Блейз медленно поднялся, с вызовом глядя на меня. Он действительно был очень зол, и сейчас очень напоминал Эрардо, когда тот узнал, чего на самом деле от него хотел Темный Лорд. Сведенные на переносице брови, поджатые губы и играющие на скулах желваки. Я мог бы испугаться, если б не знал Блейза и чего он стоит.
- Я всего лишь искал бумагу, - холодно ответил он, зачем-то одергивая мантию, будто она не сидела на нем идеально. – А письмо лежало на столе вместе с чистым пергаментом.
Я вспомнил, что действительно сунул его в пачку листов, когда неделей ранее Блейз пришел не вовремя и застал меня за чтением. И, видимо, я так и оставил его там… Но он все равно не имел никакого права его читать.
- Было очень любопытно прочитать, как мама поздравляет вас с днем рождения, - скривился мальчишка. – Вы знаете обо мне все, а я не в курсе даже, когда вы родились. Я не заслуживаю это знать?
- Блейз, это такая мелочь, - начал я, но он резко меня оборвал:
- Я даже такую мелочь знать не заслуживаю?
Я подошел к нему, кладя руки ему на плечи в успокаивающем жесте.
- Блейз, не надо, прошу тебя. – Я так устал, Мерлин свидетель, у меня был очень тяжелый разговор с директором. Я не мог выслушивать еще и жалобы Забини на мою скрытность.
- Вы мне вообще ничего о себе не рассказываете. А я бы хотел узнать про ваших родителей, детство, первую любовь, лучших друзей и прочие глупости, которыми полны воспоминания каждого человека. Но вы не пускаете меня в свой мир, не хотите, чтобы я узнал вас ближе. Я весь перед вами наизнанку вывернулся, спрашивайте, что хотите, а в ответ я получаю молчание и отчужденность. – Выговорившись, Блейз сразу как-то потерял свой запал, и из горящего злостью его взгляд стал просто разочарованным и обиженным. – Я не помешанный на сексе, как вы до сих пор обо мне думаете, хоть и не признаетесь. Я хочу узнать вашу душу, а не только тело. Я даже не смог придумать, что подарить вам на этот дурацкий день рождения, потому что совсем не представляю, что вы любите, чем интересуетесь, чего хотите… Я ничего не знаю, и даже не знал, когда этот самый ваш день рождения… А теперь он прошел…
Под конец этой тирады Забини уже перешел к истерике, теперь вместо отца явно напоминая свою мать. Мне ничего не оставалось, кроме как притянуть его к себе, прижимая щекой к груди, и крепко обнять, позволяя ему делать вид, что он не плачет, в свою очередь притворяясь, что ничего не замечаю.
7. Блейз
Почти две недели я наблюдал за ним, делая уроки, потягивая огневиски, варя зелье, сидя на диване, лежа на кровати или валяясь на ковре перед камином. Что бы я ни делал и где бы в комнатах Снейпа я ни находился, я старался разговорить его, чтобы узнать о нем побольше, но все было бесполезно. Снейп или говорил о зельях, или обо мне, или предпочитал не говорить вообще. Поняв, что я его раздражаю, и в таких темпах он меня просто выгонит, я чуть поумерил свой пыл, сосредоточившись на молчаливом наблюдении за его привычками, чтобы вытянуть хотя бы из них крупицы информации.
А когда я нашел это проклятое письмо, то просто слетел с катушек. Мама в цветастых подробностях описывала, что она подарила бы ему на день рождения, если бы он смог выбраться из Хогвартса в поместье. Я позлорадствовал, что он все же «не смог», ибо, насколько я помнил, девятого января Снейп спал в этой самой комнате рядом со мной. Однако меня безумно разозлило то, что он скрыл от меня про свой день рождения. А еще что до сих пор не сказал матери, что между ними все кончено, и читает ее эротические послания.
Разумеется, я высказал ему только первую часть своей обиды, не желая показывать, что я ревную. Он снова скажет, что не может объяснить ей такое в письме, а встретиться тоже ну никак не получается. Последний раз, когда я затеял подобный разговор, Северус обещал решить все проблемы на пасхальных каникулах. А потому мне оставалось молча терпеть.
Снейп обнял меня, прижимая к себе, как ребенка, и я почувствовал себя еще хуже. Будто я собирался рыдать у него на плече, - поморщился я, отстраняясь и упираясь ладонями ему в грудь. Чем я хуже нее и ее предложений?
- Кажется, я знаю, чего бы вы хотели в подарок, - усмехнулся я, отталкивая его и делая два шага назад. – Или кого.
