В одну из моих поездок в Гуруваюр я прослушал все стихи, которые он произносил. Он начал с мелодичной декламации восьми санскритских стихов Шикшаштаки. Я никогда не слышал об этом писании. Затем он перевел стихи на Малаялам. Эти восемь стихов просто сразили меня: «Я не знаю другого Господа, кроме Кришны, и Он останется моим Господином, даже если грубо обнимет меня или разобьет мое сердце, не показываясь мне на глаза. Он полностью свободен делать все, что Он пожелает, и Он всегда, при любых обстоятельствах, останется моим Господом, которому я поклоняюсь».

После того, как Анджаам Намбудри закончил свое декламирование Шримад Бхагаватам и толпа разошлась, я подошел к нему и представился. Он согласился ответить на несколько вопросов.

Я сказал ему, что хочу узнать больше о Шикшаштаке. Его глаза наполнились слезами. С дрожью в голосе он ответил: «Я не тот человек, которому надо задавать такие вопросы. Мое сердце слишком твердое, я не могу ответить тебе должным образом. Мой ум так осквернен желаниями чувств, а разум так испорчен бесконечными измышлениями, что я не могу правильно понимать Шикшаштаку».

Сначала я неправильно понял то, что он сказал. «Сэр, при всем моем почтении к вам, откуда вы знаете, что я так осквернен и испорчен, что я не могу понять Шикшаштаку? Может быть, вы просто начнете объяснять, и увидите, способен ли я понять, или нет? Все-таки я образованный…»

Он поднял руку и остановил мою речь. «Нет, не ты. Я имел в виду, что это Я слишком осквернен и испорчен, чтобы понять Шикшаштаку. Как же я смогу объяснить это тебе?»

Я был поражен его словами. Раньше я никогда не слышал, чтобы брахман считал себя недостойным. Он продолжал:

«Все, что я могу сказать тебе, эти восемь стихов написал Шри Чайтанья около пятисот лет назад».

«Кто такой Шри Чайтанья?» – настаивал я.

Слезы потекли по его щекам. «Если я отвечу тебе – я буду проклят, потому что я не способен ответить правильно. Мое понимание слишком поверхностно. Шри Чайтанья дал людям величайшее благословение, но оно скрыто от глаз несколькими святыми во Вриндаване. Ты знаешь Вриндаван?»

«Я там не был» – ответил я, «но все слышали о Вриндаване. В этом месте родился Кришна, там он танцевал с девушками-пастушками».

«Да, да. Вот туда тебе нужно пойти, чтобы узнать о Шри Чайтанье».

Я сменил тему разговора. «Как случилось, что вы стали ежедневно декламировать Шримад Бхагаватам в храме?»

«Много лет назад я был убежденным марксистом и радикальным активистом. Я вообще не верил в Бога. Однажды я приехал сюда организовывать шествие Коммунистической партии. Шествие должно было началься от храма Гуруваюр, потому что это наиболее известное место в городе. В то время я страдал от постоянного несварения желудка. Я не мог переваривать твердую пищу – меня все время рвало. Случилось так, что мой дядя был главным священнослужителем этого храма. Он пригласил меня в храм. Из уважения я зашел, чтобы увидеться с ним. Он дал мне тарелку параманны, риса, сваренного в сладком молоке. Я сказал ему: «Извините, но я не могу есть твердую пищу. Я болею от этого». Но мой дядя сказал: «Не беспокойся, ты можешь принять это. Ничего не случится».

Я снова сказал: «Нет, я не могу, если я съем это – меня вырвет». А он сказал: «Это прасадам. Даже если тебя вырвет, ты получишь духовное питание». Чтобы сделать приятное дяде, которого я столько лет не видел, я съел параманну. Потом я вернулся к своей работе. Надо сказать, я был очень удивлен, потому что во время всего шествия я не испытывал никаких болезненных ощущений.

После шествия я вернулся в храм, чтобы снова поговорить с дядей. Я сказал ему: «Знаешь, у меня не было проблем после того, как я съел здесь этот сладкий рис. Я удивляюсь, почему?» А он сказал: «Ты же знаешь, почему». «Почему я должен знать?» «Потому что ты коммунист, а коммунисты знают все, разве не так?» И он улыбнулся.

