком ответить— просто так надо делать. И всё. Однако для Рамси этого «надо» было недостаточно.

А вместе с поиском ответа на вопрос открывалась противоречивость этого правила, этого «так принято». Ей ведь действительно стало легче, когда Болтон обнял её вчера, она взаправду почувствовала себя намного лучше. Но так делать было запрещено, нельзя было давать Рамси обнять её — увернуться или выставить руку вперед, сказать «нет». Так почему нельзя было этого делать, раз оно могло принести облегчение? Голова закипала, разум перечил сам себе. С трудом решая, почему не стоило обниматься на глазах у хозяйки, Волчица произнесла:

— Но люди не любят, когда кто-то показывает слабость… Не считают нужным помогать.

Наступило молчание. Рамси с тревогой и смятением глядел на поглаживающую его по волосам жену, она — погрузилась в свои мысли и мало обращала внимание на мужа.

— Их это злит, — вырвал дочь Старка из раздумий голос Болтона.

— Да, — не задумываясь сказала Старк, — и раздражает. Кто-то может использовать это против нас, против меня, против тебя.

Рамси разорвал зрительный контакт и о чем-то задумался. На его переносице залегла морщина, по лбу пробежали две слабые линии, одна из которых была практически не видна.