- Я только знаю, что ему помогать должен будет кто-то из новопосвященных, - почесал он в голове, с трудом выговорив длинное слово.
Этим кем-то могу быть я, если приму предложение вступить в ряды сторонников Темного Лорда. Мерлин, как бы я хотел оказаться чем-нибудь полезным Северусу. Я бы многое отдал, чтобы сделать что-то достойное. Может тогда он отнесся бы ко мне, как к равному, и стал бы больше доверять? Зато теперь я понял, отчего последнее время Снейп так угрюм и неразговорчив. Волнуется перед важным событием. Возможно, Тот-Кого-Нельзя-Называть прислал какие-то распоряжения, что-то секретное, потому Северус и запечатал часть ящиков, чтобы я не нашел эти письма или карты, или в каком там еще виде Темный Лорд отдает указания.
- Может быть, это буду я, - загадочно улыбнулся я, с аппетитом откусывая яблоко. Теодор как-то странно на меня посмотрел, но промолчал.
6. Северус
- Да, Блейз, я читал барда Бидля в детстве, но он все же не любимый мой автор… Нет, я не любил в школе Трансфигурацию. Как почему? Ее вела МакГонагалл, Блейз! Я ее и сейчас не люблю. Нет, в смысле предмет, а не старую ведьму.
Сегодня мы расположились в креслах у камина, попивая огневиски, после того как я отнес лекарство Дамблдору, а Забини сделал все уроки. Ничего больше не надо было делать, и можно было расслабиться. Блейз, изображая официанта, устроил нам импровизированный ресторан, потрясающе сервировав стол. Я долго думал, что же за такой особенный день – двадцать четвертое января, кроме того, что суббота, но так ничего и не смог придумать. Забини, загадочно посмеиваясь, ответил, что ему не нужен повод, чтобы устроить нам праздник. Запросив у эльфов несколько изысканных блюд (ну не есть же за столом с полным набором приборов заурядную курицу с овощами), мы отужинали, и все время, пока я жевал, Блейз бомбардировал меня вопросами обо мне, моем детстве и увлечениях. Когда ужин был съеден, мы перебрались в кресла, вооружившись бутылкой огневиски и стаканами из толстого стекла. Блейз пил со льдом, я – чистый.
Вопрос про МакГонагалл довел меня до приступа истерического смеха. Действительно, я так давно ни с кем не разговаривал по душам, что сегодня словно прорвало плотину, и я говорил и говорил. Впрочем, Забини не спрашивал ничего секретного или очень личного, а потому мне было не сложно ответить.
- Какой мой любимый цвет? Черный, Забини, разве это не очевидно? – Засмеялся я, обводя рукой комнату, а потом указывая на свою одежду. Блейз хихикнул в стакан, указав на себя и дерзко поведя бровями. Я схватил его за руку, вынуждая встать и подойти ко мне, а потом сесть на подлокотник моего кресла. – Да, и это тоже. Шоколадный. – Я выправил его рубашку из брюк и принялся расстегивать мелкие пуговички, так и норовящие выскользнуть из пальцев.
- Северус, я еще не все спросил, погоди, - попытался он убрать мои руки, но я был слишком настойчив, и вскоре уже гладил ладонями его обнаженную грудь. – Ты так и не сказал, какой тебе нравится цвет. Ну, кроме черного-о-о, - застонал он, когда я сжал его сосок, нарочно издеваясь, зная, что именно сводит его с ума.
- Кроме черного? – Я вопросительно изогнул бровь, а потом ухмыльнулся. – Пожалуй, экрю. – И продолжил дразнить его уже губами и языком.
- Это нечестно, - заспорил мальчишка, однако на его губах уже вовсю играла улыбка. Ответ его более чем удовлетворил. А вот я еще только начал. То ли свою роль сыграл огневиски, раскрепостивший меня, то ли весь этот ужин, обещающий достойное же продолжение, то ли сам Блейз, переставший выглядеть в глубине души обиженным и зажатым. Но я решил, что сегодня снова попробую пойти до конца, если он, конечно, мне позволит.