Это был его вызов мне: у тебя есть материалистическое объяснение для всего остального, почему не для этого? Я сказал: «Дай мне еще параманны». Я съел еще три, потом четыре порции риса – и ничего не случилось. На следующий день я пошел к врачу, который сделал анализ кала. Он был так же удивлен, как и я. «Это поразительно» – сказал он, «но ты снова можешь переваривать пищу. Я думаю, что тебе можно есть именно это блюдо. Поэтому узнай, как они делают параманну, и готовь ее для себя».

Я вернулся в храм и снова взял большую тарелку параманны с четырьмя аппами (пирожными). И у меня не было никаких проблем. Мой дядя сказал: «Не думай, что это что-то вроде правильного питания. Это милость Гуруваяппана Васудевы к тебе». «Знаешь», – сказал я, – «я не верю в чудеса. Но я очень признателен тебе, что ты показал мне это блюдо, которое я могу есть».

Я нанял брахмана, чтобы он готовил параманну точно так же, как ее готовят в храме. Повар сказал мне: «Я могу делать все то же самое, что и повар в храме, но если параманна не предложена Божествам, она не будет такой же». Я сказал: «Я плачу тебе за то, что ты готовишь, а не за то, что ты проповедуешь». Он сказал: «Ты сам увидишь».

Я съел тарелку параманны, приготовленной моим поваром. Она выглядела точно так же, так же пахла и на вкус была точно такая же, как та, что дал мне дядя. Но меня сразу же вырвало. Это посеяло сомнения в моих материалистических убеждениях. Я пошел прямо в храм и рассказал дяде, что случилось. Он просто сказал: «Кришна, Гуруваярапан», – и пошел к своим Божествам на алтарь. Когда он закончил пуджу, он вышел и увидел, что я все еще стою там. Он видел, что я сбит с толку, и он сказал мне: «Тебе надо принять врату служить Божествам 40 дней. В течение этого времени ешь только Кришна прасад. И тогда ты вылечишься».

И я сделал это. Я стал вот так декламировать Шримад Бхагаватам. И, конечно, мои товарищи из Коммунистической партии злились на меня. Я сказал им: «Знаете, если нет жизни – не может быть политики. Позвольте мне выжить». Я бросил все, и остаюсь здесь до сих пор. Теперь я могу есть любую пищу, но только если это предложено Божествам».

На меня произвела впечатление скромная духовность Анджаама Намбудри, и его история попала в точку. Раньше я тоже критиковал все религиозное. Но я не был готов пожертвовать моей свободой ради какого-то там спокойствия ума, которого достиг Анджаам Намбудри, пожертвовав своей свободой. «Позвольте мне иногда заглядывать поверх завесы этого мира, чтобы увидеть, что находится по другую сторону» – думал я про себя. «Но я не собираюсь переступать этот порог. А вдруг я застряну в другом мире и не смогу вернуться?»

Но я не задумывался о том, что будет, если я застряну на самом этом пороге, попусту тратя время между двумя мирами.

Вскоре я стал известен руководству Сундарам Индастрис как яркая новая звезда. Я начал как младший помощник, составляющий служебные записи в отделе кадров, но вскоре прыгнул в амбициозную должность «героя офиса», исполняя задания, с которыми другие не были способны справиться быстро или искусно. Несколько месяцев спустя после моего приезда туда, мое тщеславие было удовлетворено назначением на должность главного помощника начальника отдела кадров. Я также открыл, что благодаря тому, что я был племянником главного управляющего, я мог не обращать внимания на офисный стиль одежды. Согласно неписаным правилам, мы должны были носить белую рубашку, заправленную в брюки. Мой наряд состоял из курты и лунги. Курта (традиционная южноиндийская рубашка из неокрашенного хлопка) была длинная, до коленей. Лунги (белый саронг, который носят жители южной Индии) я носил обернутым вокруг ног, когда я шел куда-то, а когда я сидел за столом, оно свободно свешивалось до пола. И, наконец, увенчивали этот эксцентричный вид длинные волосы и длинные усы, подкрученные вверх.

Однажды какой-то худощавый человек с прилизанными назад волосами и со странным блеском в глазах вошел в офис и стал ходить от стола к столу, собирая пожертвования. Он был одет в лунги и простую хлопковую ткань, обернутую вокруг туловища. Его лоб был отмечен точкой синдура, что показывало, что он был шактой (преданным Деви, олицетворяющей женское начало). Я узнал в нем представителя керальской брахманской касты, известной под именем Намбудри, которых иногда побаиваются, потому что о них идет слава как об очень могущественных людях. Атмосфера вокруг него была какая-то театральная и женственная, что я счел глупым. Но все-таки каждый давал ему несколько рупий.