Наклонившись надо мной и легко коснувшись моих губ, он вложил что-то мне в ладонь, и я с удивлением узнал переданный ему минутой ранее тюбик. Он передумал? Предлагает сделать это без смазки? Или хочет, чтобы я подготовился сам? Тысячи вариантов мелькнули в моих мыслях, и я растерянно смотрел на него, приподнявшись на локте, но ни один из них не был верным.

- Ты не хочешь? – тихо выдохнул я, боясь, что правильным окажется самое плохое предположение.

- Я хочу, - еще тише ответил он и лег рядом со мной на живот. Осознание этого факта было подобно взрыву Бомбарды в моей голове, и я лишь судорожно вдохнул, стиснув в кулаке уже нагревшийся тюбик. К такому я был не готов. Я всегда хотел, но не думал, что это вообще возможно, точнее, даже не позволял себе думать. И, глядя на остро торчащие лопатки, изогнутую линию позвоночника и бледные округлые ягодицы, я укусил себя за запястье, чтобы не застонать. Кожа отозвалась болью в незаживающей темной метке, но это отрезвило меня. Я понял и причины его дрожи, и то, как он чувствует себя сейчас, ожидая от меня определенных действий и мучаясь неизвестностью, какова будет моя реакция. Я не мог позволить себе молчать и медлить, продляя его волнения. Но я все равно не верил в реальность происходящего.

- Ты уверен? - шепнул я ему в самое ухо, осторожно целуя в висок, ожидая услышать короткое «Да» или «Нет».

- Я тебя люблю.

10. Северус

Все-таки я это сказал. Словно сам себя хлестнул плетью, настолько мучительно было произнести эти три слова, и насколько хорошо стало, когда они были произнесены, и боль отступила, оставляя после себя наслаждение. Теперь я чувствовал, что дрожит и Забини. Он ничего не ответил, но мне это и не требовалось. Его губы коснулись плеча, лопатки и стали спускаться ниже. Я замирал при каждом его касании, но старался расслабиться, зная, что он не повторит моих ошибок. Просунув ладонь мне под живот, он заставил меня приподняться, подкладывая под бедра подушку, и вот тут я, наконец, почувствовал себя беззащитным и постыдно открытым навстречу его рукам. Краска мгновенно прилила к лицу. Но только так я мог передать всю степень своего доверия и искренности, и это было продиктовано не необходимостью, а моим желанием позволить ему обладать мной целиком. Телом так же, как и душой.

Блейз был невероятно нежен, а я слишком опьянен собственной смелостью, чтобы чувствовать боль. Меня охватывало лишь нетерпение, и я двинулся навстречу его пальцам, но он жестко удержал меня второй рукой за бедро, не давая торопиться. Еще несколько минут поцелуев и касаний, и шепота на ухо «сейчас, еще немного», и мальчишка, наконец, прижался ко мне, одной рукой обхватывая за талию, вынуждая поднять бедра выше, а другой ладонью надавливая между лопатками, заставляя меня вжаться щекой в простынь.

Воздух вышибло из легких, стоило ему только войти, и я напрягся, хоть и не хотел этого.

- Дыши, - требовательно сказал Забини, и я подчинился, осознавая, что никогда прежде не слышал в его голосе таких властных нот, и что мне это понравилось. Мальчишка вошел глубже и снова замер, а я изо всех сил вдыхал и выдыхал воздух, пока широкие ладони гладили мою спину и бедра. Наконец, одна обхватила мой член, и дышать снова стало сложнее, но я почуствовал, как мышцы расслабляются, стоило только ему несколько раз скользнуть ладонью по всей длине. И я снова подался бедрами ему навстречу, призывая двигаться.

Мерлин, я никогда не думал, что это так… Раньше мне казалось, что быть снизу унизительно, противоречит моей мужской природе. Как же я был не прав. В эти минуты я ощущал себя как никогда сильным и целым, избавившись от страхов и выпустив на свободу свои истинные чувства. Я позволял его руке вцепляться в свои волосы, властно оттягивая вбок голову и обнажая шею для очередного требовательного поцелуя, послушно выгибая спину и двигаясь навстречу его бедрам, не сдерживая глухих стонов, но сейчас я знал, что именно я был королем положения, позволяя ему делать все, что он хочет. Именно в моих руках была власть, ведь это я дал ему разрешение, и я в любой момент мог забрать его. Лишь теперь я осознал, что это я всегда принадлежал ему, а не наоборот, и он дарил мне возможность быть с ним. Янтарный кулон касался моей кожи при каждом движении Забини, напоминая нам обоим, что он все еще мой.