7. Блейз
Поняв, что скрывать от меня свои секреты Снейпа заставляет необходимость, а вовсе не нежелание делиться со мной, я успокоился, и жизнь сразу засияла другими красками. Оставалось проверить, будет ли профессор рассказывать мне о разных мелочах, не имеющих отношения к Темному Лорду. Для простоты эксперимента я решил, что не мешало бы подопытного слегка разговорить с помощью небольшой дозы алкоголя. Это же не Веритасерум, так что не запрещается. Только теперь до меня дошло, почему в тот раз Снейп был так взбешен и ударил меня. В принципе, я это заслужил, а потому больше не злился. Придумав устроить романтический ужин, я убил пару часов на сервировку стола. Но это того стоило. Зельевар в приятном расположении духа, сытый и расслабленный огневиски, оказался очень хорошим собеседником, причем достаточно разговорчивым. Вследствие чего я узнал, что он больше любит спать на спине, не ест шпинат, знает латынь и греческий, но испытывает проблемы с французским, умеет танцевать танго и вальс, но совершенно не дружит с современной латиноамериканской программой, пьет кофе с одной ложкой сахара и без молока и множество других малозначительных на первый взгляд деталей, но именно из них очень четко и складывался у меня в голове его образ.
Я пил огневиски со льдом, а потому он получался в итоге разбавленным. Да и к тому же я достаточно редко делал глотки, а Снейпу я уже устал подливать, и он все сильнее пьянел. Так что последние его ответы уже почти не несли информации. Сплошные шутки и приколы. Вот уж не ожидал, что вечно угрюмый профессор заставит меня так хохотать. Да и сам он смеялся во всю глотку, явно веселясь от души. А потом и вовсе начал ко мне приставать, отчего из головы улетучились все вопросы, которые я еще собирался задать. Сначала он перетащил меня на подлокотник кресла, стаскивая рубашку, потом усадил к себе на колени, после чего мы оба сползли на пол, растянувшись на ковре. Лениво целуясь, мы стягивали друг с друга одежду, пока не остались полностью обнаженными. И я снова увидел в его глазах то самое желание. Сегодня мне не было страшно. Во-первых, я знал, каких ощущений ожидать. Неприятно, но не смертельно. Могу и потерпеть, раз ему хочется. Во-вторых, я понимал, что это действительно может быть не больно, если все делать медленно и постепенно. А потом, если найти нужное место, станет, возможно, даже приятно. И, в-третьих, я был уверен, что в этот раз Снейп будет прислушиваться ко мне и остановится, если я скажу, что что-то не так. Конечно, этих причин было недостаточно, чтобы хотеть секса, но вполне хватало для того, чтобы согласиться сделать приятное ему.
- Давай, - разрешил я, собираясь перевернуться на живот, но профессор меня удержал.
- Я хочу видеть твое лицо, - произнес он севшим голосом, скользя ладонями по моей груди, животу и ниже, переходя на внутреннюю сторону бедер и разводя их. И по моему телу мгновенно прошла дрожь возбуждения. Я с некоторым опасением ждал, когда же Снейп перейдет, собственно, к сексу, но он продолжал меня гладить, целовать и трогать, причем зачастую в самых неожиданных местах. Я только крепче сжимал кулаки, пропуская между пальцами длинный ворс ковра, выгибаясь от удовольствия. Я и не предполагал никогда, что это может быть настолько волшебно. И что я, казалось бы, испробовавший в постели все, на самом деле еще многого не знаю не то что о сексе, но даже о своем собственном теле. Или все дело в языке профессора?
Лишь когда я совсем расслабился, Снейп осмелился ввести в меня смазанный прохладным кремом палец. В этот раз было почти не больно, только легкое жжение и дискомфортное тянущее ощущение. Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул, разрешая продолжать. Со вторым пальцем дела обстояли определено хуже. Я даже на секунду зажмурился, но все же стерпел и начал привыкать к необычному чувству заполненности. Снова стало страшно, но я постарался успокоиться, глубоко вдыхая и выдыхая через нос. Нет, если будет больно, он сразу все прекратит. Я посмотрел на его сосредоточенное, покрытое испариной лицо и проследил за направлением его взгляда, отчего мне сразу стало не по себе. Конечно, он же должен следить за тем, что делает. Но это же уму непостижимо, что он разглядывает меня там… да еще в таком ракурсе. Несвойственное мне чувство стыдливости заставило кровь моментально прилить к щекам, и я почувствовал, что лицо просто горит от смущения. Но вместо того, чтобы, наконец-то, добавить следующий палец, Снейп продолжал орудовать двумя, словно ощупывая меня изнутри. Я почувствовал себя по-идиотски, но потом понял, что он пытается найти, и расслабился, позволяя ему войти глубже. А через секунду, пусть и всего на мгновение, меня пронзила острая вспышка удовольствия. Из горла вырвался удивленный стон, и Северус замер, подняв глаза и уставившись на мое лицо. Я кивнул и улыбнулся, показывая, что он на верном пути, и он почти тут же смог повторить то самое нажатие, от которого я снова получил фантастический импульс наслаждения.
