Когда пришел Гарри, велико было искушение опять обратиться к запасам алкоголя, который я одна никогда не затрагивала, а гости у меня водились нечасто, и просто увести Поттера от нужных ему тем, но проблему это бы не решило, и даже испортило бы наши и так очень смутные отношения. Только Поттер начал разговор неожиданно мирно, но настолько нагло и в своём стиле, что я чуть не захохотала:

— Я уже не виню тебя в том, что ты помешала нам попасть в Отдел Тайн, — он помолчал. Я вскинула брови. — Возможно, ты права, и мы бы там мешались, но… Черт, возможно, мы бы наоборот помогли. Возможно, удалось бы поймать Волдеморта тогда, если бы он отвлёкся на меня! Всего этого бы не было, — он осёкся.

Безумно хотелось сказать ему, чем бы завершилось его самонадеянное приключение, если бы не моё вмешательство, но я не стала. Во-первых, нечего поддаваться глупым желаниям, во-вторых, свои знания потом надо будет как-нибудь объяснять, а сделать этого я не смогу. Я вообще планировала никому об этом не сообщать до самой смерти. Иногда даже смеялась: написать нечто такое о себе в предсмертной записке, пусть поломают головы, сошла ли Мариан с ума.

— Я думаю, это не единственное, зачем ты пришел.

— Да, конечно. Я… мне вроде как не стоит на тебя злиться, ты не хотела и не сделала ничего плохого, — он потёр переносицу, приподняв очки. Я не отреагировала. Ну, что поделать: парень склонен судить если не по первому впечатлению, то по сложившемуся в голове образу. Снейп (всегда плохой и злой), Дамблдор (мудрый и правильный), Хагрид (добрый и наивный) тому примеры. Два первых образа смогли разбить только очень важные события. Третий… я Хагрида мало видела. Может, он действительно такой. — Хотел сказать спасибо за Снейпа. Хоть я и не понимаю, как…

— Вообще, я попросила целителя следить за вами троими. Это же вы. Ну а дальше сработала клятва Гиппократа, — я усмехнулась. Забавно, но в магическом мире её тоже давали. Немного изменённую, кое-где урезанную, кое-где добавленную, но давали.

Этот разговор, в отличие от общения с Малфоем, был более чем неловким. Поттер отвечал на мои вопросы и задавал свои, но в словах то и дело проскальзывало скрытое обвинение: с тобой было бы легче. Ордену Феникса, мне, стране… Я не реагировала. Легче-то легче, но где гарантии, что я бы не умерла? А нет гарантий, и без меня всё неплохо кончилось.

Зато я узнала, что в поход за крестражами отправился ещё и Сириус, что егеря ни разу не поймали бравую компанию, потому что, видимо, у Бродяги не ветер в голове, а мозги, и что бузинная палочка какое-то время принадлежала Кэрроу, которая на Астрономической башне обезоружила Дамблдора, решив над ним поглумиться, и которую потом обезоружил и немножко попытал Гарри. Я слушала его и думала: надо же, как всё сложилось. Что в канонном варианте, что в этом — всё держалось на одной лишь удаче трёх подростков и, в данном случае, одного анимага.

— Вам необыкновенно везло, — всё же не выдержала я под конец.

Гарри пожал плечами, и я поняла, что далеко не первая и даже не десятая из тех, кто говорил ему такое.

— Да, везло. Очень часто. Видимо, сама судьба была против Волдеморта.

— Ты ещё скажи — сама Смерть, — хмыкнула я.

Нормально события Гарри мне так и не изложил, только ответил кое на какие вопросы. Не удивительно: цельный рассказ наверняка занял бы очень много времени и всколыхнул бы очень много не самых приятных воспоминаний. Да и отношения наши… видимо, Гарри всё-таки уже решил, что я не очень хорошая, и отходить от этого образа не спешил.

Но совет, как и где можно найти Гермиону, дал.

Во-первых, мне было банально интересно послушать о том, как всё произошло из первых уст. Во-вторых, Грейнджер мне нравилась. В-третьих… ну, с будущим Министром магии нужно иметь хорошие отношения, верно? По крайней мере, поговорили мы мирно. Гермиона, в отличие от своего друга, никакими предрассудками по отношению ко мне не страдала, даже в какой-то мере одобряла нежелание ходить в наручниках-браслетах.

