В Дредфорте хозяйские покои, в отличие от остальных, были разделены на две половины: одна сквозная, с одним рабочим и одним небольшим обеденным столом, кушеткой и камином, а следующая за ней половина была спальней, с установленными в ней комодом и, опять же, камином. Предположительно, такая планировка была обоснована тем, что разбив одну комнату на две, схитрившие Болтоны смогли уменьшить размер непосредственно спальни, а чем меньше помещение, тем легче его было протопить. Более того, две части, соединенные воедино, превосходили в размерах хозяйские покои в Винтерфелле, и за счет наличия обогреваемого помещения между спальней и холлом, тепло удерживалось здесь намного лучше. И, задумавшись в один момент о выставленной страже, Санса поняла, кто же её «спас»: гвардейцы, находившиеся в тот день на посту у её покоев. Восстановив в памяти последовательность событий, девушка припомнила, что по меньшей мере дважды громко вскрикнула, и стоявшие под дверями мужчины непременно услышали крики жены лорда. Наверное, они либо сами вскрыли двери в её спальню, либо быстро позвали Болтона. Однако это уже не имело никакого значения: самоубийство не удалось и вряд ли получится в будущем.

Мгновенно уловив скрип открывающихся внешних дверей хозяйских покоев и слыша сейчас шаги идущего сюда бастарда, дочка Старка сбивчиво задышала от волнения и, сбросив с себя одеяло, перекатилась ближе к краю постели. С придыханием наблюдая за тем, как открывается дверь и в спальню не спеша вступает Болтон, она приподнялась на локте и с пристальным вниманием проводила его глазами.

Вошедший же в покои Рамси заинтригованно глянул на голую девушку и неторопливо зашагал к ней, не спуская с неё подозрительного взгляда. И не успел он дойти до кровати, как Санса заторопилась встать на четвереньки на краю постели и, опустившись грудью на покрывало и положив на него голову, тихо произнесла, взволнованно глядя в сторону бастарда:

— Пожалуйста, возьмите меня, милорд.

Сразу после этих слов Старк уткнулась лицом в меховое одеяло и закрыла глаза, пытаясь отстраниться от происходящего. Всё её тело было напряжено, сотрясалось от пробегающей по нему мелкой дрожи, и когда рука Болтона легла ей на ягодицу, то она сжалась и стала пробовать отвлечься еще отчаяннее. Сансс чувствовала, как Рамси оглаживает и сжимает её зад, и зажималась всё больше, безостановочно колотилась от страха, беспокоясь о том, чтобы бастард не был с ней груб и близость с ним не принесла ей боли или неприятных ощущений.

У Хранительницы Севера всё дрогнуло внутри от необъяснимого ужаса, когда неожиданно Болтон заговорил, вгоняя ее своим низким, холодным, бесстрастным голосом в оторопь:

— Ты дрожишь. Почему?

Санса, у которой на мгновение сперло дыхание и внутри всё похолодело, оказалась в полнейшей растерянности и страхе от того, что ей задали вопрос и ждали на него ответа. Она перескакивала в панике с мысли на мысль, не зная, на чем остановиться: солгать или сказать правду? Солгать— значит рискнуть тем, что Болтон может опознать эту ложь, а сказать правду — рискнуть ввести его в ярость. Вдруг ложь удастся? А если нет? Попавшись на обмане, в любом случае придется затем рассказать правду, и Болтон в итоге разозлится еще сильнее. Если же остановиться на правдивом ответе, то он, конечно, может рассердить мужа, однако в то же время может его и смягчить.

Казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди от переживаемого волнения, и Санса, решая остановиться на честном ответе, зажмурила глаза и произнесла полушепотом:

— Мне страшно, милорд.

За словами Волчицы последовала тишина, да прекратились поглаживания бастарда. Еще же через пару секунд он взялся руками за ее бедра и, уверенно потянув за них в сторону и вниз, медленно опрокинул её с четверенек на бок. Встревоженная действиями мужа Санса обернулась к нему лицом и, увидев, как он стоит над ней и не спускает с нее пристального взгляда, отодвинула от края постели свой низ. Слегка поджав ноги к себе и ухватившись руками за лежащее под ней меховое одеяло, Волчица немного вытянула его наверх и, будто обняв его руками, прикрыла им свою грудь и живот. Разволновавшись и не понимая, почему Рамси не пожелал ее взять, онп спрятала лицо в меху одеяла и кротко, нерешительно поглядывала вверх на него, словно просила не злиться на нее и не наказывать.