Зрачки Снейпа мгновенно расширились, и он так и остался стоять столбом посреди комнаты, наблюдая за мной. Я начал медленно раздеваться, расстегнув и скинув сначала мантию, потом избавившись от галстука, после чего разделался с рубашкой, медленно расстегивая каждую пуговицу и поигрывая шелковой тканью, скользящей по телу как вторая кожа. Расправившись с пряжкой ремня, я рванул его из петель, и кожаная змейка оказалась у меня в руках. Сложив пополам, я выразительно шлепнул ремнем по руке, и от этого звука Снейп, кажется, проснулся, прекратив наблюдать за мной как под гипнозом.
А через секунду он уже оказался напротив, и в черных как бездна глазах плескалось неприкрытое, совершенно животное желание. Ловко расстегнув пуговицу и молнию на ширинке, он рванул вниз мои брюки вместе с плавками, так что я оказался голым раньше, чем рассчитывал. И тут же, без церемоний и прелюдий, и даже без тени смущения, он схватил меня за ставший мгновенно твердым член. Секунда для обмена взглядами, и его рука жестко скользнула вверх и вниз по всей длине. Я только успел застонать, а через миг уже лежал лицом на столе, с которого Снейп с невероятной для педанта беспечностью смахнул все на пол. Край столешницы больно врезался в живот, но я не решился об этом сказать, понимая, что сегодня я – его подарок. Я осознал, что все еще держал в руке ремень, только когда он вдруг исчез из нервно сжатого кулака, а через секунду ягодицы обожгло огнем. Я только закусил губу, выгибая спину, стараясь оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что Снейп там делает. Но его рука тут же легла мне на шею, снова заставляя уткнуться в стол. Холодный мрамор действовал на горящие огнем щеки и грудь как кусок льда. И вдруг я почувствовал, как еще что-то холодное коснулось меня сзади.
8. Северус
Я не поверил своим ушам, когда вместо того, чтобы продолжать обвинять меня в скрытности и устраивать истерику, Блейз фактически предложил мне себя в качестве подарка на прошедший праздник. Я был бы тысячу раз лжецом, если бы начал утверждать, что не думал о сексе. Каждую ночь, когда он оставался у меня, а иногда и днем, просто наблюдая, как Забини делает уроки, я ловил себя на мыслях о том, что хочу большего. Оральные ласки и петтинг – важная составляющая секса, но они не могут целиком и полностью заменить сам секс. Я не знал, каково это – трахать мужчину, но был уверен, что хочу это узнать так сильно, что я с трудом сдерживал себя, чтобы не накинуться на Блейза. Почему-то мне казалось, что он еще не готов, и я не хотел его торопить. Но теперь, когда он сам предложил, в меня словно бес вселился, и я перестал соображать, что делаю. Его безумно эротичный стриптиз настолько меня завел, что я был вынужден его прервать, дабы не кончить от одного вида обнаженного мальчишки, играющего с ремнем. И я просто обязан был его за это наказать. Не помню даже, как ремень оказался в моей руке, но через секунду я уже прохаживался им по крепкой смуглой заднице, заставляя Забини вздрагивать и ерзать. И я не представляю, как мне пришло в голову смахнуть со стола все свои бумаги и расположить на нем Блейза, но так мой стол, определенно, выглядел гораздо лучше.
Достав из ящика предусмотрительно приготовленный заранее любрикант, я нанес его на пальцы и осторожно коснулся Забини, который тут же задергался, как уж на сковородке. Наверное, он попробовал бы вывернуться, если б я не держал ладонь у него на шее, прижимая к столу.
- Не надо, - попросил я, призывая его не шевелиться и постепенно начиная вводить палец. Я чувствовал, как Блейз напрягся, и переместил свободную руку с его шеи на плечо, успокаивающе массируя. – Расслабься, давай, - попросил я, добавляя второй палец, но естественно стало только еще теснее. А в моей голове пульсировала только одна мысль – оказаться внутри не пальцами, почувствовать, как вокруг сжимается эта жаркая теснота. Ни о чем не думая, я убрал от Блейза руки, быстро спуская с себя брюки, и снова схватил его, на этот раз за бедра, стараясь входить не слишком резко, но и недостаточно медленно, потому что терпеть я уже не мог. Забини застонал, начиная двигать тазом, и я тоже начал двигаться, сильнее стискивая пальцами его бедра, так что кожа в местах нажатий белела. Мне было так хорошо, как не было уже давно, когда я ощущал, как он сжимается вокруг меня, слышал хриплые стоны, срывающиеся с его губ, смотрел на покрытую капельками пота широкую, сильную спину, скользнув языком вдоль позвоночника, а потом впиваясь зубами в его плечо, только бы не закричать в голос.
