Была ли она сильнее их? У нее не было ничего: ни армии, ни поддержки великих домов, ни авторитета. Она вытерпела все, через что они заставили ее пройти, но что с того? Это едва ли можно назвать достижением. Хоть косвенно, но приложила руку к гибели Русе, убила Уолдера Фрея, обличила Мизинца, но что с того? Легче, как оказалось, не стало и сильнее она не сделалась. Ни семьи, ни дома, ни защиты. Ничего.

Санса с силой сжала пальцы на одежде мужа.

И он такой же. Всю жизнь мстил, а легче не стало, только врагов себе нажил, а теперь они оба убиваются по былому, как малые дети… Только боль, засевшая в груди, совсем не детская…

Сглотнув и сделав глубокий вдох, дочь Старка произнесла на выдохе:

— Почему люди такие жестокие? Делаем больно один другому. Ничего, кроме себя, не видим.

— Нам просто плохо, — хрипло и тихо прозвучал в ответ голос Болтона.

Из горла вырвался всхлип и под тихий вой потекли из глаз новые слезы. Когда же это все закончится? И есть ли у этого конец? За что ей выпадает на долю такое?

Где-то сверху послышался тихий, почти незаметный для слуха вздох, как при плаче, и все слезы мгновенно умерли, ибо она поняла, что Рамси тоже плакал — незаметно и почти бесшумно — но на его лице поблескивали слезы, что сами по себе наворачивались на глазах и затем маленькой быстрой каплей мчались по щеке вниз. А Старк становилось от этого легче, куда-то исчезал страх за свое будущее. Она была не одна и не одна была одинока.

Стерев ладошкой с лица слезы, по большей части размазав их по щекам и вискам, Волчица уткнулась носом в шею Рамси и, иногда втягивая в себя с громким шумом воздух, расслабилась у него в руках. Дала о себе знать усталость, появилось желание закутаться в одеяло и проваляться в постели до завтрашнего утра. Ей требовался отдых и время для осознания и принятия своих потерь и настоящего. Полученные ею раны будут долго заживать и могут открыться вновь, даже спустя многие годы. Время не лечит, оно лишь заставляет смириться.

Понимая, что они оба были к этому моменту измотаны, Санса решила отвлечься и, чтобы разорвать установившуюся тишину, произнесла:

— Гильда готовит на всех ужин. Думаю, он скоро будет готов.

Болтон кивнул ей головой и, нежно поцеловав в уголок губ, аккуратно притянул к себе. Они медленно улеглись на постель, лицом к лицу, оба заплаканные и с покрасневшими белками, с которыми ярко контрастировал голубой цвет их глаз. Неуверенно взяв Старк за руку и не отводя взгляда от нее, Рамси проговорил:

— Чем ты занималась сегодня?

Маленькая улыбка озарила личико Сансы.

========== Вечер II ==========

Неловкая встреча с Гильдой, которая несомненно слышала, как она ревела вместе с Болтоном, осталась теперь позади. Более того, приготовленный женщиной ужин, весьма недурный, между прочим, был к этому часу съеден, а пустые тарелки были поставлены на прикроватную тумбочку, где также нашли свое место спирт и бинты для перевязки раны. Высовываться наружу с посудой желание отсутствовало — Санса чуть позже помоет ее сама и тихонько вернется к Рамси, минуя направленные в ее сторону взгляды и неудобные вопросы. Хотя сейчас ей было гораздо лучше, чем днем, и даже косые взоры женщины не стали бы большой обузой.

Тем более что Старк в данный момент времени было довольно уютно с Болтоном — плакали-то вместе и понимали поэтому друг друга хорошо. За ужином молчали, каждый думал о своем и пропускал произошедшее через себя. Столько всего было сказано и рассказано, столько было обменено между ними. До сих пор представлялось сложным поверить, что наступил час, когда она рассказывает кому-то о том, что творилось с ней эти несколько лет, как она ощущала себя, что думала. И кому же она, по итогу, открывала свои мысли и чувства…

Санса взглянула на сидящего в задумчивости Рамси, который даже не обратил внимания, что она смотрела на него.

По крайней мере, он услышал ее. До сих пор с трудом верилось, что столько лет такое могло быть спрятано у него внутри, что, если верить словам мужа, он, охваченный злобой, не осознавал, что творил. Выходит, месть породила месть, людская слепота породила злость.

