========== Страхи ==========
Санса сидела на постели и наблюдала за тем, как моток с бинтом быстро летал вокруг ноги Рамси. В руках она держала склянку с уже нанесенной на рану мазью и спирт. Совсем ничего не понимая в ранениях и врачевании, она только и могла надеяться, что Болтон в своих суждениях был прав и полученная им рана заживала довольно хорошо. Да, в одном месте ее край слегка изменил цвет, но, по словам мужа, это было не слишком опасно, надо было просто в ближайшее время как можно чаще обрабатывать ногу и закладывать в нее нашедшуюся у Гильды мазь.
Рамси явно чувствовал себя в этот день намного лучше. Жаль, что выдвинуться дальше в дорогу они смогут не ранее, как получат на руки пропуски и Болтон сможет хотя бы немного опираться на свою ногу. Пока же пропусков не было, а Рамси едва ли мог без чужой помощи встать с постели. Не давали забыть о себе и мысли о возможном отправлении к Дейнерис и приезд в Хайгарден.
Она боялась. Вчера впервые за долгое время осознала, что боялась оказаться среди этих людей снова и не могла справиться со страхом, что эти люди в один щелчок пальцев могут разрушить то, что осталось от ее жизни, и отберут последнее. Умом понимала, что в идее обратиться к Дейнерис есть зерно здравомыслия, а учитывая, что на нынешнюю Корону вообще нельзя было положиться, и остальные дома Вестероса едва ли имели хоть какой-то интерес к тому, что происходило на Севере, то иного выхода, как поехать к Таргариен, не видела, однако доверия к ней не испытывала и боялась ее, как огнедыщащего дракона, с которыми она плыла в Вестерос. Хотелось бы верить, что им обоим удастся добраться до Простора в целости и сохранности. Успокаивали и слова Рамси о том, что они не станут спешить и взвесят риски.
Волчица взглянула на занятого перевязкой раны мужа.
Она прощала Рамси ошибку покинуть Север, а то, что он сожалел о том решении, было видно невооруженным взглядом. Но что давало по-настоящему простить ему ту ошибку, из-за которой они оба оказались в дали от дома, — стремление сделать с этим что-то дальше, поиск возможных вариантов решения их проблемы. При том мыслил он на этот раз иначе, главной целью стояло не просто вернуться на Север или остаться в живых, а найти способ борьбы с Иными, ставшими причиной отъезда с Севера. И, более того, Рамси слышал ее, пытался отыскать решение, которое бы устроило их обоих. Хотелось думать, что это было не в последний раз.
Шорох покрывала вырвал Волчицу из размышлений, и та обратила внимание, что муж закончил перебинтовывать ногу и сейчас устраивался поудобнее в постели.
Вопреки всему, они хорошо провели вчерашний вечер, а утро и в целом день выдавались достаточно умиротворенными. Гильда сегодня от помощи в основном отказывалась, а утро Сансе и подавно получилось провести, допоздна лежа в постели с Рамси.
Очнувшись от глубокого сна, Санса заворочалась в постели и сквозь приоткрытые веки подглядела, как Рамси обеспокоенно разглядывал комнату и раз за разом заканчивал свой осмотр возвращением взора к ней. Волчицу мгновенно посетило желание прикоснуться к нему и подбодрить — выглядел ее муж сейчас растерянно и жалостливо, словно ему что-то нужно было, а он не мог или не решался что-то сделать.
Прекратив притворяться спящей, Санса открыла глаза и увидела, как беспокойство на лице Болтона сменило облегчение, отчего точащее ощущение в груди усилилось. Чутье Сансу не подвело: для нее еще ничего не кончилось, хоть и значительно отпустило после вчерашнего плача, дав время подышать полной грудью.
