Два вопроса я считал самыми важными: «Кто такой Бог?» и «Как мне достичь Бога?». Рамануджа и Мадхва давали одинаковые ответы: Шри Вишну – Бог и Его достигают с помощью бхакти (чистой преданности души). Далее оба философа сходятся на том, что освобождение невозможно обрести только при помощи силы знания дживы или непривязанности, и, несомненно, материя не способна дать освобождение. Освобождение дарует Божественная Милость, и оно не ограничено только теми, кто совершает усилия для его получения. И освобождение не является всего лишь прекращением страданий. Это состояние позитивного духовного блаженства, обретаемого через общение с Вишну, полностью счастливым.

Я считал, что учение вайшнавов бесспорно является чистейшей из всех философий, которые я изучил. Но у меня были сомнения. Главным образом, факт, что я находил другие учения и доктрины более доступными. Без каких-то особых усилий я был способен освоить Шактизм, Шайву, Адвайти и атеистическую Санкхью до такой степени, что меня считали знающим. Но когда бы я ни читал вайшнавские тексты, я чувствовал себя как посторонний. Это просто не соответствовало моему складу ума.

Другое сомнение брало начало в тех моих посещениях вайшнавских храмов. Я не заметил ни в священнослужителях, ни в верующих ничего особого, что отличало бы их от общей массы благочестивых индусов, соблюдающих обряды. Я прочитал биографии Рамануджи и Мадхвы, и я верил, что они были идеальными святыми учителями. Если бы я когда-либо встретил вайшнавов, подобных им, мне было бы гораздо легче принять эту прекрасную философию. Но все, что я видел, говорило мне лишь о том, что вайшнавы – это просто еще одна разновидность ортодоксальных индусов, живущих обычной жизнью.

Сампрадаи (то есть школы) Рамануджи и Мадхвы поддерживали индуистскую традицию Брахманизма по рождению. Несомненно, вайшнавы признают, что мужчина, женщина или ребенок любой касты или даже без касты могу быть благословлены Божественной Милостью. Но только Брахманы являются от рождения особыми слугами Вишну в этом мире. Только они чисты по природе и потому могут совершать храмовые ритуалы. Это попахивало снобизмом, и это мне не нравилось.

И похоже, Самому Вишну это также не нравилось. Рассказывают, что Ранганатха, мурти Вишну в храме Рангакшетра в Тричуре, однажды закрылся в своем святилище от самого главного священнослужителя, потому что он оскорбил Тируппана Альвара, святого вайшнава из касты париев. Божество отказывалось открыть дверь, пока священник не принес Тируппана в храм на собственных плечах.

Другой знаменитой святой вайшнави была Андаль, юная девушка, которая смело вошла в святилище, чтобы стать женой Ранганатхи. Как сословие, женщины считаются ритуально нечистыми, и им не позволяется входить на алтарь к мурти. Но Вишну не столько интересует ритуальная чистота, сколько чистая преданность. Андаль чудесным образом вошла в божество Ранганатха, и сейчас ей поклоняются как экспансии Лакшми, олицетворению духовной энергии Вишну в женском облике.

Я решил временно оставить все эти доктрины и продолжать мой поиск непосредственного опыта трансцендентного, при помощи которого я смогу интуитивно понять, какая философия является истинной, если такая вообще существует. Но чтобы произвести впечатление на других, я притворялся, что следую этим учениям. Если я встречал Шакту, я мог говорить с ним как Адвайтист. А с Адвайтистом я доказывал Санкхью. Подобно мусульманину, который стал язычником, колеблясь между двумя мечетями, я полностью разочаровался во всех них.

Мое чтение наконец привело меня в библиотеку Шивананда йоги, что принесло мне дружбу с директором, спокойным, рассудительным и учтивым молодым человеком, на несколько лет старше меня. Он не одобрял мой эклектизм и говорил, что ради прогресса на каком-либо пути я должен сначала принять предписанную садхану.

