8. Северус

Я одновременно и хотел, и боялся применить все то, что я узнал об однополом сексе. Блейз опять сам предложил мне этим заняться, за что я был несказанно ему благодарен. И решил, что сделаю все, чтобы доставить удовольствие в первую очередь ему. Мне нужно было видеть его лицо, чтобы понимать, на верном ли я пути, а потому я запретил мальчишке отворачиваться от меня. И в результате я почти сразу покраснел, понимая, что он будет наблюдать за всеми моими действиями. Пожалуй, можно пересчитать по пальцам случаи моей жизни, когда я испытывал более сильное чувство стыда. Но, тем не менее, в этот раз на первом месте был он, а не я и мои глупые комплексы.

Странная техника поцелуев и прикосновений, похоже, сработала, но я все же долго не решался приступить к дальнейшим действиям. В этот раз я догадался погреть тюбик с любрикантом в ладонях, прежде чем использовать его и прикасаться к Блейзу. Он улыбался и разрешил мне продолжать, хотя на миг мне показалось, что он хочет меня остановить, но через секунду все уже было позади. И я принялся искать точку, о существовании которой в своем теле большинство мужчин даже и не подозревают, но которая, как говорят, отлично поддается стимуляции, вызывая острейшее удовольствие. Но как я ни старался, нащупать ее мне не удавалось. Пока Блейз не позволил мне проникнуть глубже, почти сразу хрипло вскрикивая. Я испугался, что сделал что-то не так, но довольное выражение его лица было красноречивее всяких слов. А еще приятнее были его громкие стоны, когда я несколько раз повторил этот интересный опыт.

Глядя, как Забини сжимает ворс ковра, я вдруг подумал, что в таких темпах тот придется выбросить, пока он окончательно не облысел. С третьим пальцем возникли сложности. Блейз морщился, зажимался, и ничего никак не получалось. Я не хотел делать ему больно, действуя силой, а другого пути я не видел.

- Ну давай, расслабься, - бормотал я, не желая останавливаться, так и не дойдя до конца. Я чувствовал себя как ребенок, у которого отнимают конфету. Причем самую вкусную. И я видел, что он старается, но, наверное, следовало заниматься этим каждый день, чтобы к сегодняшнему вечеру получить хоть какой-то результат. А с первого раза, возможно, никогда ничего не выходит. Но я все же не хотел сдаваться, возвращаясь к проверенным средствам для удовольствия. Теперь все время, пока я вводил третий палец, вторая моя рука забавлялась с членом мальчишки, разбавляя боль наслаждением. А потом я взял его в рот, туго обхватив губами и скользя то верх, то вниз.

- Не тяни, - услышал я надтреснутый голос Забини и тут же поднялся, заглядывая ему в глаза.

- Уверен?

В ответ он только кивнул, и я, закинув одну его ногу себе на плечо, начал медленно вводить член, следя за мимикой и жестами Блейза. Сейчас сдерживаться было труднее всего, хотелось, наконец-то, после стольких приготовлений и стараний, войти в него и снова ощутить это удовольствие, но тогда все старания пошли бы прахом. Я знал, что надо терпеть, и закусил губу, лишь бы только держать себя в руках. Было очевидно, что Забини больно, но он продолжал кивать и улыбаться, даже когда на его глазах вновь выступили слезы. Значит, все-таки терпимо, хоть и совсем не приятно, - понял я, но мне самому было настолько хорошо, что я не мог отказать себе в удовольствии обладать им. Только старался минимизировать боль. Полностью войдя, я остановился, давая ему привыкнуть, а себе передышку, чтобы не кончить прямо сейчас. Когда Блейз снова улыбнулся, я осторожно начал двигаться, придерживая его бедро. При особенно глубоких толчках Забини заметно морщился, но все же не пытался вырваться или остановить меня, и я постепенно ускорил темп, настраиваясь на свой привычный ритм. Только вот мне, кажется, удалось задеть чувствительную точку всего раз или два, добиваясь от мальчишки хриплого стона, а в остальном он лишь чуть слышно мычал от боли, когда я двигался слишком резко.

