Бастард сглотнул и сказал:
— Когда мы разошлись с Бейлишем, из Королевской Гавани пришло письмо… Меня лишали звания Хранителя Севера и, — глаза заблестели от слез, — и отменяли приказ о признании меня Болтоном.
Он резко опустил голову и спрятал лицо, но Санса все же успела заметить, как тот зажмурил глаза, а потом задержал дыхание. Рамси молчал, а она с грустью смотрела на него и даже не знала, как повести себя. Общая картина-то у нее в голове вырисовывалась, но вот Рамси… Что здесь сказать?
— Ты к тому моменту уже вошел в наследование? Владения и лордство должны были тогда остаться за тобой.
Пристально взирая на Болтона, Волчица проследила за тем, как он потер тыльной стороной ладони щеку, и она после этого осталась в уверенности, что он таким образом незаметно стер слезы. Сразу же после этого Рамси произнес:
— Да, остались за мной, — он выдержал короткую паузу. — Я подписал два договора: один с Мандерли, с ошибкой, — Болтон кинул быстрый взор на жену, — а один с Карстарком: задним числом подписал, когда являлся еще Болтоном.
Санса пока во многом не разобралась и чувствовала, что запутывается все больше и теряет связь в рассказе мужа.
— О чем был второй договор?
— У Карстарка не хватало средств для отплытия, а Дредфорт стоил намного больше, чем просил Мандерли за перевозку, — Волчица сосредоточенно слушала, стараясь ничего не упустить и разобраться в подробности сделки, проделанной Болтоном. — Я предложил Харальду сделку — я расплачиваюсь за него с Мандерли, а он отдает мне в залог часть своих земель, и, если в течение десяти лет он не заплатит мне за эти земли, то они останутся за мной.
Болтон замолк и отвел взгляд в сторону. Он нервно и озабоченно глядел перед собой, а Санса в это время разбиралась в полученной информации. Насколько она поняла, в Дредфорт они и могли, и не могли вернуться, а вот сделка с Карстарком являлась действительной. Другое дело, что без Дредфорта на Севере делать будет нечего, и, что волновало дочь Старка в первую очередь: как выберет поступить Рамси. Она, конечно, была против обмана, и дело не в самом обмане Мандерли, а в, возможно, окончательно подпорченной репутации.
— Как бы ты сейчас хотел поступить? — с плохо скрываемым беспокойством спросила она, про себя даже не зная, о чем молиться: какое решение ни прими — у них множество проблем, от которых уже некуда сбежать.
Рамси же молчал и говорить не торопился, все поглядывал то на нее, то на свои колени. Напряжение нарастало, и наконец он проговорил:
— Мне кажется, мне не стоит пользоваться тем, что договор недействителен. Да и Дредфорт, скорее всего, уже занят людьми Вимана… Однако у нас нет денег для выкупа земель и замка, поэтому…
— У нас есть десять лет. Это большой срок, — пытаясь сбить бастарда с пути обмана, проговорила Старк.
— Пока же возвращаться некуда, — подвел итог Болтон, устало прикрыл глаза и чуть наклонил голову вниз, видимо, вновь о чем-то задумавшись.
А у Сансы звучали в голове, словно раскаты грома, только два слова: одно громкое, отдающееся эхом в самом сердце — Винтерфелл, и второе, маячащее в мыслях, как запасной план:
— Тиреллы… — и она многозначительно взглянула на Рамси.
Болтон немного покусал губу, переводя взор с одного места на другое, а затем в задумчивости уставился в одну точку. И впервые за долгое время Волчица вспомнила, каково это было беспокоиться о своем будущем, ибо она давно позабыла это ощущение, ведь последние полгода ее жизнь находилась в руках мужа и зависела, по большей части, лишь от него. Ей не надо было ни о чем думать, не надо было что-то планировать, не надо было волноваться. Все было под контролем, в том числе и она… Но это уже, как надеялась Санса, осталось позади.
Высунула наружу свой нос злость на Рамси.
Она полностью доверилась ему, находилась в полной зависимости от него, и, в конечном счете, из-за него они очутились здесь. Если же Рамси ничего не предпримет, ничего не предложит сейчас, то ее ярости не будет границ. Да, это послужит, уже служило, ей уроком о том, что никогда нельзя доверять свою жизнь другим людям, и она запомнит этот урок, однако от этого ее сердитость на Болтона никуда не исчезнет. Именно из-за него она оказалась на краю пропасти, ведущей либо к смерти, либо к жалкому существованию.
