Тем временем за закрытыми дверями главного алтаря священнослужители убирали драгоценными украшениями и оружием, принесенными из Панданама, большое черное каменное мурти Аяппы. В сумерки под звуки фанфар открылись двери. И в этот момент — что-то вроде танцующего сияния появилось над Магнитной горой, между Вечерней звездой (Венерой) и другой звездой. Я наблюдал это явление примерно в течение 5 минут, потом оно пропало из виду.

Я был поражен всем тем, что я увидел. Когда я шел вниз с Сабари Гири, я решил посвятить часть моего времени дальнейшим исследованиям эзотерического и сверхъестественного. Но я не был готов пожертвовать моими представлениями о материальном счастье.

Я жил через дорогу от Сундарам Индастрис, один в коттедже, принадлежавшем мусульманской семье. Я стал очень активным на работе, и быстро продвигался по служебной лестнице. Каждое утро перед тем, как уйти на работу, я зажигал ритуальные свечи перед изображением Аяппы в моей комнате. А когда я приходил на обед, то садился перед изображением и повторял Вишну-сахасра-нама-стотрам (Тысяча имен Вишну). Это была единственная санскритская молитва, которую я знал. Я выучил ее от моего отца еще мальчиком. Мой хозяин-мусульманин был очень рад видеть мой строгий распорядок дня, он полагал, что его дом и семья благославлены моим присутствием. Я подружился с его сыном, Ахмадом, моим ровесником.

Но в то же время я вел жизнь «мирского человека», хотя в более мягком, индийском варианте. Как и прежде, я продолжал смотреть кино и общаться с современными парнями и девушками, моими ровесниками. В то время мне и в голову не приходило, что однажды я разом отвергну все эти банальные удовольствия. Но тогда мне удавалось сохранять удачный баланс между двумя противоположными сферами человеческой жизни: религиозно-мистической и обыденной.

В священный день Шиваратри уважаемый санньяси (монах) Его Святейшество Шри Джаендра Сарасвати Свамигал приехал в Ернакулам, чтобы возглавить поклонение Шиве среди индусов. Хотя ему было всего 15 лет, его пожилой гуру назначил этого молодого человека Шанкарачарьей. Этот титул обозначает свами-главу Камакоти Питха, важнейшего храма Дурги в Канчипурам, штат Тамил Наду. Его положение среди Айаров (смарта брахманов Южной Индии) было настолько могущественно, что его правильно было бы назвать Папой. Чтобы получить у него аудиенцию, я в сопровождении Ахмада ранним утром сел в автобус. Мы приехали в Ернакулам около 3 часов утра.

Через час после этого мы стояли перед апартаментами, где остановились Джаендра Сарасвати и его окружение. Это здание расположено на первом этаже храма Шивы, где исполнялись религиозные обряды. Перед входом в спальню стоял охранник-непалец в униформе. «Все спят» – сказал он нам.

«Мы не побеспокоим их», ответил я. «Мы проделали долгий путь, чтобы увидеть Его Святейшество. Он, должно быть, уже встал в это время». Движением головы охранник показал, где находится свами. Сквозь пару дюжин спящих смарта брахманов, растянувшихся поперек общей комнаты, мы осторожно пробрались к занавешенному дверному проему на другом конце холла. Какой-то брахман спал на кресле рядом с дверью, голова его свесилась на грудь, и он храпел. Сквозь занавес пробивался свет от голой электрической лампочки. Из комнаты доносилось тихое повторение санскрита. Ахмад и я вошли.

Молодой человек в оранжевой одежде сидел на циновке и повторял мантры. Позади него возле стены стоял бамбуковый посох. Мы сделали традиционный поклон, коснувшись головами пола (я уже отрепетировал это с Ахмадом, так что он знал, как это делать). Свами дал каждому из нас акшаду (щепотку необработанных рисовых зерен, окрашенных в желтый цвет куркумой) как благословение, и пригласил нас сесть.

Он спросил, откуда мы. Я сказал ему, что мы живем в Каламассери, и я работаю в «ТВС». Он одобрительно кивнул – «ТВС» пользуется уважением в общине брахманов. С мальчишеской улыбкой, такой простой и открытой, что можно было забыть важность его должности, он сказал: «Я буду проводить здесь церемонию Шиваратри и возглавлю шествие через весь город. Хотите присоединиться к нам?»