«Одним только чтением ты просто хватаешся за хвост угря просвещения. Он легко может ускользнуть от тебя», говорил он мне своим мягким, неторопливым голосом. «Лучше ты утвердись в чем-то одном и совершенствуй это. Я могу научить тебя ежедневной йогическим упражнениям, которые помогут тебе сконцентрировать ум на внутреннем свете. Ты станешь умиротворенным, а где есть мир, там Бог». Я попробовал, но мой ум был слишком беспокоен, чтобы продолжать заниматься этим.

Когда я снова встретил его и признался, что неспособен следовать этой программе, он на минуту закрыл глаза в глубокомысленном молчании. Затем он открыл глаза, но его взгляд был опущен, когда он говорил.

«Примитивное животное ловит смертельный враг, поскольку действия животного предсказуемы. Но человек слишком умный попадает в ловушку из-за своей неустойчивости». Он помолчал, затем посмотрел на меня и заговорил опять. «Знаешь, кто смертельный враг человека?»

Он процитировал Бхагавад-гиту: «Это лишь вожделение, о Арджуна, которое рождается от соприкосновения с гуной страсти и затем превращается в гнев, всепожирающий, греховный враг этого мира».

Его предостережение походило на пророчество. Но я был слишком поглощен своими психологическими открытиями, которые постоянно валились в мой ум через мистический канал, и я не воспринял его слова серьезно. Прорицания, дежа вю, бесплотные голоса, видения и нематериальные существа – все это стало ежедневными событиями. Мне до сих пор не приходило в голову, что мой контроль за моей собственной жизнью быстро сходил на нет.

«Если ты хочешь стать главным жрецом всякой ерунды – это прекрасно, но ты точно не должен делать это в рабочее время!»

Главный бухгалтер, суровый и благоразумный чиновник, конечно, полагал, что говорит от лица всего офиса. В его глазах было написано, что он решил занять твердую позицию.

Я продолжал рисовать Даттатрею, как будто и не слышал его. Приглушенные смешки заставили его оглядеть офис пронизывающим взором, как бы говорившим «Ты следующий». Затем, бросив на меня испепеляющий взгляд, он прорычал: «Ты дорисуешь эту картинку на тротуаре, за медный грош, ты – ты, бестолковый мечтатель!». Он торжественно удалился.

Раньше он всегда прикрывал меня. Более двух лет я был его главным ассистентом и всегда компенсировал мои прегрешения усердным трудом. Но сегодня я переполнил чашу его терпения.

Позавчера я раньше ушел с работы, никого не предупредив. Вчера я вообще не был на работе, и никак не объяснил это отсутствие. Сегодня я был на работе, но только рисовал изображение Даттатреи. Я ни с кем не говорил.

Через несколько минут Вайдьянатхан положил мне руку на плечо. «Друг, тебя вызывает управляющий директор. Бухгалтер уже был у него и устроил скандал». Не говоря ни слова, я положил карандаш, встал и неторопливо направился в кабинет директора.

Он поприветствовал меня с вежливой улыбкой и пригласил меня сесть и объяснить мое поведение. На несколько минут воцарилась мертвая тишина, пока я извлек слова из эфира и выстроил их в голове. Затем я начал.

«Позавчера меня позвали с работы в храм Даттатреи в Чендамангалам…» Он поднял руку останавливая меня.

«Кто вас позвал?»

«Шри Сваямпракаш Брахмендра Сарасвати, маханта этого храма».

«Ачча. Итак, гуруджи позвонил вам в офис».

«Нет. Он позвал меня телепатически».

«Да, хорошо. Пожалуйста, продолжайте».

«Я провел в храме всю ночь, потому что там в полночь проводили особую абхишеку (церемония омовения)». Он снова прервал меня.

«То есть, гуруджи проводил особый праздник и телепатическим способом пригласил вас приехать».

«Да, но это не было видимым, поскольку он покинул этот мир в 1948 году».

«Да, да. Пожалуйста, продолжайте».

«Затем я ушел из храма рано утром. Я спустился с холма на дорогу. Там я встретил двух привидений. Я повторил для них мантру Картикеи и поручил их заботам Шрештараджа. Оставшуюся часть дня мне надо было отдыхать. А сегодня я думаю только о Даттатрее».

«Только о нем?»