А Рамси, поприветствовав ее тихим “Доброе утро”, повернулся к ней и прижался боком к боку да положил руку поверх ее руки. У Сансы создалось ощущение, что он жался к ней и все равно, кажется, чем-то был обеспокоен, и она, недолго думая, повернулась к нему и придвинулась вплотную, лицом к лицу, обняла за плечо и, проведя рукой вверх по шее, остановилась на затылке. Ей бросилось в глаза, с каким теплом смотрел на нее Рамси, который переложил ей руку на бок и притянул к себе. Волчица же гладила его по затылку, иногда поднималась рукой к макушке и рассматривала, думая о том, что чувствовала сейчас, и не могла разобраться. Всё менялось настолько стремительно, что она путалась в том, что должна была ощущать, а что ощущала на самом деле. Наверное, она должна была ненавидеть Болтона, должна была взять нож и закончить то, что не вышло совершить полгода назад. Однако ничего из этого сейчас не хотела и не чувствовала, оставив все в прошлом. Но и двинуться вперед не могла: боялась поверить, что все уже позади, и боялась повстречаться с предательством Рамси. Боялась обжечься.
Пока же ничего из этого не произошло, Санса нежно водила рукой по затылку мужа и взъерошивала его волосы. Болтон же внезапно подался к ней и замер в десятке сантиметров от ее лица. Понятный намек и ненастойчивость бастарда, ожидавшего хода от нее, заставили сердце биться быстрее и оттаивать от теплоты, исходящей от этого мига.
Волчица закрыла разделявшее их двоих пространство, коснулась губ Болтона и, оставив приоткрытым рот, передала инициативу ему. Но и в этот раз Рамси никуда не торопился: скользнул языком по губам, делая поцелуй совсем поверхностным, а затем медленно проник в рот и стал дожидаться реакции от Сансы. Она готова отдаться Рамси. Если он захочет, то она не станет сопротивляться и позволит ему попробовать возлечь с ней еще раз.
Однако утром они так и не зашли дальше поцелуев и ласк, а потом Санса гладила Рамси по голове и, глядя на него, заговорила, не успев еще толком все обдумать.
— Я подумала, что, может, у нас получится вернуть тебе фамилию отца, — Рамси внимательно ее слушал и с надеждой в глазах посматривал на нее. Как же хотелось успокоить его понадежнее, но при этом не соврать и не наобещать лишнего: — Не исключено, что тот приказ есть только у тебя или у тебя и Серсеи, и когда сменится корона, можно будет сделать вид, что его и не было, — “Главное, чтобы приказ не был отправлен в Старомест”, — подумала про себя Волчица и продолжила говорить: — Русе ведь не оспаривал первый приказ, а значит одобрение на то, что ты Болтон, дали две стороны. Я знаю, как много это для тебя значит, и мы обязательно вернем тебе признание.
Рамси ничего не ответил. Ткнулся ей лбом в плечо, а затем прижался губами к нему. Простой и искренний жест, от которого у дочери Старка сердце пропустило удар и свело на миг дыхание. С ней точно что-то происходило . А Болтон молча предложил ей прилечь поближе и собрал в охапку.
— Как ты себя чувствуешь? — обнимая и целуя ее в щеку, проговорил он.
— Лучше. Я думаю, со временем это пройдет, — до сих пор было непривычно, что ее спрашивали о таком.
В глазах Рамси что-то отразилось, но исчезло из вида так быстро, что Волчица ничего и разобрать не сумела, а Болтон уже в следующее мгновение обнял ее и прошептал:
— Я переживаю за тебя.
— Спасибо, — произнесла она, целуя и обнимая Рамси.
Они вновь оказались лицом к лицу, и Рамси, озабоченно взирая на Сансу, проговорил:
— Пожалуйста, скажи мне, если что-то будет не так, — в горле у Сансы пересохло от волнения, — я не хочу, чтобы ты проходила через это одна.
На глазах Волчицы навернулись слезы, и она быстро замигала, смахивая их длинными ресницами. Голову вскружило от осознания, что впервые за долгое время кому-то не было все равно до того, что она чувствует. Рамси не собирался оставлять ее один на один со своим горем.
Не желая скрывать своих чувств, Санса в очередной раз притянула к себе Болтона и, сказав: “Спасибо”, принялась целовать в щеку, висок, а затем отстранилась и посмотрела на него. Рамси влюбленно глядел на нее и даже не пытался этого скрыть. От его взгляда на щеках выступил румянец, но внутри стало так тепло, что Санса, помедлив в нерешительности, все же потянулась за поцелуем, что вышел легким и мягким, словно дуновение летнего ветра. Рамси обнял ее и не торопился выпускать из объятий.
