Особенно много добровольцев сыскалось в северо-восточных землях — Амберы, Карстарки, Болтоны… Джон не рискнул бы вступить в эти владения, не знай, что лорды покинули Север. Наиболее же пустынным из них оказались владения Амберов: многие последовали за своим лордом, а оставшиеся здесь не преминули присоединиться к Сноу. Много крестьян осталось на землях Рамси Болтона, однако пополнить свои ряды за счет них военной силой не удалось: мужи, могущие держать оружие, были увезены, а на этих просторах остались только не пожелавшие ехать с Болтоном женщины, старики и дети. Мало кто из них мог сражаться, но все же находились отважные смельчаки и среди них.

Именно во владениях Болтона Джона и обнаружили гонцы, посланные со Стены, и он сразу же поехал сюда.

О Сансе всё это время думать не хотелось. Что бы теперь с ней ни случилось — это уже ее собственная вина. Слушала бы, что ей говорят, до такого бы не дошло. Он обманулся, когда встретился с сестрой впервые за долгое время и подумал, что она повзрослела и поумнела. Однако вместо этого Санса принимала одно неправильное решение за другим, словно шла на ощупь, а чтобы звуки и чужие советы не сбили ее с пути — заткнула руками уши и брела уверенно вперед. А Сноу сожалел теперь о том, что не проявил в тот час жесткости и, понеся тяжелое поражение и удар по своему авторитету, спрятался внутри себя и дал другим вести его по дороге судьбы. Да, он осознал свою слабость, но речь сейчас шла совсем о другом.

На поле перед Дредфортом Сноу окончательно убедился в том, что думала Санса только о себе. В центре внимания должна была быть она, и весь мир должен был вертеться вокруг нее. Иногда он даже начинал задаваться вопросом, кто же из них двоих был большим бастардом и все чаще закрадывались в голову мысли о несправедливости и перекошенности этого мира. Кровь и имя решают всё, замок и богатство превыше всего. Рассудок и честь не в цене.

А наблюдая за всем этим со стороны, трудно не проникнуться идеей о том, чтобы свергнуть нынешнюю знать и дать дорогу другим, не ослепленным жадностью, тщеславием и властью людям. Бороться с вольностями лордов — тщетное дело, ведь пороки никогда полностью не получится искоренить. От них надо избавляться, стирать с лица земли снова и снова, пока порочные души не окажутся в меньшинстве. Если же еще есть надежда, есть дети с чистыми, неиспорченными сердцами, мужи и женщины, живущие по совести и во благо другим, то только ради этих людей стоит бороться до самого конца. Уж лучше положить свою голову на благо других, чем отвергнуть весь мир и ценить свою жизнь дороже всего остального, ибо это путь в никуда, это трусость и самолюбие, что не могут принести никому счастья. Поэтому что бы ни случилось, как бы его ни звали, он всегда будет за Север, за людей. Он не в силах выбрать судьбу для других, но может выбирать свою. И это дар.

Прибыв по зову, Сноу спешился с коня и ступил навстречу Эдду. В глазах Главнокомандующего явно угадывались радость и облегчение, нижняя часть лица была расслаблена, а губы изогнулись в едва заметной улыбке.

Хоть где-то ему были рады.

Мужчины обнялись и похлопали друг друга по плечу. Щеки щекотал мех, которым Санса обила ему плащ, а в стороне, не мешая им, стояли братья Ночного Дозора и лорды.

— Мы тебя ждали, Джон.

Бастард кивнул головой и пристально посмотрел в лицо товарища, с готовностью ожидая от него следующего слова и не торопясь говорить самому.

С одного взгляда при въезде во внутренний двор для бывавшего в Черном замке человека было заметным, что крепость спешно укрепляли и подготавливали для ожесточенных боев. На тренировочной площадке застыло с мечами в руках множество дозорных, которые, кто напряженно, кто серьезно, а кто с любопытством взирали на вернувшегося бывшего главнокомандующего, а ныне слывшего дезертиром, никудышным тактиком и слабовольным, прогнувшимся под женщину бастардом. От лорда до никчемного незаконнорожденного сына Эддарда Старка в один шаг. От жизни никогда нельзя ожидать ничего хорошего, он всегда об этом помнил и благодарил судьбу за каждый подарок и возможность, которые предоставлялись ему.