Мысли вдруг рванулись к Тириону и Джону. Всплыло перед глазами лицо Лизы Аррен. Бедняжка Уолда Фрей, добрая и наивная девушка… Нечестно и несправедливо было врать своей тетке, скрывать от нее правду и давать Бейлишу играть с собой, будто сама не знала, что не должна была позволять ему целовать ее. Вообще не присматривала за Арьей, словно ее не существовало. Жива ли она сейчас?

Волчица закрыла глаза, не давая слезам вырваться наружу.

Упустила собственную сестру. Без оглядки покинула Брана в Винтерфелле. Не сумела спасти Рикона.

Сожалея все о большем и большем количестве вещей и поступков, дочь Старка неминуемо приближалась к точке, в которой слезы уже ничего не смогло бы сдержать. Последние пять лет наваливались на нее, как сходящая с гор лавина, состоящая из череды ошибок и предательств. Под этим напором могла пасть любая крепость, но в этот раз бедствие было прервано заговорившим Рамси:

— Я совершил ошибку, когда решил, что нам надо покинуть Север.

Санса молчала, выжидая, что скажет он дальше, а тот затих и, хмурясь, в задумчивости глядел перед собой. Признание пришло, как из ниоткуда, и столь неожиданно, что она теперь не знала, как отреагировать. Сказать, что, да, ты крупно ошибся? Так он об этом уже знает, и зачем тогда говорить очевидное и понятное ему самому? От этого ничего не изменится. Другое дело, что следовало из этого откровения.

— Хочешь вернуться назад?

Болтон кинул на нее быстрый взгляд и вновь уставился перед собой:

— Я не знаю, — он тяжело выдохнул и с просочившейся в голос досадой добавил: — И я не уверен, что у нас есть куда возвращаться.

Его слова породили множество вопросов и недоумение. Рамси думает, что для них закрыта дорога на Север? Но это ведь не так… Не быстро и не без трудностей, но они еще могут повернуть назад и отозвать корабли из Простора. И, если они вернутся, то Санса первым же делом попросит Болтона связаться самому или разрешить ей связаться с Джоном… Она хотела поговорить с ним и, по возможности, видеть его поблизости от себя, ощущать подле себя кого-то родного, оживляющего в сердце прошлое.

Однако обеспокоенное выражение лица мужа заставляло волноваться, наталкивало на мысль, что ему было известно то, чего не знала она. Тишина затягивалась, напряжение нарастало, и Старк наклонилась ближе к Болтону, с нетерпением и плохим предчувствием ожидая, что же он скажет ей.

Что-то надумав и собравшись с силами, Рамси отвел свой взор от покрывала и, глядя на жену, но не находя в себе духа посмотреть ей в глаза, заговорил:

— Мандерли выставил высокую цену за перевозку людей. У меня не было такой суммы, и я придумал, как, — он заглянул на пару мгновений Сансе в глаза и, стыдливо отведя взгляд в сторону, продолжил: — как мне поступить. Я предложил Виману Дредфорт в залог. И теперь, если в течение десяти лет не будет выплачена оговоренная сумма, то замок и земли окончательно перейдут к нему.

Рамси тяжело вздохнул и, заняв свои руки тереблением края покрывала, заговорил:

— Я решил обхитрить его, — он все так же не поднимал от рук и одеяла глаз, а Волчица пристально смотрела на него: — Допустил в договоре ошибку, которая сделала бы его недействительным.

Болтон замолчал и совсем потупился. Санса же, пока желая разузнать подробности, поддакнула:

— Каким образом ты это сделал? Ты можешь мне сказать.

Она встретилась взглядом с мужем, и тот произнес:

— Я подписался как Рамси Болтон.

Сразу после этих слов он отвернул свою голову в сторону, чем еще больше ввел в недоумение дочь Старка. Может быть, ей это показалось, но в затянувшейся тишине ее муж, кажется, зажмурил глаза. Лица Рамси Волчица видеть не могла, однако когда он повернул все-таки к ней голову, которую пока поднимать не спешил, заметила, что его скулы были напряжены. Он то ли чего-то боялся, то ли был на грани слез. Санса пока разобрать не могла.