В обеденный перерыв мы лишь обменялись взглядами, но этого было достаточно, чтобы я снова сбился с настроя и начал думать только о предстоящем вечере. Лишь к середине послеобеденного урока я смог опять сосредоточиться. И после занятий, хотя и безумно хотелось побежать к профессору, я заставил себя сесть и сделать домашние задания. А потом решил немного покопаться в письмах отца. И так увлекся, что не заметил, как подошло время отбоя.

Мерлин, Снейп опять подумает неизвестно что! – волновался я, проносясь по коридору к его апартаментам. – Решит еще, что он мне не нужен, и я о нем не думаю! Постучав для приличия в дверь, я через несколько секунд вошел, не дожидаясь приглашения.

- Простите за опоздание, профессор, - улыбнулся я, застав того за варкой какого-то зелья. – Какая у нас сегодня тема занятия?

4. Северус

Забини все-таки явился. Одна часть меня просто заходилась по этому поводу от восторга, а вторая была вне себя от негодования, потому что мальчишка первым делом спросил о теме урока, вместо того чтобы кинуться мне на шею. Я с огорчением осознал, что обе части были совершенно нерациональны. Блейз был прав – он все еще мой ассистент, и занятий никто не отменял. А потому я дал ему задание и терпеливо ждал, пока он с ним справится, впрочем, позволяя себе наблюдать за ним несколько более заинтересованно, чем положено преподавателю. Когда через полтора часа он, наконец, закончил, у меня не было замечаний.

- Хорошо поработал, - похвалил я, понимая, что он заслужил, но я совершенно не умею это делать. Мальчишка самодовольно улыбнулся, показывая, что ничего другого и не ожидал.

- Вы не умеете выражать одобрение словами, сэр, - нагло бросил он, подходя ближе, и я вынужден был согласиться, чуть заметно ухмыляясь. И сообразив, на что он намекает, схватил его за галстук и резко притянул к себе:

- Зато умею действиями.

То, что происходило дальше, больше напоминало вольную борьбу, чем любовную прелюдию: мы с Блейзом начали быстро срывать друг с друга одежду, не церемонясь с отрывающимися пуговицами, до боли сжимая друг друга в объятиях, страстно целуясь до багровых засосов и даже кусаясь. Я никогда не думал, что могу вот так по-животному наброситься на кого-либо в сексуальных интересах. Кажется, Забини даже зарычал, когда я в ответ на слишком сильный укус шлепнул его по заднице его собственным попавшим под руку брючным ремнем. И, похоже, ему это только понравилось. К моему немалому удивлению, и мне тоже.

Незаметно взяв палочку, я направил ее на запястья мальчишки, невербально наложив модифицированный вариант Инкарцеро. Вместо обычных веревок из кончика палочки выстрелила ярко-зеленая атласная лента, туго привязав его руки к изголовью кровати, которую мы уже успели привести в полный беспорядок, борясь и барахтаясь. Блейз сначала пораженно замер, а потом дернулся, проверяя веревку на прочность. Я покачал головой и издевательски улыбнулся:

- Обижаешь…

А потом я делал с ним все, что приходило в голову, вырывая у него хриплые стоны и заставляя содрогаться всем телом. Вспомнив свое недавнее желание, я провел языком по тонкому, почти незаметному уже шраму на боку Блейза, двигаясь к пупку, а потом ниже, переходя к легким поцелуям-прикосновениям вдоль дорожки темных волос.

А что? Я уже хотел сделать это утром, если бы нам не помешали, - объяснил я сам себе, обретая все больше смелости и уверенности. – Я хочу, чтобы ему было хорошо. Так хорошо, что он запросил бы о пощаде. Убрав за уши волосы, чтобы они не мешали, я неумело, но решительно приступил к выполнению своего плана.

