Невеста развила бурную деятельность, для того что бы "было по богатому", хоть отмечать свадьбу мы собирались в узком кругу. Право на это она имела, война войной, но в жизни, раз бывает ... такое мероприятие - замуж она выходила раз и навсегда. Потому платье ей подруга сшила из белого шёлка с таким размахом, что мне на пару кальсон потом перешить получилось. Не отгрызут теперь проклятые животные в окопах то, чем молодой муж особо обязан дорожить! Мне так же парадный мундир из английского сукна справить пришлось - в гарнизонной швальне нижний чин ясно, какой национальности работал хорошо и не дорого только ради возможности держаться подальше от мест, где стреляют.
А свёл меня к нему всё тот же главный квартирьер Покловский-Козелло, имевший дела с братом и потому мне так же покровительствовавший. В его силах оказалось и выморочную квартиру, в которой Ольга проживала, на военное ведомство оформить, а затем реализовать понятно какому офицеру. Дал он понять, что корсетный салон являлся прикрытием германской резидентши, но та больше туда не вернётся. Разумеется, инженер-полковник на нашем застолье оказался свадебным генералом, причём очень остроумным и приятным в общении.
Банкет с устрицами, сигарами и французским вином в отдельном кабинете лучшего ресторана Риги "Отто Шварца" (хоть с недавних пор владел им уже латыш шведского происхождения Йиргенсон) оплатил мой всё богатеющий братик. К этим расходам присовокупил ещё и подарок - пару тельняшек финской вязки, дабы я не мёрз и свои морские корни не забывал. Потом мы с женушкой не упускали случая шикануть и унять нервное напряжение там же, или сняв в сауне на двоих бурбуль-ванну (джакузи), в случаях, когда вырваться из окопов получалось, но такого счастливого полусна как тогда у меня больше не повторялось.
Вернувшись на передовую, захотелось опробовать в деле заготовленную амуницию и оружие. Специальных команд снайперов ещё не ввели, и мои стрелялки воспринимались пока начальством как чудачество. Но стрелки имели особое мнение - противник уничтожался, и авторитет мой у нижних чинов рос. Даже не смотря на то, что в своей полуроте я не то что бы зверствовал, но обязанностями не манкировал и на унтеров их не перекладывал. В шагистике это не выражалось, да и уставы не заставлял зубрить, но противогазами смог весь личный состав обеспечить и ежедневно проводил тренировки по облачению лиц в эти страшно не удобные мешки. Про "атаку мертвецов" при обороне Осовца уже были наслышаны все и никто не отлынивал. Так же удалось избавиться и от ковбойского счастья - Винчестеров. Взамен выдали нам японские Арисаки. Хотья калибр у этого ружья и разнился с общеармейским, перебоев с боепитанием не ощутили.
Патронов заготовили много. Японская винтовка оказалась ухватистой, и удобной для штыкового боя, коим я так же озадачил вверенное мне подразделение. Тянулась вязкая окопная рутина, потому стрелки возможности размяться даже рады были, и дошло дело до организации ротного чемпионата, с призом в виде весьма приличных карманных часов (разумеется, трофейных), с гравировкой о заслуге в фехтовании. Хоть и занимался с землячками я от скуки, а начальство решило по-другому. Мол, инициативу проявляет от служебного рвения. И толи за рвение, а может в виду кадрового голода, наверху решили меня повысить в чине и дали командовать целой ротой.
1.3.
