Вдоволь напившись, Санса вытерла тыльной стороной ладони губы и тихо произнесла, всегда сейчас предпочитая быть на хорошем счету у бастарда:

— Спасибо, милорд.

Ее благодарность была встречена внимательным оценивающим взглядом мужа и молчанием, за которым через пару секунд последовал приказ закончившей с подготовкой купельни служанке покинуть покои. Женщина сразу же поклонилась лорду и торопливо выскочила из комнаты.

Оставшийся же наедине с женой Рамси разрезал ножом ограничивающую ее передвижения веревку и сухо приказал, вставая с постели и отступая от нее назад:

— Вставай, — и выжидательно посмотрел на Сансу.

Болтон проследил за выполняющей его команду девушкой, и только та встала на ноги, как он, не церемонясь, схватил подол сорочки и стащил через голову с Волчицы, оставив ту полностью обнаженной. Смирившаяся же со своим местом Санса просто смотрела себе под ноги, чувствуя на своем теле взгляд мужчины и терпеливо дожидаясь того момента, когда ей будет разрешено пройти к купельне. Ей уже хотелось окунуться в теплую воду, хоть немного расслабиться, смыть с себя грязь и пот, а вместе с ними и прошлую жизнь, опустившись с головой в новую.

Бастард кивнул головой в сторону ванны и, пропустив жену вперед себя, проследовал за ней, а затем, дождавшись, когда та присядет в бадью, подошел к деревянной купельне.

— Справишься сама?

Вздрогнувшая от неожиданно раздавшегося голоса Рамси, Санса растерянно взглянула на него и неуверенно, боязливо проговорила:

— Да, милорд.

Опасаясь смотреть на Болтона в открытую и чувствуя себя маленькой по сравнению с ним, согнувшая и прижавшая поближе к себе колени Санса неловко взяла с бортика бадьи жесткую шершавую мочалку и осторожно приложила ее к плечу, переживая за то, что не сможет долго удерживать ее в своих раненых руках. Было боязно и неудобно лишний раз просить у Болтона помощи, и она, даже не взирая на не останавливающуюся в ладонях боль, собиралась помыть себя сама.

Тихонько шикая сквозь сжатые зубы от боли, Санса принялась мыть свое плечо и руку, медленно, практически без нажима, водя по ним мочалкой. Она ощущала на себе взгляд бастарда и конфузилась все больше, начинала нервничать из-за того, что соврала Болтону и тот эту ложь мог сейчас превосходно видеть. Взбудоражившись от неправильного выбора, разрываемая сомнениями Волчица, вдруг заволновавшася от осознания того, что на самом деле любой ее ответ на предложение помощи мог с одинаковой вероятностью стать неверным и в конечном итоге мог бы разозлить бастарда, замкнулась в себе и, сжавшись в бадье, начала водить по коже губкой намного быстрее и усерднее, стараясь показать Рамси, что старалась. Однако совсем скоро она услышала шаги приближающегося к ней бастарда, а уже через мгновение прекратила мыться и неподвижно застыла в купельне, превратившись в слух и ощущения и со страхом ожидая того, как же поступит с ней Болтон.

Бастард был в последние дни зол и холоден, почти не говорил с ней и, хоть не обращался с женой грубо, но и мягкостью не отличался, даже скорее был очень требовательным. И знающая это Санса украла быстрый взгляд на появившегося в ее поле зрения мужчину и на миг перестала дышать, услышав его бесстрастный низкий голос:

— Ты только растираешь грязь. Отдай мне эту тряпку.

Он протянул к ней руку и, забрав быстро переданную ему мочалку, наклонился вперед. Отвернувшая же в сторону голову Санса, что уперлась взором в запястье прижатой к телу правой руки и никуда не сводила с него глаз, приготовилась к тому, что Болтон сейчас будет груб с ней. И в чем-то она оказалась действительно права: бастард мыл ее быстро, небрежно, тер намного сильнее, чем надо, и не озадачивался ее удобством. Она, дрожа от страха, терпеливо все сносила, только единожды замешкалась, услышав от Рамси грубо кинутое: «Раздвинь ноги», и, повесив голову на грудь, стыдливо спрятала лицо за волосами.

