Долан в своей «фирменной» синей рубашке с красными подтяжками стоял прямо перед вывеской стройплощадки и говорил с женщиной, в которой Колли сразу распознала репортера. Заметив Колли, он прервал разговор и направился к ней.

– Вы Данбрук?

– Доктор Колли Данбрук.

Она одарила его тысячевольтовой улыбкой, от которой многие мужчины растекались лужицей, но на Долана заряд не подействовал.

– Что здесь, черт побери, происходит? – Он попытался ткнуть пальцем в ее грудь, но вступить в контакт ему не удалось.

– Местное телевидение попросило меня об интервью. Я всегда стараюсь сотрудничать с прессой. Мистер Долан, – продолжая улыбаться, Колли тронула его за рукав, словно они были единомышленниками, – вам исключительно повезло. Археологическое и антропологическое сообщества запомнят ваше имя навеки. Профессора будут читать лекции о вашей стройплощадке многим поколениям студентов. У меня с собой экземпляр предварительного отчета. – Она протянула ему папку с отчетом. – Я с удовольствием объясню вам все, что непонятно. Здесь, конечно, много специальных терминов. Представитель Музея естествознания с вами уже связался?

– Что? – Он уставился на доклад, который она ему протягивала, как на живую змею. – Что?

– Я просто хочу пожать вам руку. – Колли схватила его руку и энергично встряхнула ее. – Спасибо вам за ваш вклад в это поразительное открытие.

– Эй, послушайте…

– При первой же возможности мне хотелось бы пригласить вас с вашей женой и со всей семьей на ужин. – Она стойко держала улыбку и даже кокетливо похлопала ресницами, продолжая методично проходиться по нему паровым катком. – Но, боюсь, в ближайшие несколько недель я буду очень занята. Вы меня извините? Мне хотелось бы как можно скорее со всем этим покончить. – Она прижала руку к сердцу. – Я всегда так нервничаю, когда приходится говорить перед камерой. Если у вас появятся вопросы любого рода по докладу, обращайтесь прямо ко мне или к доктору Гринбауму. Большую часть времени я буду проводить здесь, на раскопках. Вы меня сразу найдете.

Не успел Долан перевести дух, как она поспешила к операторам и принялась пожимать им руки.

– Ловко, – пробормотала Лана. – Очень ловко.

– Спасибо. – Колли присела на корточки и внимательно посмотрела на мальчика. – Привет. Ты репортер?

– Нет. – Он захихикал, его зеленые, как лесной мох, глаза заискрились весельем. – Вас будут по телику показывать. Мама разрешила мне посмотреть.

– Тайлер, это доктор Данбрук. Она ученый. Она изучает старые-старые вещи.

– Кости и все такое, – кивнул Тайлер. – Как Индиана Джонс. А почему у вас нет кнута, как у него?

– Я его в мотеле оставила.

– Ладно. А вы когда-нибудь видели динозавра?

Колли поняла, что он путает разные фильмы, и подмигнула ему.

– Ясное дело. Кости динозавров. Но они не по моей части. Мне нравятся человеческие кости. – Она с видом знатока пощупала его предплечье. – Держу пари, у тебя отличные косточки. Скажи маме, чтобы как-нибудь привела тебя на раскопки. Я дам тебе покопать. Вдруг ты что-нибудь найдешь?

– Правда? Можно? Честное слово? – Ошеломленный Тайлер заплясал на месте и дернул Лану за руку. – Ма-ам? Ну пожалуйста!

– Если доктор Данбрук говорит, что можно, значит, можно. Это очень мило с твоей стороны, – сказала она Колли.

– Я люблю детишек, – ответила Колли, выпрямляясь. – Они еще не научились отгораживаться от возможностей. – Она взлохматила пронизанные солнцем волосы Тайлера. – До свидания, Тай-Рекс.

Сюзанна Каллен экспериментировала с новым рецептом. Ее кухня в равной степени представляла собой научную лабораторию и была воплощением домашнего очага. Когда-то Сюзанна пекла, потому что ей это нравилось. Потому что именно выпечкой полагается заниматься домохозяйкам. Когда ей говорили, что ей следовало бы открыть собственную пекарню, она только смеялась в ответ.

Она была женой и матерью, а не предпринимательницей. У нее не было никаких амбиций за пределами дома и семьи.

