С другой стороны, я могла и ошибаться. Амбридж могла бы оказаться не такой стервой, какой я её представляла. Роулинг вообще умела расставлять акценты в своих книгах. Повествование ведётся от третьего лица, бесспорно, но описывается всё как бы от лица Гарри. А значит, и эмоции-впечатления, которые чуть изменяют восприятие, — тоже от Гарри.
— Лора, — задумчиво протянула я, поводя плечами и откидываясь на спинку сидения; настроение было каким-то приподнятым, почти игривым, — спорим, что в наше купе кто-нибудь обязательно «случайно» заглянет? И не раз? И, возможно, даже с наглым заявлением, что они знают, кого тут везут?
— Очень хотелось бы, — серьёзно ответила волшебница, и я заметила, как она прячет палочку в рукав; неужели там какое-то крепление для неё есть? — Но на двери — запирающие чары, а в Министерстве — куча людей, которые дома не умеют держать язык за зубами. Так что спорить я не буду.
— И как бы не половина магов, чьи дети сейчас учатся, именно там и работает. Ещё половина имеет доступ к такой информации — ты не особо секретна, — хмыкнул Чарли. — Турнир куда как больше скрывали, и всё равно большинство знало или догадывалось.
— Какая жалость, меня ценят меньше, чем Турнир, на котором я же и была, — я делано-печально покачала головой. Чарли поддержал мою «печаль», Лора хмыкнула чуть неодобрительно. Я давно заметила, что у неё такие ужимки вызывают недовольство, но если не переходить грань, по краю которой часто ходил Уизли, то всё будет нормально.
Ехали почти полдня. Я вообще не понимала, почему так: поезд не особо большой, некоторые купе наверняка не заняты или заполнены не полностью. Не быстрее было бы отправлять детей камином, тем, который с летучим порохом? Каминов десять, и многочисленной толпы учеников не будет уже через пару часов. А в поезде ехать намного дольше. С этим же вопросом я сунулась к своим сопровождающим. Чарли хлопнул глазами и промолчал, из чего я сделала вывод: не знает и не задумывался. Ламберг пожала плечами:
— Честно говоря, не знаю. Но, возможно, хотят сэкономить. Знать бы точно, сколько стоит топливо для поезда…
— Так его даже покупают? — удивилась я, зная привычку магов просто оглушать магглов или заменять им воспоминания для достижения собственной цели.
— Да, — кивнула Лора. — Иначе опасно. Поезд отходит регулярно, топливо требуется регулярно, магглы бы обратили внимание на такое. Они же не глупцы.
— Дети успокаиваются перед учебой, — сказал Чарли. Я посмотрела на него, и он пожал плечами почти так же, как Лора: — Что? Мне кажется, это наиболее вероятно. На Хогвартсе не экономят, что бы там ни говорили. А так всякие первокурсники и магглорождённые не будут излишне активны.
Вообще, вариант почти возможный. Они же за время, пока поезд едет, смогут найти себе попутчиков, первых друзей-знакомых, понять, что к чему и хотя бы какие есть факультеты. Хотя, нет, ко всем же приходит МакГонагалл и объясняет положение дел, водит по Косому переулку. Я задумчиво прищурилась, почти на сто процентов уверенная, что на Гриффиндоре будет больше всего учеников, а на Слизерине — меньше всего. И на Райвенкло, наверняка, будет мало. Ничего не говорю про то, что умных людей мало, но вот умных и не ленивых… Хаффлпафф, получается, на втором по многочисленности месте? Я подумала и решила, что на факультетах Хельги и Ровены одинаковое количество учеников. Против Хаффлпаффа ведь тоже ведётся агитация, мол, там одни глупые сидят.
О, будет интересно узнать, права ли я.
Когда за окном крепко установился вечер, я проснулась от того, что меня потрясли за плечо. Сонливость слетела почти мгновенно, когда я почувствовала, что поезд тормозит, а за дверьми шумно: студенты явно спешили побыстрее занять места у выхода.
— Приехали, — с видимым удовольствием сказал Чарли.
— Ты же был тут год назад, — откликнулась я. — Я бы свою школу не навещала с таким удовольствием. Вообще бы не навещала. Это же учебное заведение, а не дом родной.