Бежали секунды, превращающиеся в минуты, а Рамси все думал, пока, в конце концов, не заговорил:
— Мы поедем к Тиреллам, покажем леди Оленне вихтов. Если все правда и Дейнерис плывет в Вестерос, то отправимся к ней. Если она свергнет Ланнистеров, то станет новым правителем, — Болтон взглянул на Волчицу: — А что думаешь ты?
— Мне нравится идея с Тиреллами. Неплохо было бы отправиться к ним и дождаться прибытия Дейнерис. Только, — Санса осеклась. Ей надо было время, чтобы собраться с духом и озвучить свой страх: в звучании собственного голоса он становился еще реальнее и страшнее: — только я боюсь того, как бы она не отказалась выслушать нас и не отказала в помощи, — она замолчала на несколько мгновений, а затем добавила: — Я беспокоюсь, что Дейнерис окажется такой же, как и все они.
Они переглянулись. Хоть какой-то, но у них вырисовывался план. Это было уже что-то. Санса не представляла, как посмотрит в глаза Оленне. Наверное, покраснеет от стыда и неловкости: эта женщина, казалось, видела всех насквозь и, несомненно, с легкостью заметит, что многое изменилось в дочери Старка с тех времен, как они виделись в последний раз. Сейчас с ней будет Рамси, и если поддержит ее, то все пройдет намного легче. Возможно, леди Оленна даже ничего не заподозрит.
Рамси, словно почувствовав гложущие ее сомнения и ощутив ее тревогу, произнес:
— Мы не будем торопиться, — она глядела на него, приоткрыв рот, и слушала дальше: — взвесим все за и против. Я не позволю, чтобы ты еще раз попала к тем людям.
На глаза выступили слезы.
«Старые боги, пускай бы это было правдой и ей никогда более не придется страдать от их рук».
Перебарывая себя и смаргивая с ресниц слезы, Волчица подняла взор к Болтону, но, ощутив, что не справится с собой, отвела глаза в сторону и мягко проговорила:
— Спасибо.
Одна слеза потекла по щеке, и Сансе не осталось ничего другого, как стереть ею рукой, а затем, раз уж и так было понятно, что она плачет, потерла ладонью и глаза. Все еще вытирая из уголков глаз слезинки, она продолжила говорить:
— И спасибо, что решил поступить честно, — с каждым словом она чувствовала себя все лучше: исчезла на сердце гнетущая тяжесть, и с полегчавшей душой Волчица обняла мужа за шею и прошептала ему на ухо: — Я горжусь тобой.
Рамси встретился со Старк взглядом и внезапно крепко обнял ее, вдруг осознавая, что хотел бы слышать от нее эти слова почаще, хотел бы и впредь ощущать, что она гордится им и одобряет его решения. Он не имел более права разочаровать ее, принеся ей и без того много боли.
Они разорвали объятия, однако Болтон далеко отсаживаться от нее не стал, даже наоборот — слегка наклонился к Сансе и замер, поглядывая на нее. Без слов понимая, чего он ожидает, Волчица преодолела разделявшее их пространство и коснулась губ мужа. Поначалу мягкий поцелуй углубился, но был все также нетороплив. Рамси оставался нежен к ней и внимателен, поцелуй действовал успокаивающе. В голове лениво вертелись мысли, одна безумнее другой, но все такие невероятно приятные для обдумывания.
«Наверное, ты могла бы полюбить его, если бы все сложилось чуточку иначе», — чуточку? И почему «могла бы»? — «Ты можешь это и теперь».
Эта идея была приятна к обдумыванию, однако навряд ли была исполнима: слишком многое должно измениться и с многим ей еще предстоит справиться самой. Они могут попробовать, но результат не будет известен никому до самого конца.
Болтон ненавязчиво предложил закончить поцелуй, а Санса согласилась, и уже совсем скоро они вновь смотрели один на одного. На секунду в голове пролетело желание зайти немного дальше и посмотреть, что выйдет из этого. Пока останавливало же только одно: страх перед тем, что будет больно, что ей только кажется, что боль в пахе прошла, и подпусти она Рамси — вспыхнет по новой.
