После того, как я буквально заставил его выпить костерост, Блейз сдавленно заскулил и замолчал, закрыв глаза и глубоко дыша. Не надо быть эмпатом, чтобы понять, какую боль он сейчас испытывал. Я должен был что-то сделать, чтобы облегчить его страдания, но не знал что. Я не могу. Не умею. Боюсь? Но я должен.

Достав платок, я аккуратно начал стирать с его губ остатки зелья, стараясь причинять ему как меньше боли. А потом промокнул уголком капельки слез. И нежно провел подушечкой пальца по виднеющейся над бинтами коже нижнего века.

Я боялся, что он откроет глаза, и я не смогу ответить на его взгляд. Я не хотел, чтобы он видел меня таким. Но Блейз все так же лежал с закрытыми глазами, и его дыхание постепенно выравнивалось. Чувствуя себя ужасно глупо, но понимая, что иначе нельзя, да и не получится, я взял его за руку.

Через некоторое время он уснул, а я все так же сидел рядом, бессознательно поглаживая большим пальцем тыльную сторону смуглой ладони, отчетливо выделяющуюся на фоне белоснежных бинтов и простыней. Через два часа мне пришлось его разбудить, чтобы повторить пытку лекарством. Блейз отчаянно зажмуривался и терпел, а у меня в груди что-то обрывалось с каждым его тихим стоном. Терпи. Ты сможешь. Другого выхода у нас нет. И он терпел. А я больше всего на свете желал забрать у него хотя бы крупицу этой боли, чтобы ему стало хотя бы капельку легче. Чтобы боль перестала быть нестерпимой, оставшись всего лишь ужасно мучительной.

Несколько раз заходила Помфри, но ничего не говорила, лишь осматривая пациента и раздраженно цокая языком. Мне было все равно, что она знает, что я сижу тут всю ночь и держу его за руку. Все не важно, кроме этого страдающего, беззащитного и беспомощного мальчишки, который всего полдня назад был абсолютно здоровым, сильным и довольным жизнью парнем. И ты скоро опять будешь таким, обещаю.

3. Блейз

Когда я проснулся утром, то не спешил открывать глаза. Несмотря на боль во всем теле, я чувствовал себя счастливым. Я чувствовал ноги, чувствовал прохладный воздух из открытого окна и, самое главное, я чувствовал его руку в своей руке. Хотелось позвать его, непременно по имени. И сказать… не знаю, много всяких ненужных, но так и рвущихся на волю слов, но говорить я все еще не мог. Все общение – только взглядами, так что волей-неволей пришлось открыть глаза.

И я застонал от разочарования. На кровати рядом со мной сидел Драко, и именно в его руке была моя. Снейпа поблизости не оказалось.

- Больно? – Мгновенно отреагировал Малфой, неправильно интерпретировав изданный мной звук. – Помфри говорит, переломы быстро срастаются. Завтра утром будешь на ногах. Хотя продержат тебя, наверное, до вечера – на всякий случай.

Я моргнул. А потом изобразил уголком губ подобие улыбки, старательно не шевеля челюстью. Оценив свое состояние, я осознал, что с лица сняли бинты. Нос был не так сильно поврежден, да и челюсть, кажется, окончательно срастется за пару-тройку часов, если ее не тревожить. Малфой догадался, о чем я думаю.

- Помфри сказала, что левая рука уже почти цела, а вот правая восстановится не раньше ночи. Нога очень сильно пострадала, Блейз. Костерост помогает только костям, а мышцы и связки срастить намного труднее, и нельзя делать это, пока кости не в порядке. Отек спинного мозга должен был уже пройти…

Я моргнул, подтверждая его слова. Я чувствовал такую боль в ноге при попытке ей пошевелить, какую вчера не причиняли обе руки, вместе взятые.

- Ребра вроде тоже срастаются хорошо, - продолжил Драко в том же занудном медицинском тоне, а потом неожиданно хрюкнул от смеха.

- Чего? – Спросил я, и тут же сморщился от боли в челюсти. Ого! Меня всего лишь морщит, а вчера просто разрывало от агонии.

- П-помфри, - продолжал сдавленно хихикать Малфой, - сказала… ой, не могу… Забини! – Схватился он за живот, краснея от попыток не смеяться. – Вечером у тебя будут резаться зубки! – И он окончательно захохотал. Я тоже не удержался от улыбки. И даже немного посмеялся, хотя в груди что-то покалывало при каждом смешке.