В каноне не раз и не два упоминалось, что Хогвартс для многих учеников был каким-то сакральным, важным местом, почти любимым. Я видела башни, я мельком видела школу изнутри, но всё ещё не могла понять. Да, красиво. Да, атмосферно. Но что в этом замке было такого, что заставляло и Гарри, и Волдеморта, и наверняка многих других учеников — ну не одни же они — любить его? Отсутствие альтернативы? У Тома — Лондон, на который сбрасывают бомбы, у Гарри — нелюбимые родственники, запирающие его вещи и подчас его самого.
Но ведь Чарли не был сиротой. Он жил в большой семье. Я не знала, были ли Уизли дружной и любящей семьёй, был ли их дом действительно таков, каким описывался в каноне, но ответ Чарли в любом случае хотелось услышать. На мнение Лоры можно было и не рассчитывать: она, как я узнала не так давно, заканчивала Шармбатон и даже поразила меня своим знанием французского. Из её уст этот язык звучал почти дико. Впрочем, и мой второй язык — итальянский — мне, если брать в расчет клише, не особо подходил. Знакомые, с которыми мы его изучали, были куда экспрессивнее в некоторых словах и выражениях.
— Тут просто… ты не поймёшь. Надо пожить в Хогвартсе, полюбить его. Все эти башни, коридоры, секреты, Большой зал…
— Движущиеся лестницы, постоянные опасности, странного директора, — скучающим тоном закончила Ламберг под мой разочарованный вздох — всё ясно с этим романтиком — и, прислушавшись, махнула палочкой. Дверь с негромким щелчком раскрылась и мы неторопливо вышли сначала из купе, а потом и из поезда.
Что забавно, на определение «странный директор» Чарли ничего не ответил. То ли Дамблдор в его системе координат был не настолько величественной фигурой, чтобы придираться к словам, то ли он и сам так считал.
Студенты уже шли по направлению к каретам, а я прищурилась. Никаких животных, что приводили бы их в движение, я не видела. Оно и не мудрено, конечно, смертей в моей жизни ещё не было, но вот в жизни дракона… Хотя, кто знает, каков срок жизни крылатых ящеров. Может, она родилась уже в заповеднике, и ничего страшнее раненого человека или невылупившегося драконёнка не видела. Лора посмотрела на меня с интересом.
— Видишь фестралов? Я вижу.
— Скорее, пытаюсь разглядеть, — честно призналась я. — Но нет. Не к сожалению, а к счастью.
— Они не особо красивые, — как бы мимолётно просветил меня Чарли, тут же открывая передо мной дверь кареты. Я поблагодарила и зашла внутрь.
Информация о том, что оба моих спутника видят фестралов, меня не особо поразила. У Лоры, как говорится, всё «на лице написано»: ни её внешний вид, ни её походка не позволяют усомниться в роде работы. С солнечно-весёлым Чарли легко было обмануться, а ведь драконы — не ручные пёсики, могут и убить. Так что в этом случае у меня больше вопросов вызвал не сам факт того, что Уизли «видел смерть», а то, что развивать тему в любом из её направлений он отказался. То ли испытывает к фестралам нездоровые негативные чувства, то ли умер кто-то, чью смерть ему очень не хотелось бы видеть. Я ставила все свои ингредиенты на второе.
— Как всё проходит? Чтобы мне быть готовой, — спросила я, пока мы ехали чуть в отдалении от основной массы учеников.
— Обычно. Все рассаживаются, потом распределение, потом речь директора, потом ужин, — ответил Уизли. — Вашим фигурам он не понравится. Очень, очень жирное.
— Тут не в фигурах дело, а в желудках, — поморщилась Ламберг.
— Ну, мой-то выдержит, — философски рассудила я. — За какой из четырёх столов сядем? Я, вроде как, хотела бы Поттера увидеть, он фигура немаленькая, хоть временами и непризнанная, но не станет ли моё приземление за гриффиндорский стол красной тряпкой для Слизерина? Я не знаю, насколько крепка у вас межфакультетская ненависть… Да, Чарли, мне бы хотелось поддерживать хорошие отношения со всеми.
— Садись за стол нейтральных, — посоветовала Лора в обход задумчиво кивнувшего на мои слова Чарли. — Поговоришь с теми, с кем захочешь. Если пригласят за свой стол — то отказываться неприлично, тебе «пришлось» и так далее.