Внимательно же оглядывавший жену Болтонский бастард присел на кровать и, устремляя свои ярко-голубые глаза к ней, проговорил:

— Чего ты боишься?

После этих слов леди Санса только ещё сильнее прижалась лицом к мехам да попыталась хоть немного подлезть под одеяло, страшась тех слов, которые ей сейчас предстояло произнести. Она приоткрыла рот, но, потеряв дар речи, не смогла издать ни звука. Пробуя пошевелить языком и заставить свои губы сложиться для слов, Волчица поняла, что почти ничего не сможет выговорить, и, испуганно подумав о том, что уж лучше одно слово-ответ, чем полнейшее его отсутствие, еле слышно прошептала:

— Тебя.

Взгляд Болтона устремился к лицу девушки, и мужчина сказал, стараясь говорить, как можно спокойнее:

— Почему?

Смотревшая до этого мига на негл Санса отвела свой взор от него, собираясь с духом для ответа и чувствуя себя так, словно ей выворачивали наизнанку душу, вырывали все её мысли и терзающие её сомнения, вынуждали рассказывать обо всем самой. Но это было не столь болезненно, как порка розгами или обожженные ладони, и пока не было похоже, чтобы ее слова злили Рамси. Может, если она скажет правду и сейчас, то бастард не станет сердиться на неё и в этот и раз или, по крайней мере, разозлится намного меньше, чем от лжи. И Санса, нервно сглотнув, начала тихо говорить, сбиваясь в словах и пристально наблюдая за реакцией мужа:

— Я боюсь, что… что ты сделаешь мне больно. Что… что убьешь меня потом… Когда я дам тебе наследника.

На лице Болтона отразилось легкое замешательство, и он, все так же внимательно всматриваясь в жену, проговорил:

— Я не собираюсь тебя убивать, а хочу оставить для себя, — он перевел взор к телу Старк, взял длинный, торчащий по другую от нее сторону конец одеяла и, накинув его на её бедра и оставив свою руку покоиться на них, продолжил: — Ты ведь сможешь быть хорошей женой? — договорил он, смягчая тон и поправляя на Сансе покрывало.

Сперва сжавшаяся от прикосновения мужа девушка облизнула губы и, смиренно взглянув на него, послушно закивала головой, еще пока не совсем понимая, стоило ли радоваться или огорчаться: уж очень противоречивые эмоции вызвали слова Болтона. С одной стороны, успокаивающе действовала мысль о том, что бастард не собирался её убивать, но с другой стороны — сколько правды содержалось в его словах? Быть хорошей женой… Не означало ли это, что ей придется подчиняться ему во всем на протяжении многих-многих лет, не получая ничего взамен и ежедневно молясь за свое благополучие? Провести всю жизнь, заключенной в четырех стенах покоев?

Болтон же, на мгновение приподняв уголки губ в маленькой полуулыбке, произнес, продолжая водить рукой по накрытым покрывалом талии и бедрам Волчицы:

— Хорошо. Будешь хорошей женой — я не буду тебя наказывать и постараюсь быть хорошим мужем, — Рамси в последний раз провел рукой по бедрам жены и, поднимаясь с постели, добавил: — А теперь одевайся, и я дам тебе немного походить.

Проводившая его жалобным взором Санса медленно села на кровати, стыдливо прижимая руками к своей груди одеяло, и неуклюже потянулась за сорочкой, боковым зрением замечая, как подошедший к ложу с другой стороны Болтон принялся сейчас открывать ключом позвякивающую цепь на её руке. Волчицу терзало множество вопросов, и она, накинув на себя ночнушку, то и дело взволнованно поглядывала в сторону бастарда, а затем пугливо тупила взор в пол, боясь встретиться с ним взглядом и чувствуя себя рядом с ним скованно и неловко.

Комментарий к Проигравшая

На отзывы незарегистрированных пользователей отвечаю здесь, зарегистрированных на сайте — частично здесь, частично в личку, чтобы не раздувать количество отзывов своими ответами.