Драко просидел у меня несколько часов, рассказывая, что под дверью Больничного Крыла ошиваются стайки девчонок, но ко мне никого не пускают кроме него – по личному разрешению Снейпа. А еще они с парнями уже придумали тысячу и один способ поправить здоровье Куту и Пиксу, и Драко в красках пересказал наиболее кровавые, наиболее изощренные и самые абсурдные из них. Вообще, он усиленно шутил, смешил меня и смеялся сам, хотя и чувствовалось, что ему безумно стыдно, что он не поймал снитч. А еще я видел, что он очень-очень переживает за меня, и я был ему благодарен. Но еще сильнее я был благодарен именно за хорошее настроение – время пролетело незаметно, и он отвлекал меня от боли. Изредка заходила мадам Помфри, заставляя меня выпивать очередную порцию лекарств, но даже это уже было не так мучительно.

К обеду она все же выгнала Драко к моему глубочайшему разочарованию. Зато где-то через час прибежала ужасно довольная Миллисент. Хорошо, что ей хватило здравого смысла не стискивать меня в костодробительных объятиях, но от поцелуя она все же не удержалась, и я был совсем не против. Оказалось, Снейп разрешил ей меня навестить, потому что она вызвалась за него покормить меня обедом с ложечки. Так что мне пришлось больше чем через сутки с последнего приема пищи снова начать питаться. Картофельным супом-пюре на первое, овощным пюре на второе и, что удивительно, фруктовым пюре на десерт. С еще не до конца сросшейся челюстью и отсутствием нескольких зубов есть что-то другое было бы проблематично.

- Ну ты жук, Забини, - ехидничала Милли, запихивая в меня очередную ложку еды. – Другой бы на твоем месте откинул копыта, а тебе хоть бы что, через пару дней будешь как новенький, - озорно подмигнула она. – Зато как эффектно было. Такой шмяк! Теперь все девчонки еще больше будут сходить по тебе с ума – ты же местный герой-страдалец. Ранен на поле боя, так сказать.

Я не удержался от смешка, выслушивая ее шутки. Милли всегда была моей лучшей подругой. Кстати, спать с лучшей подругой я считал вполне нормальным. Хотя недавно, размышляя о лучшем друге, счел подобную идею абсурдной…

- В общем, выйдешь отсюда – и они распишут все твои ночи по минутам. Надеюсь, для меня все-таки останется немного времени, а, Забини? Если, конечно, ты при падении не отбил себе что-нибудь важное?

- Спрашиваешь? – Притворно изумился я.

Хотя сам я не был так уверен. Мало ли, может Снейп постеснялся говорить со мной об этом? А Малфою могли и не сообщить такие детали. Может, Помфри считает, что позвоночник важнее?

Видимо, сомнения отразились на моем лице, потому что Милли захихикала и прислушалась, оглянувшись по сторонам. Помфри поблизости не было, а всех гриффиндорцев утром выписали. Убедившись, что никого нет, Булстроуд придвинулась ко мне поближе, отставив пустые тарелки на тумбочку, и сунула руку мне под одеяло, коварно улыбаясь.

- Что ты…? – Задохнулся я на середине фразы, когда ее рука скользнула по ноге от колена и выше, постепенно переходя на внутреннюю сторону бедра.

- У тебя очень удобная ночнушка, Блейз, - снова хихикнула она. – Ты весь, как на ладони.

Последнюю фразу можно было воспринимать буквально. Рука Булстроуд вытворяла самые дикие вещи, на которые только была способна ее владелица, а я даже не мог пошевелиться, будучи весь в гипсе. Изощренная пытка, лучше не придумаешь. И лучше было уже некуда – я с трудом сдерживал рвущиеся из горла стоны – настолько острым было удовольствие от возбуждения, сочетающегося с перманентной болью.

- Прекрати, - взмолился я, когда больше не было сил терпеть эту пытку наслаждением. – Миллс!

Но эта истинно слизеринская бестия только ухмыльнулась, подмигнула мне, и уже через секунду нырнула под одеяло с головой. Где-то на краю сознания звенел тревожный колокольчик, сообщая, что по закону жанра сюда обязательно кто-нибудь сейчас войдет, но мне было слишком хорошо, чтобы думать о чем-либо.