9. Блейз

Три пальца уже не могли проникнуть так глубоко, чтобы достать до нужного места, так что удовольствия, во вкус которого я только начал входить, я больше не испытывал. А потому попросил уже двигаться дальше, надеясь, что что-то получится с членом. Больнее стало намного, а вот удовольствия… пару раз что-то такое было, но все же недостаточно. Но все-таки этот раз отличался от предыдущего, как день от ночи. И я понял, что к этому действительно можно привыкнуть, и со временем не испытывать дискомфорта, а Снейп наверняка сможет приспособиться к моей анатомии. Чувство того, что когда-нибудь будет хорошо, грело и помогало переносить все неприятные ощущения. А еще лицо профессора, который, в отличие от меня, похоже, был на вершине блаженства. Просунув руку между нашими телами, он снова принялся ласкать меня, отвлекая и расслабляя, и это сработало. Притянув его к себе за шею, я поцеловал его в губы, благодаря за удовольствие, и почти сразу кончил, ощущая, как внутри все сжимается. И в этот момент и Снейп тут же дошел до оргазма, последним толчком входя на максимальную глубину и наваливаясь на меня, оставшись без сил.

Несколько секунд мы просто лежали без движения, судорожно вдыхая и выдыхая, а потом он скатился на бок и устроился рядом. Я тут же положил голову ему на грудь, обнимая за талию, и прижался сильнее. Он нежно погладил меня по бедру, как бы спрашивая, все ли в порядке. Я научился понимать его без слов.

- Спасибо, - неожиданно прошептал он, целуя меня в макушку. Я только расплылся в довольной улыбке, удивляясь тому, как секс и алкоголь развязывают язык. Обычно от него не добьешься ласкового слова. Дотянувшись до края валяющейся недалеко мантии Снейпа, я накинул ее на нас, потому что поленья в камине уже догорали, а вставать в поисках палочек совершенно не было сил. Устроившись поудобнее, я закрыл глаза…

А открыл их, когда услышал характерное потрескивание в камине. С трудом разлепив веки, я увидел, что пламя взметнулось вверх, становясь зеленым. За долю секунды я, как ошпаренный, выскочил из-под мантии и из объятий профессора, прячась за кресло. Впрочем, одним глазом я все же подглядывал.

Потревоженный моим резким бегством Снейп тоже проснулся, и тут же сморщился, массируя виски. В камине тем временем появилась голова какого-то мужчины. Он оглядел убранство комнаты, а именно голого зельевара с симптомами явного похмелья, укрытого мантией, остатки десерта и выпивки на кофейном столике и раскиданную одежду, и с усмешкой присвистнул.

- И тебе доброе утро, - пробурчал профессор. А потом, кажется, осознал, что произошло, и начал оглядываться в поисках меня.

========== 14. Вопрос доверия ==========

1. Северус

Я не помнил, когда уснул, но, открыв глаза, увидел в камине голову Корбана Яксли. Этого было достаточно, чтобы сонливость как рукой сняло. Сразу не сообразив, что произошло, я пробурчал приветствие, собираясь потом послать его к дементорам за приход без приглашения. Что если бы я был не один? И вот тут до меня дошло, что рядом должен был быть Забини. Я быстро сел, придерживая на себе мантию вместо одеяла, впрочем, Яксли было не трудно догадаться, что под ней на мне ничего нет, и оглядел комнату. Мальчишки нигде не было видно. И когда он успел уйти? Не может быть, чтобы мне так повезло. Однако я заметил валяющийся возле кресла слизеринский галстук, а на стуле висела мантия со студенческой нашивкой. И цепкий взгляд соратника по темной службе не мог не отметить этих деталей. На его лице появилась кривая усмешка, и в этот момент я проклял все, на чем свет стоит, стремительно бледнея от страха, вместо того чтобы краснеть от смущения. Что если кто-то узнает?

- Значит Треверс был прав. Мы с ним все спорили, в чем резон старине Снейпу работать с кучей замшелых маразматиков и подтирать сопли глупым детишкам? Он был уверен, что ты трахаешь малолеток, а я надеялся, что ты работаешь за идею. Что ж, кажется, я должен ему галлеон, - Яксли все не унимался, а у меня сводило зубы от желания наслать на него несколько проклятий и посмотреть, как он будет корчиться на этом самом полу, на котором сидел я.