Среди добавившихся моему благородию благ оказалась даже полагавшаяся ротному служебная лошадь, довольно крупная и годная не только под седло, но и под гуж. В последнем варианте и надумал я её использовать. Плохой наездник из рыбака, а под оглобли полученный транспорт объездить дело плёвое, как и санки смастерить, умельцы в роте нашлись сразу и управились за неделю. Тут же вспомнилась мне зимняя рыбалка с отцом и братом, а в недалёком заливе рыбка ведь так же водилась, да и сети у местных рыбаков занять труда не представляло. Вот и собрались мы с Данилой на рыбный промысел, на всякий случай прихватил он ещё и ружьё-пулемёт Мадсена, который недавно починил, но из пулемётной команды его забрать не торопились. По слегка припорошенному ровному льду залива лошадка рысила легко и времени на дорогу с ловлей много не затратили. На обратном пути заметили мы в небе приближающуюся гудящую точку, вскоре разросшуюся до двухмоторного биплана. По закону подлости разумеется германского. По ранее виденным фотографическим карточкам определил, что это двухмоторный бомбардировщик Гота, и помимо 300 килограмм бомб стоит на нем ещё пулемет "Шпандау" или "Парабеллум". Вот из него и принялся он по нам шпарить, бомбу то ли пожалев, то ли уже ранее израсходовав. Но и того что нам попало, хватило лошадку угробить, причём показалось что её чуть не на части разорвало. Это кровавое скотство втолкнуло меня в боевой транс, и когда пилот пошёл на второй заход схватил я пулемёт ... . Очнулся когда рожок того опустел, а аэроплан развалился на льду залива, чудом не проломив его. И вот он лежит вверх колёсами в ста аршинах от нас. Богиня Кара вселяясь, не промахивается. Вначале заснял я столь эпическую картину на Лейку, а потом понеслись с Даней наперегонки к аппарату.
Подбежать мы успели вовремя, не перекрой я краны бензобаков, костёр бы получился отменный, а хотелось за лошадку трофеями компенсироваться. В первую очередь интересовал пулемёт, обладавший таким УБОЙНЫМ действием. Он поразил своим калибром - аж 2(ДВА) сантиметра, это была уже автоматическая пушка! У умирающего немецкого лет-наба выяснил, что на это изобретение Беккера из-за сохранения тайны даже привилегия специально не оформлялась, и нарвались мы, а вернее они на испытание в боевых условиях. Ясно, что столь секретное чудо у меня начальники отберут. Но такая корова нужна самому и потому принялись мы в четыре руки железо откручивать. Потом выкинув всё из санок и водрузив туда орудие, весившее не больше любого из нас, сами взялись за оглобли. За пару часов допёрли возик до берега, доказав что бурлаки и дураки не только на Волге добровольно в лямку впрягаются. У того же рыбака, что сеть одолжил ещё и лошадь заняли, пообещав весь улов ему уступить. И повёз я трофей прятать, так что бы и самому не сразу найти. Данила же с рыбаком пехом опять на лёд отправились - на биплане ещё много чего оставалось не открученного. Я пообещал вернуться за ними как только с главной миссией управлюсь.
Переполох в роте поднял изрядный, мобилизовав экстренно всё тягло, чуть ли не до собак и погнал караван трофеи вывозить. Их оказалось не мало, вплоть до солидных размеров сковородки, что, оказывается, защищала седалище пилота. Но наведённая богиней пуля позорной смерти того через ж... не допустила, пробив сердце. Кухонная же принадлежность к нашему прибытию во всю по прямому назначению использовалась. Данька смастерил наскоро примус-коптилку, ибо топлива в баках хватало, и жарил во всю закуску из невинно убиенной нашей лошадки. Прибавила нам аппетиту и найденная в кабине фляжка шнапса, весьма при работе на морозе не лишняя. Совершенству пределов не бывает, и зачем отказываться от маленьких радостей пикника на природе?
Пришлось веселье сворачивать, ибо каждому из десятка прибывших со мной досталось буквально по напёрстку да кусочку мясной жарёнки на зуб. Именно как профилактическое средство, вдохновляющее на трудовой подвиг. С аэроплана ободрали всё, что могло сгодиться нам в землянках, как и трупов трёх авиаторов, а затем устроили на манер викингов погребальный костёр, запалив останки воздушной ладьи вместе с погибшим экипажем. Лед в том месте вскоре растаял и всё ушло под воду - теперь случись поиск пропавших, найти никого и ничего не смогут. Огласки, увы, избежать не получилось и наехавшее начальство отобрало всё что узрело (примерно десятую и не особо потребную нам часть). Для освещения коптилками в землянках петролиум теперь имелся. Да и у моего блиндажа появилась вкопанная в землю тележная ось - забросить вдвоём на торчащее в небо колесо пушчёнку во время авиа или цепелин-налёта труда не составляло. Так как тихориться больше не требовалось, снимок геройски сбитого аэроплана отправил в издававшийся в Риге уже 10 лет "Солдатский листок". После публикации начальство накатило второй волной и украсило кожаные авиационные куртки превосходной немецкой выделки, мою "Станиславом" (аккурат дырочку прикрыл), а Данькину Георгиевской медалью.