Потом она стала печь, чтобы заглушить боль. Чтобы чем-то занять свои мысли, избежать гнетущего чувства вины, прогнать страхи. Она утопила свое горе в песочном, слоеном, бисквитном тесте. И постепенно обнаружила, что это куда более эффективная терапия, чем консультации психологов, молитвы и обращения к общественному мнению.

Пока ее жизнь, ее брак, весь ее мир распадались на части, выпечка стала для нее единственным реальным делом. И ей вдруг захотелось расширить дело. Так родилась «Выпечка Сюзанны». Сначала она торговала на местных рынках и всем занималась сама: калькуляцией, закупками, выпеканием, упаковкой и доставкой.

Через пять лет спрос достиг такого уровня, что она наняла помощников, купила автофургон и начала продавать свои творения по всему округу.

Через десять лет она вышла на национальный уровень.

Хотя ей больше не приходилось стоять у плиты, а упаковкой, распространением и рекламой занимались соответствующие отделы ее корпорации, Сюзанна все еще любила проводить время у себя на кухне за составлением новых рецептов.

Она жила в большом доме на холме, отделенном от дороги лесом. И жила она в нем одна.

У нее была большая солнечная кухня со множеством ярко-голубых рабочих поверхностей, четырьмя духовыми шкафами промышленных размеров и двумя великолепно оборудованными кладовыми. Двойные двери вели из кухни в выложенный плиткой внутренний дворик и в несколько садов, где она могла подышать свежим воздухом. В кухне имелся уютный диванчик со спинкой и большое мягкое кресло у окна с эркером, а также компьютер последнего поколения, если ей требовалось записать новый рецепт или отыскать уже имеющийся в ее файлах.

Эта комната была самой большой в доме, и она могла провести здесь целый день, ни в чем не нуждаясь.

К пятидесяти двум годам Сюзанна стала очень богатой женщиной и могла бы жить где угодно, делать все, что захочется. Ей хотелось заниматься выпечкой и жить здесь, в городке, в котором она родилась.

Телевизор с экраном во всю стену был включен. Тихонько напевая себе под нос, Сюзанна взбивала яйца со сливками в глубокой миске. Услыхав позывные вечерних новостей, она оторвалась от работы и налила себе стакан вина. Потом она, закрыв глаза, попробовала начинку, добавила столовую ложку ванили, перемешала, опять попробовала, одобрительно кивнула и аккуратно записала поправку в свой блокнот.

Голос диктора упомянул Вудзборо, и, подхватив стакан вина, Сюзанна повернулась к экрану. Она увидела общий план Главной улицы, улыбнулась, заметив промелькнувший на экране магазинчик своего отца. Потом дали общим планом вид холмов и полей за городской чертой, пока диктор рассказывал об истории города.

Теперь Сюзанна заинтересовалась. Наверняка речь пойдет о недавнем открытии на строительной площадке у ручья Антитам. Репортер рассказывал о научной ценности находки, о поразительных открытиях, которые она сулит. Сюзанна рассеянно кивала. Отец будет доволен.

Потягивая вино, она решила позвонить отцу, как только передача закончится, и почти не слушала, пока репортер объявлял, что сейчас выступит доктор Колли Данбрук.

Но когда на экране появилось лицо Колли, Сюзанна замерла. Горло у нее вдруг перехватило спазмом, ей стало трудно дышать, сердце болезненно заколотилось, ее бросило в жар, а потом зазнобило, пока она смотрела в темно-янтарные глаза молодой женщины.

Сюзанна тряхнула головой, в груди как будто гудел рой ос. Она ничего больше не слышала и могла только смотреть, как движется этот крупный рот с чуть неправильным прикусом.

А когда женщина улыбнулась, на лице ее появились три ямочки. Стакан выскользнул из дрожащих пальцев Сюзанны и разбился на полу у ее ног.

Сюзанна сидела в гостиной дома, в котором выросла. Лампы, которые она помогала матери выбирать лет десять тому назад, стояли на салфетках, вышитых бабушкой еще до ее рождения.

Она сидела, стиснув руки с побелевшими костяшками пальцев на животе, словно охраняя ребенка, когда-то жившего в ее утробе. Ее лицо было лишено всякого выражения. Она как будто истратила всю свою энергию на то, чтобы созвать семью, и теперь балансировала словно во сне между прошлым и настоящим.