Волчица более не принадлежала себе, у нее не могло быть никаких секретов или запретных мест, и чем быстрее она свыкнется с этим осознанием, тем легче ей будет существовать в Дредфорте. Просто делай, что тебе говорят, и сможешь избежать ненужных, излишних мучений, угождай во всем и не узнаешь гнева Болтона. Сказал, что закончили с купанием, — значит закончили; обтер полотенцем — хорошо, тебе самой не придется исхитряться со своими больными руками; приказал лечь на постель и раздвинуть ноги — выполняй, и без промедления, он сделает все за тебя, а ты постарайся хоть немного расслабиться и терпи, несмотря на пробирающую тебя дрожь и гулкий стук сердца — сам мейстер Уолкан назначил тебе это лечение. Не трогай эту введенную в тебя штуку, Болтон сам достанет ее завтра, чтобы убедиться в том, что ты не пробовала вынуть ее из себя ночью. Имеет на это право. Вновь пристегивает к изголовью кровати цепью — так и должно быть, ты не оправдала доверия. Затушил факелы и свечи — значит тебе пора спать. Рамси виднее. Ты проиграла и тебе никуда не сбежать. Смирись. Делай, как тебе говорят, и, может быть, избежишь наказания.

○○○○○○○○○○

Обнаженная Санса сидела, опираясь спиной на подушки, и прикрывала своё тело меховым одеялом. На цепь, ведущую от столбика кровати к ее тонкой руке, она сдвинула сброшенную с себя сорочку и теперь дожидалась, когда к ней придет Болтон для вечерней «прогулки» по покоям, которая теперь была её самым любимым и одновременно с тем самым ненавистным временем. Накручивать круги по периметру приходилось не несколько минут, а, по меньшей мере, полчаса, иногда даже и под час выходило. И, несмотря на то, что Волчице предоставлялась возможность подвигаться и сменить картинку перед глазами, хорошего в этих прогулках было мало: ходить можно было только по определенной траектории, чтобы бастард всегда мог видеть ее перед собой, присесть и передохнуть от мельтешения туда-сюда было запрещено и никаких разговоров в это время не велось. Болтон вообще теперь редко говорил с ней, лишь отдавал приказы и пристально наблюдал за ней.

Разрываемая противоречивыми чувствами, Санса желала сейчас, чтобы Болтон появился здесь как можно скорее, и одновременно с тем мечтала о том, чтобы отсрочить сегодняшнюю встречу с ним. Назначенное мейстером лечение уже было пройдено и, хотя мужчина придерживался мнения, что с беременностью сейчас стоило повременить, однако спать с мужем не запрещал, и Волчица хотела пустить это в ход: в постели бастард запросто мог увлечься и, позабыв о совете целителя, излиться в нее, а там и до рождения ребенка было недалеко. И поэтому теперь одна часть Старк стремилась покончить со всем поскорее, напоминала, что ничего страшного в соитии с мужем нет, и это только пойдет ей на пользу: и Болтона, может быть, удастся расположить к себе, и понесет куда раньше, чем через полгода. Однако в то же время все естество девушки противилось этому решению, не могло перебороть испытываемый перед бастардом страх. Хранительницу Севера пробирала дрожь и скручивало внутри от мысли о том, что, торопя события, она приближает к себе и неминуемую смерть от рук Рамси, по собственному желанию ложится под его нож.

Но прежде чем этот час наступит, Сансе придется с болью и досадой ложиться под какого-то бастарда… Болтона, зная, что так же, как и её, он трахал и других девушек, пользовался ими и ею, как личными шлюхами, и не видел между ними всеми особых различий. Становилось жутко от мысли о том, что она не сможет угодить мужу, и тот начнет обращаться с нею в постели, как в первый месяц после женитьбы.

Уже начавшие заживать ладони Волчицы блестели от выступившего на них пота, а на ее лице отражалось ничем не скрытое беспокойство. Она нервно обегала взором своих голубых глаз спальню, не находя, за что зацепиться взглядом, и прислушивалась ко всем звукам, всё время находясь настороже. И хотя Хранительница Севера не могла с точностью сказать, зачем ее переместили в покои Рамси, однако предполагала, что это было сделано из предосторожности, чтобы леди Болтон охраняли не двое гвардейцев, а четверо — пара на главном входе и пара на внутренних дверях.