произойти. Только этого не произойдёт — её мать не узнает об этом никогда, и кара

не свершится. Реальное наказание, реальное возмездие не наступит. А проступок

серьёзный, его нельзя просто забыть, вина без последствий разрушает психику. Ей

нужно получить наказание , и она придумывает его себе самостоятельно.

108

Глава 4: Святая

У неё есть готовая система нравственных ценностей, православная религия, в которых названа цена за проступки. Цена прелюбодеяния и детоубийства — смерть и вечные муки. Интересно, что для Марии это легче перенести, чем изгнание

из родительской семьи, так что она принимает такой вариант развития событий как

неизбежный и начинает не жить, а готовиться к смерти.

Она развивает в себе болезненность, множество симптомов, в которых можно

заподозрить смертельные заболевания. Она с двадцати лет держит в отдельном сун-

дучке одежду, в которой её нужно будет похоронить. Она изучает ритуалы, связанные

со смертью, договаривается с братьями о том, кто будет нести гроб. На протяжении

всей её жизни это будет типичное для неё поведение.

Видимо, реалистичное наказание и готовность его принять настолько облегча-

ют ей жизнь, что она выходит замуж и рожает дочь. В браке она обнаруживает, что

в то время, пока она готовится к смерти, жизнь продолжается, и она полна соблаз-

нов и удовольствий. Её муж поддерживает эту позицию, и они ездят по курортам

(на лечение, стыдливо говорит Мария), заводят любовников, развлекаются и пьют, оставляя свою маленькую дочь у кого-нибудь на руках. При этом виноват, конечно, становится муж: он распутник и пьяница, из-за него она болеет, он грешник, а ря-

дом с ним и она становится грешницей. Срабатывает перенос, теперь именно муж

отвечает за её грехи, и жить становится ещё слаще. Мужа она начинает ненавидеть, всей душой, с полной самоотдачей, обвиняя его во всех своих ошибках. Он заводит

любовницу — и попадает в ловушку вечной вины, не имея возможности уйти ни-

куда, кроме алкогольного угара. Хоть они и разводятся, но жить продолжают вместе, много лет, вплоть до его рака и смерти около 60. На похоронах она рыдает на гробе, клянётся в любви и всем окружающим наказывает похоронить её в соседней могиле.

Обещает, кстати, что совсем скоро.

В следующие несколько лет она становится всё более святой. Упрекает дочь

и внуков в греховности, настаивает на соблюдении церковных праздников и тра-

диций, грозит божественным наказанием за любой проступок. При напоминании

о собственных грешках делает вид, что этого не было. Лицемерка, ханжа и манипу-

лятор, она отталкивает от себя всех близких, но не даёт им права прекратить с собой

отношения, грозя вечными муками. Сёстры и братья с ней не общаются, подруг нет.

Дочь ухаживает за ней, а Мария молится напоказ, мучительно страдает и готовится

к смерти. Мужа вспоминает в дни поминок.

109

cемь женщин

Конечно, на терапию обращается не она. На терапию в возрасте 23х лет при-

ходит её внучка Ася, и приходит она в глубокой депрессии по поводу мучительных

взаимоотношений. “

Мораль и нравственность — это системы, которые должны

формироваться внутри личности с течением её жизни и новым

опытом. Внутренняя, созданная лично система принципов делает

человека гибким, адаптивным к своей среде, помогает ему прини-

мать решения и делать выбор. С такой внутренней опорой чело-

век может решать, хорошо или плохо иметь любовницу, утаивать

часть денег от супруга или бить детей — и нести ответственность

за своё решение.

Существуют и внешние нравственные системы — это законы

и религиозные течения. При недостатке внутренних опор чело-

век может обращаться к одной из этих систем для того, чтобы

чувствовать себя более уверенно и иметь ориентиры. При этом

в качестве опоры религия у законов выигрывает: вторые написа-

ны всего лишь людьми, тогда как в религиозных трактатах всегда

присутствует переживание высшего авторитета.

И здесь может быть подмена: веры — догматами, нравствен-

ности — религией. В таком случае правильное поведение дости-

гается не в результате нравственного выбора, а вследствие стра-

ха наказания. Например, человек не крадёт не потому, что так

решил, а потому что иначе он будет наказан после смерти. Это

мотивация избегания — я хороший, потому что плохим быть

очень страшно.

Этот страх приводит к негибкости, косности установок, к мо-

рализаторской позиции по отношению к окружающим. Ни один

человек не может вести праведную жизнь — но когда ошибать-

ся нельзя под угрозой вечных мук, психика сделает всё, чтобы

превратить обычную жизнь в святую. Для этого нужно забывать

какие-то эпизоды, искажать информацию, сваливать вину на дру-

гих и на их фоне казаться лучше, чем есть.

110

Глава 4: Святая

Но самое главное — для святой жизни нужно и думать забыть

о том, чего хочешь на самом деле.

Любая взятая извне мораль неизбежно превращается в мани-

пуляции. Этой моралью можно прибавлять силы своим послани-

ям, угрожать, настаивать, оставлять другого человека без выбора.

Например, можно сказать, что не навещать мать — грешно, ведь

в заповедях сказано почитать мать и отца, Бог всё видит. Это бо-

лее убедительное послание, чем «Приезжай, мне скучно» и даже

«Немедленно вернись под мой контроль». С помощью Бога отлич-

но получается заставлять других людей быть послушными, для

этого нужно лишь отождествить себя с высшей моралью и стать

носителем святого статуса. Молиться по утрам и иметь Библию

в ящике стола — это так просто! И это как будто делает человека

ближе к божественному, чем всех остальных, и даёт ему право

всех оценивать и всеми распоряжаться. А так как собственной

морали нет, то оценивать такое поведение сам носитель не может: это же соответствует написанным установкам, значит, является

безусловно положительным. А то, что любая фраза, в которой

есть слова «Бог», «заповедь», «грех», не становится от этого пра-

вильной — это не понятно.

Ася, с обидой: «Конечно, нигде же не написано, что нельзя го-

ворить внучке, что у неё кривые ноги или что все её слёзы — при-

творство, «крокодиловы слёзы». Зато про то, что надо молить-

ся — написано. Разрешено всё, что не запрещено прямо, и как

будто выполняя первое, ты автоматически получаешь индульген-

цию на второе. С утра помолился — и можно идти ссорить друзей, наговаривать на близких, проклинать неугодных. Серьёзно — ба-

бушка сказала маме, когда та вышла замуж за отца, что лучше

бы та вообще умерла в младенчестве, чем так её позорить. А по-

том платочек повязала, и всё простилось, да. А ещё на Прощённое

Воскресенье можно прощения попросить, поцеловаться и снова

жить как ни в чём не бывало».

111

cемь женщин

При этом вера в божественное является важной составляющей

внутренней жизни личности. Бог является нашим переживанием

внутреннего отца, который защищает нас от экзистенциальных

переживаний одиночества, несправедливости, смерти и ответ-

ственности. Многим людям необходимо верить в своего Бога, от-

вечающего их потребностям в высшем авторитете. И это может

быть позитивный, полезный Бог, присутствие которого освещает

жизнь и устраняет тревогу. Люди же, пользующиеся религиозной

терминологией для обслуживания собственных интересов, как

бы присваивают себе божественное и наполняют его вполне кон-

кретным, удобным для себя содержанием: упрёками, угрозами,

чувствами стыда и вины. И человек остаётся без внутреннего по-