- Люблю тебя, - услышал я срывающийся шепот Блейза, дошедшего до пика удовольствия, и губы растянулись в довольной улыбке победителя, пока его рука продолжала доводить до оргазма и меня.

11. Блейз

Я трахнул Снейпа, - тупая улыбка прочно обосновалась на моем лице, которое я спрятал на груди у тяжело дышащего Северуса, рассеянно гладящего меня по плечу. И он сказал, что любит меня. От этого признания у меня окончательно сорвало крышу, и я чувствовал себя, словно в каком-то очень странном до дикости, но невероятно фантастическом сне. И теперь пытался заставить себя поверить в то, что случившееся – правда.

Но вместе с этим фактом правдой было и то, что он – мой отчим. Что мы оба – Упивающиеся смертью. Завтра из Италии вернется мама. А Тео и Луна Лавгуд сидят в подвале у Малфоя. Стиснув зубы, я перекатился на спину, отстраняясь от Северуса и уставившись в потолок, а он накрыл мою руку своей, переплетая пальцы. Единственное, что мы могли – вновь притвориться, что ничего не было. Но теперь, после этих признаний, сделать подобное было вдвойне сложно. Я просто не смогу смотреть, как он снова будет целовать мать. И ведь я прекрасно осознавал все это, аппарируя в спальню. Но я слишком хотел его, чтобы думать о том, что будет потом. А теперь «потом» наступило, и приходилось решать, как быть дальше. Снейп упорно молчал, не помогая мне, и тоже гипнотизировал потолок.

- Он хочет, чтобы я уговорил Тео принять метку, - говорить в постели, после самого сумасшедшего секса в моей жизни, о Темном Лорде было безумием, но выяснять отношения стало бы безумием куда большим. Молчать же я был не в силах, мысли бурлили в голове, как зелье в переполненном котле, и я не мог не выплеснуть часть из них, чтобы не взорваться. Кому мне было доверить их, как не Северусу?

Его рука, сжимавшая мою, двинулась выше, и тонкие пальцы ухватили меня за запятье, приподнимая. Моя метка все еще была уродливой и опухшей, к тому же на ней явно проступали следы от моих собственных зубов, и на одном из рубцов выступила кровь.

- Питер Петтигрю почти год ходил с кровоточащей рукой, - сказал Снейп как бы между делом, - он был гриффиндорцем, а Джеймс Поттер – его лучшим другом. Но потом он стал одним из лучших людей Темного Лорда. Даже смог отрезать себе кисть, чтоб воскресить его. Да-да, это он сам отсек себе руку. – Заметил Северус мое недоумение. - Я решил, что это хороший пример того, что бытность Упивающимся смертью ломает всех. – У меня мурашки пошли по коже от его голоса. Он хочет сказать, что скоро я тоже смирюсь и буду убивать всех, кого ни прикажут, без зазрения совести? И даже сам буду готов себе что-нибудь отрезать ради нашего Господина? Но Снейп не закончил:

- Но недавно я был удивлен. Знаешь, почему Червехвост умер? Темный Лорд рассказал, что снабдил его новую руку одним интересным заклинанием. Стоило ему предать своего Господина, и собственная рука его задушила. Выходит, он так окончательно и не смог отказаться от своих прежних ценностей.

У меня внутри все похолодело. Я попытался представить себе, каково это – когда кисть собственной руки, пусть и ненастоящая, сжимается на твоем горле, и ты не можешь вздохнуть. Такой сюрприз был вполне в духе Темного Лорда.

- Так что он уверен, что это Питер выпустил Поттера, и мы пока в безопасности, - добавил Снейп, все еще продолжая подушечкой пальца поглаживать мои саднящие шрамы, отчего было еще больнее, но я не хотел прерывать его, мне была приятна эта боль. Тем более разговор снова зашел о Поттере.

- Этого не должно быть в моей голове, - ответил я Северусу его собственной фразой, которой он когда-то пресек мои расспросы. – Я думаю, для твоего плана будет лучше, если я не буду знать о нем. Моя Окклюменция слишком слаба, и я могу тебя выдать.