— Я бы хотела, чтобы ты жила в Англии, — вздохнула она. — Очень эгоистично, конечно. Но самое обидное, что ты даже не рассматриваешь вариант возвращения. По понятным причинам. У тебя тут работа, к тебе тут лучше относятся… И то, что творится в нашей стране, надо исправлять! Это отвратительно. Все видят, что ты — человек, но при этом отказываются воспринимать тебя как полноценную личность.

— В любом случае, такого за несколько лет не сделаешь, — сказала я, не понимая свои чувства: то ли позабавлена такой реакцией, то ли почти тронута. Стоило вспомнить про домашних эльфов, как чаша весов склонилась к «позабавлена». — Даже за поколение — не исправишь. В маггловском мире, куда как более подвижном, всё ещё есть расизм, что уж говорить о консервативных магах?

— Но если ничего не делать, то ничего и не изменится.

— Я не говорю ничего не делать. Даже… я польщена, в какой-то мере, — я заговорила медленнее, подбирая слова. — Просто смирись с тем, что если результаты и будут, то очень нескоро, чтобы не разочаровываться.

Жизнь опять потихоньку начала входить в привычное русло: на работе коллеги перестали смотреть, как на новое чудо света, охранников уволили, когда я сдержанно заявила, что уже не могу терпеть постоянное присутствие других людей в пределах слышимости и обоняемости. Прошла, как и в прошлом году, линька, которая в человеческом теле ощущалась безумно странно, но переносилась легко: я всего лишь несколько дней чесалась, мазала кожу с чешуей обычными кремами, на которые дали добро целители, и всецело радовалась жизни, не чувствуя того, что встретило меня по прибытии в этот мир.

Газеты постепенно переставали полоскать Британию, отзываясь об островах всё сдержаннее и сдержаннее, пока их не затмили другие новости: не такие громкие, как чужая гражданская война, но куда как более свежие, что прибавляло им очков в глазах читателей.

Я, нисколько не стыдясь, поспорила с одним знакомым из всё того же отдела аналитики, через сколько появятся первые подражатели или сочувствующие проигравшей стороне. Мы даже уточнили место действия: или Британия, или Румыния, остальные страны не считаются. Я ставила на то, что через десяток месяцев начнётся шевеление где-нибудь у нас, а года через три — и в Британии, которая к тому моменту смягчит сейчас довольно жестокие по отношению к Пожирателям методы.

Если что-то случится в Румынии, мы же и будем расследовать дело. Если что-то случится в Британии, то узнать можно будет через информатора: рассказав Гермионе о споре, я попросила её предупредить («Это грубо, Мариан! Я не отказываюсь, но — но! — осуждаю»); да и у моего оппонента наверняка есть свои источники информации.

Вообще, забегая вперёд, я проиграла по поводу Румынии (шевеления начались позже), но победила по поводу Британии, где произошел конфликт спустя ровно три года полтора месяца после битвы за Хогвартс. Сошлись на том, что долг таким образом погашен, и мы не должны друг другу ни кната.

А тогда, в августе, прямо на мой день рождения, мне помимо запланированных подарков пришёл ещё один. Я настороженно скосила на него взгляд и предпочла сначала открыть остальные. Почерк Драко, почерк Гермионы, кое-что — ого — от Гарри. Детский пунктик по поводу подарков, так как у Дурслей ему не доставалось ни одного? Нашлись даже зелья от Снейпа, с которым мне так и не удалось поговорить, но удалось наладить общение через письма. Из Мунго не выпускали его, так как яд змеи оказался излишне коварным, а некоторые «восстановители справедливости» — излишне тупыми и не понимающими, что такое двойной (или тройной? Ох, Снейп…) агент; из Румынии не выпускали меня по понятным причинам. Так же в подарочной обёртке лежали несколько подарков от друзей, которые незаметно проникли в мою жизнь здесь.

Осталась только коробка. Ящик даже — металлический и тёплый почему-то только с одного бока. Я задумчиво повертела его в руках, прислушиваясь: внутри явно что-то было, и двигалось даже тогда, когда я ничего не трогала. И кажется… дышало? Я нащупала небольшие дырочки, судя по всему для воздуха.