Если Сноу хотят видеть здесь, то он примет и это как подарок, чем бы он не обернулся для него. Надо уметь смиряться и жить сегодняшним днем, в полглаза поглядывая в будущее.

— Я привел людей, пожелавших участвовать в защите Стены. Они твои.

Лорд кивнул и, окинув товарища долгим задумчивым взглядом, наконец проговорил:

— Пойдем внутрь, там нас ждут.

— Кто?

Две пары глаз встретились в молчаливом разговоре.

— Ты сам увидишь, — Эдд начал разворачиваться и, оказавшись вполоборота к Сноу и заметив, что он так и не сдвинулся с места, добавил: — Пойдем, подвоха нет.

Джон еще на миг задержался во дворе, а затем пошел следом за юношей, покидая за собой приехавших с ним лордов.

Шагая по замку и поднимаясь по лестнице вверх, он чувствовал себя так, словно прибыл домой, словно шел по собственному замку, но при том отчетливо осознавал, что это не его и ему не принадлежит. Он здесь лишь гость, прибывший исполнить долг перед самим собой и сослужить службу Северу. Ни перед кем и ни за что не отвечает, действует по своим соображениям и понятиям. С него достаточно клятв и обязанностей. Он считает нужным собирать людей — он будет собирать людей.

Мужчины поднимались всё выше, шли к верхним покоям. Джон шел за Эддисоном, молчал и напряженно думал над тем, куда и зачем его вели. Скрытность настораживала и беспокоила, сразу появлялись мысли о заговоре или готовящемся перевороте. Или о чем-то, что не должен был видеть никто, кроме него самого и лорда Главнокомандующего. Но что бы там ни оказалось, надо было сохранять спокойствие и трезво оценивать обстановку.

Лорд остановился возле дверей, ведущих в одни из покоев, взглянул на Сноу и зашел вовнутрь, кивком головы пригласив Джона идти за ним.

Придержав рукой увесистую дверь, бастард вступил в покои и в тот же миг его взор приковался к кровати. Через мгновение дыхание сперло от переполнившего его волнения, и Сноу со всех ног бросился к Арье с Браном, расположившимся на постели.

— Джон!

— Живы, вы живы…

Арья прыгнула на Джона и, описав ногами в воздухе полукруг, повисла на его шее. Покои оглушил полный радости вопль, коих давно было не услышать от дочери Старка. Но не в этот раз и не при таком поводе. Она громко захохотала и, вцепившись в одежду сводного брата, сквозь смех проговорила:

— Джон, Джон, это ты. Живой!

Он крепко обнимал сестру и до сих пор не мог поверить, что с ней все в порядке и она каким-то образом оказалась здесь. Это было чем-то невероятным, такое не могло происходить взаправду! Столько времени прошло, столько лиг, столько опасностей, и никто не мог сказать ни слова о судьбе младшей из дочерей Старка - она стала загадкой. Исчезла в никуда, и всё. И вот она, здесь, здоровая и подросшая, совсем уже не тот маленький волчонок, который поехал с отцом в Королевскую Гавань.

Джон посмотрел на девочку в своих руках.

Все еще ниже его ростом, но такая живая, теплая и родная. Волосы подстриженные, коротенькие, как у мальчишки, и собранные в хвост, но так подходящие ей. На лбу, несмотря на юный возраст, уже залегли морщинки, зато темные глаза, как и раньше, блестели и горели жизнью. Именно такой он почему-то представлял Арью в будущем.

А позади виднелся на постели длинноногий Бран. Как же он подрос, жаль, что ходить ему уже не суждено.

«Он мог бы занять место отца, мог бы стать новым правителем Севера».

Эти мысли сиюминутно оборвались, отброшенные в сторону, как мерзкий вихт. Бран займет место отца и будет править Севером, его инвалидность не станет этому помехой. Только… только что с его глазами? Почему они блеклые и закатаны к потолку?

Сноу отпустил из объятий сестру, что ловко приземлилась на пол и обернулась к брату, поймав озабоченный взор Джона, устремленный как раз в ту сторону.

— Бран? — голос дрогнул, Джон сделал шаг вперед, слыша, как гулко забилось сердце в груди.