5. Блейз

- Твою мать! – вырвалось у меня в промежутке между стонами и бессвязным бормотанием. Я изобразил из себя прилежного студента, сдерживаясь, чтобы не кинуться на Снейпа поцелуями, и варя идиотское зелье, и заработал высшую награду. Все тело давно покрылось капельками пота от напряжения и борьбы с профессором, который постоянно пытался то перевернуть меня, чтобы отшлепать (что мне очень даже понравилось, но я не сдавался из принципа), то заламывал мне руки, не давая трогать его в ответ на его откровенные ласки. А потом коварный совратитель просто связал меня. И мне оставалось только бессмысленно дергаться, понимая, что вырваться все равно не удастся, и стискивать зубы, чтобы не стонать слишком громко, когда он мучительно и головокружительно покусывал мои соски, сжимая руку на члене. А дальше… мне не хватало воздуха, и я только и успевал облизывать мгновенно пересыхающие губы, когда удостоился жутко неуклюжего минета. Иногда было очень приятно, иногда совсем нет, как например после того, как он случайно прикусил кожу слишком сильно – это было даже больно, и уж совсем не хорошо. Но я был готов кончить просто оттого, что это со мной делал сам Снейп! В это было сложно, просто нереально поверить, но это было, и я вовсе не сошел с ума, хотя, казалось, был на грани расставания с остатками разума.

А потом, когда профессор все же освободил мои руки, перед этим всласть насладившись моим беззащитным телом, настала моя очередь показать ему, чему я научился. Но демонстрировать свои достижения мне удалось не так уж и долго – доставляя удовольствие мне, Снейп и сам уже дошел до грани, и его нужно было лишь немного подтолкнуть.

- Мне идти, или я могу остаться? – Спросил я, удобно устроив голову на груди профессора и закинув на него руку и ногу. Он долго бурчал, что ему так неудобно и жарко, но все же смирился и перестал меня отпихивать. Я возразил, что мне зато без него холодно, и это, кажется, немного его смягчило.

- Можешь, если перестанешь меня доставать глупыми вопросами, - хмыкнул он и снова надолго замолчал. Я и сам был не болтлив, но Снейп просто поражал своей неразговорчивостью. Конечно, с ним молчать было одно удовольствие – слова были нам не нужны, хватало взглядов и прикосновений. Но я ловил себя на мысли, что хотел бы говорить с ним, чтоб он рассказывал мне о своих мыслях, о жизни, может быть прошлом, или планах на будущее. В общем, чтобы он доверял мне… Но пока я этого не чувствовал, и это не могло не огорчать. Оставалось убеждать себя, что рано или поздно, когда мы привыкнем друг к другу, когда станем еще ближе, все изменится.

6. Северус

Мог ли я себе представить, что все сложится так? Что я однажды буду счастлив, просто так, в Хогвартсе, по-прежнему будучи преподавателем Зельеварения, живущим в небольших апартаментах в подземелье? Изменилась только одна вещь – я теперь жил не один. То есть, конечно, Забини не переселился ко мне в полном смысле этого слова, но, как я и боялся когда-то, повадился приходить днем делать у меня уроки, по вечерам мы занимались зельями, после чего проводили несколько часов, просто выпивая, разговаривая или целуясь, а иногда он оставался на ночь… Но для меня, человека, привыкшего всю жизнь жить в одиночестве, временами и этого было много. Но я, разумеется, не мог об этом ему сказать. Впрочем, мне показалось, что через некоторое время Блейз и сам догадался – стал приходить днем реже, а если и появлялся, то тихо сидел и делал уроки, не отвлекая меня. И если сначала мне мешал сосредоточиться сам факт его присутствия, заставляя думать о чем угодно, только не о работе, то потом и я начал привыкать к его наличию в моей спальне, как к неотъемлемой детали, и почти не обращать внимания. Насколько это возможно, учитывая сексуальную привлекательность этой самой новой детали моего интерьера. Впрочем, после каникул прошло не больше двух недель.

Я как раз вернулся от Дамблдора, а Забини уже успел придти и сидел в кресле у камина. Только учебники были отброшены в сторону, а у него в руках был свиток пергамента.

- Почему вы мне не сказали?

Я не мог понять, что на этот раз я не так сделал, но, подойдя ближе, узнал на листе почерк Норы. А потом понял, что это ее письмо, которое я получил через несколько дней после возвращения из поместья.

- А почему ты рылся в моих вещах? – Разозлился я, вырывая пергамент и запихивая его в ящик стола. – Кто дал тебе на это право?