Я виновато улыбнулся в ответ «Моя работа начинается в восемь. Я должен быть в Каламассери к этому времени. Вот почему я приехал так рано». Я процитировал афоризм Неру (с легкой иронией, потому что я всегда считал это глупостью), «Работа – это поклонение». Но Свамиджи не заметил иронии, и кивнул понимающе «Да, да, очень хорошо».

В это время зашел брахман, который спал на стуле снаружи. Взглянув с любопытством на Ахмада и меня, он объявил о визите пожилой четы брахманов. Его Святейшество согласился принять их. Вошли пожилые мужчина и женщина, простерлись на полу перед Свами и получили его благословения. Дрожащим голосом пожилой человек взмолился: «Свадьба моей дочери – пожалуйста, помогите». Указав на своего помощника-брахмана, Джаендра Сарасвати сказал старику: «Он даст золота на приданое твоей дочери». Но старик продолжал: «Кроме того, это не совсем подходящая пара. Не могли бы Вы посоветовать какого-нибудь более подходящего мужа для нее?» Свами закрыл глаза и молчаливо сложил ладони в пранама-мудре. Он не открывал глаза, пока они не ушли. Когда они вышли, он хлопнул себя по лбу, встряхнул головой и посмотрел на меня.

«Я санньяси, но эти домохозяева приходят ко мне за пожертвованиями. Ну, хорошо, у храма есть фонд помощи бедным брахманам. Я могу дать им что-то оттуда. Но после этого они хотят, чтобы я выбрал жениха для девушки. Что же, я отрекся от мира, для того, чтобы устраивать свадьбы?». Затем, пытаясь найти более приятную тему для обсуждения, он спросил меня: «Есть ли у тебя вопросы?»

«Только один, Ваше Святейшество», – ответил я. «Вы бодрствуете и повторяете мантры, а все эти ваши брахманы спят. Почему это так?»

Его глаза стали круглыми: «Что, они все еще спят?»

Ахмад заговорил: «Да, дрыхнут, и это очень смешно, их толстые животы то поднимаются, то опускаются».

Заговорив первый раз при Джаендре Сарасвати, Ахмад выдал себя, что он мусульманин. Джаендра Сарасвати внезапно застыл – в соответствии с кастовыми правилами общины смарта-брахманов, мусульманину нельзя было даже думать войти в личные покои Шанкарачарьи.

Чтобы смягчить внезапный дискомфорт для свами, я сказал: «Мой друг встал очень рано в этот священный день, чтобы придти сюда и получить Ваш даршан, в то время как ваши брахманы проспали все утро. Разве он не лучше, чем они? Все-таки это не его вина, что он мусульманин – у него не было выбора. Но он почитает Шиву».

«Любой, кто встает до рассвета в этот день, получает благословения Шивы» – смягчился он. Ахмад спросил: «А благословит ли Господь Шива мусульманина?» «Шива – это Брахман» – ответил Его Святейшество. «Для Брахмана нет различий между хинду и мусульманином».

«Тогда почему» – спросил я – «ваша процессия рекламируется как «для индусов»? Почему не просто «для людей»?» Его Святейшество улыбнулся и сказал: «Я пытаюсь сделать этих индусов людьми». Чувство дискомфорта растворилось в мальчишеском веселье, когда мы весело рассмеялись его шутке.

Он позвонил в маленький гонг. Тут же в дверях появился охранник-непалец. «Возьми ведро воды и вылей на тех брахманов» – приказал Его Святейшество. «Только посмотрите – даже мусульманин пришел сюда на даршан в такое время, почему они все еще спят?» Охранник быстро поклонился и вышел.

Непальцы известны тем, что они без вопросов выполняют приказы. Через минуту-другую мы услышали плеск воды и шум голосов. После шуток и смеха мы поклонились свами и ушли.

После моего опыта в Сабари Гири я каждый месяц ездил на автобусе в храм в Гуруваюре, чтобы увидеть мурти Господа Васудевы. Это божество знаменито на всю Индию, он с удивительной милостью отвечает на молитвы больных и попавших в беду. Я познакомился с брахманом Анджаамом Намбудри, бывшим коммунистом. Этот человек посвятил свою жизнь чтению по памяти Шримад Бхагаватам в храме. Шримад Бхагаватам – это обширное санскритское писание о философии преданности, почитаемое всеми вайшнавами. Анджаам Намбудри каждый день перед большой аудиторией посетителей храма по памяти цитировал сотни стихов. Местные жители почитали его, как святого.